Украинскую многовекторность критиковали всегда и все. Но геополитически Украина была обречена на такую политику. Исторически-культурно эта политика была обречена на постоянную, даже убийственную критику со стороны самих украинцев. Впрочем, ощущение неубедительности всегда оставалось на донышке тех стаканов, из которых угощались оппоненты за общим столом. Ведь вообще-то украинцы неагрессивны, что и спасает нашу страну от, без преувеличения, десятков проблем. Сторонники европейского пути никогда не могли четко объяснить свое видение окончательного отрыва от России. Сторонники евразийского выбора, со своей стороны — на самом деле не представляют себе построение нового «железного занавеса» и рецепта сохранения украинской государственности. Обе эти линии — тупиковые. В качестве независимого государства мы уже когда-то интегрировались с Россией в 1654 г. И украинским фигурантам тогдашнего сближения и в голову не приходило, что Москва будет постепенно уничтожать самостоятельность Украины, от военных и геополитических ресурсов которой зависел ее фундаментальный выход на европейскую арену. Однако, западный выбор Украины также каждый раз терпел фиаско — в каждую эпоху великие державы видели Украину либо как довесок к Польше, либо как разменную карту в игре с Москвой. Если после 1991 года первый вариант отпал навеки, то второй эксплуатировался постоянно. Киевские визиты американских лидеров, почти так же, как и европейских, проходят транзитом через Россию. И неправы те, кто считает, что такая тенденция исчезнет с прогрессом Украины в сторону ЕС. Возможно, изменится маршрут транзита — Брюссель, Страсбург, Берлин, в худшем случае — Варшава. Политика многовекторности была вынужденной до победы США и их союзников в Ираке. Но теперь пришел ее звездный час. Впрочем, рояль в кустах был оставлен не в 2003 году — целый ряд событий и процессов подготовил рост тенденций, которые очевидны уже сегодня и будут крепнуть с каждым месяцем.
Во-первых, корректное поведение Киева во время войны в Заливе, то бишь технически-миротворческое участие в антииракской коалиции — одновременно снизило уровень негатива в отношениях с Вашингтоном и не повысило его в отношениях с Москвой. Вспомним резкую реакцию США на подножку, подставленную им страной, которая так же не является ядерным государством, как и Украина, а именно Германия. Теперь можно констатировать новый кризис российско-польских отношений из-за серии громких заявлений польского военного ведомства, окрыленного собственными инициативами в отношении Ирака. С Украиной ничего подобного не произошло, более того — украинские военные окажутся-таки в Ираке и в большем количестве, чем в Кувейте. И произойдет это не из-за желания «насолить» Москве, а по причинам: а) неспособности Варшавы выполнить свои обещания перед США и Британией, во всяком случае самостоятельно; б) признанного высокого авторитета Киева в миротворческих и постконфликтных операциях; в) украинского военно-промышленного комплекса, конкурентов которому, во всяком случае в посткоммунистической Европе (кроме, понятно, России) — не существует; г) партнерских польско-украинских отношений.
Во-вторых, на последних американско-польско-украинских встречах горячо обсуждался энергетический вопрос. Здесь важно подчеркнуть следующее: за транспортные мощности Киева развернулась бешеная борьба. Чем больше будет участников пока еще украинско-российско-немецкого консорциума, тем выгоднее для Украины. И потому именно в Киеве, а не в Москве борются за свое место под солнцем американские компании. Кроме того, именно украинцы закончили свою часть нефтяного маршрута Одесса-Броды и как раз под упомянутые встречи поляки подгадали анализ ПрайсУотерхаусКуперса, подтверждающий прибыльность проекта. Почему именно сегодня? А потому, что российские конкуренты уже провозгласили свои планы относительно перекачки нефти в Ошемиль, хотя переговоры с украинскими партнерами только продолжаются. Американцы пытаются теперь помочь полякам не потерять заинтересованность украинцев в проекте.
Если бы Украина была сейчас ассоциантом ЕС, энергетическая политика Киева была бы подчинена общеевропейским интересам — и точка. Даже при условии, что этот аспект «общности» в самих странах-лидерах ЕС очень расшатанный. Но пока что восточноевропейцев среди лидеров Европы что-то не видать. Если бы Украина была сегодня связана по рукам и ногам соглашениями с Москвой наподобие белорусских — о собственной энергополитике можно было бы забыть навсегда. Потому что именно в энергоносителях — главная экономическая мощь России, и после декады конфликтов с ней по этим вопросам мы уже осознали: для того, чтобы Москва хотя бы чем-то поступилась в этой сфере, Киев должен держать на руках не одну, не две, а все козырные карты. А теперь на горизонте появились еще и Франция с прямым желанием узнать, разговаривает ли украинский газотранспорт языком дипломатов, а также Казахстан с проектом нефтетранспортного консорциума. Все это, а также бурление идей вокруг иракской нефти и контрактов по реконструкции — наглядно убеждает обозревателей в правильности избранного Киевом курса. Сегодняшняя украинская многовекторность не означает ни «да», ни «нет», но прищуривает глаз и говорит «подождите...»
В-третьих, проект ЕЭП стал объектом напряженных переговоров между Киевом и Москвой. Важно, что не между Москвой, Минском, Киевом и Астаной, а именно между этими двумя столицами. Украина отказывается плясать под российскую дудку, тем самым повышая свою ценность и стратегичность. Наверное, российские инициаторы этого не учли — и очень не вовремя. Четвертый год подряд средний рост ВВП Украины держится на сверхвысокой для Европы отметке, Киев осторожно и постепенно завоевывает позиции в мировой политике. Возможно, из-за компактности сроков подписания основных документов ЕЭП (сентябрь), Россия будет вынуждена согласовать свои амбиции с условиями Украины.
Ведь Киев доказал способность не только действовать самостоятельно, но и жестко — свидетельством тому является независимая линия Украины на членство в ВТО.
Всего этого не было бы, если бы Украина просто проторяла европейский путь — тогда бы комиссариат по расширению решал бы судьбу наших восточных рынков. Афинские встречи европейцев с украинцами подтверждают, что нами интересуются. Но интересуются теперь совсем по-другому, не так как маленькими центральноевропейскими странами, которых уже давно проглотили гиганты немецкого, австрийского и французского бизнеса. И не так, как когда-то интересовались Грецией, а теперь — двумя Кипрами, которых наскоро тянули в ЕС, чтобы избавиться от потенциального конфликта на европейском пограничье. Нами интересуются как деловым партнером, а если когда-то (что очень маловероятно) появятся европейские вооруженные силы — то партнером незаменимым. Понятно, что Единое экономическое пространство с Россией нам интересно, но если бы мы все эти годы шли к Москве минской тропой — европейцы разговаривали бы об Украине в Москве, а россияне — в Берлине или где- нибудь в другом месте. Пока что, к сожалению — у нас с Россией кипит торговая война с исключениями, а не свободная торговля с ограничениями. И если другие партнеры России бессильны куда-нибудь убежать от нее из-за недоразвитости или абсолютной зависимости, то наш товарооборот с Россией сокращается ежегодно в пользу Европы. И мяч теперь на стороне Москвы.
Современная украинская многовекторность перерождается в необычной, но благоприятной системе координат мировой политики.
Во-первых, военная безопасность промышленного Севера зависит сегодня от США, чьи вооруженные силы доказали свою боеспособность и в перспективе — докажут еще не раз. Энергетическая безопасность США зависит от ближневосточных стран, а контролировать их все, тем более их развитие — США не в состоянии. Именно поэтому им нужны союзники в Европе, особенно после проявлений франко-российско-немецкой оппозиции. Польша первой вступила на путь балансирования между США и ЕС. Украина способна сделать больше — балансировать между США, ЕС и Россией.
Во-вторых, экономическая безопасность Севера зависима уже не от США, а от динамичной Европы, которая не тратится на оборону и ищет также пути обеспечить себя энергоносителями на десятки лет, если не больше. Провал европейской политики в Заливе означает, что торговый коридор на восток Европы получил гигантский ресурс для расширения за счет российских энергоносителей. Но между Европой и Евразией лежит Украина со своими старыми и новыми мощностями и которую не объехать и не перелететь. Итак, большая игра началась и проиграть ее Киев может только если очень захочет и разрушит все, что сейчас контролирует. Но слава Богу, мы уже не такие наивные, как еще лет пять назад.
В-третьих, дальнейший и долговременный рост в постсоветской Европе и шире, в постсоветской Евразии — все больше оказывается в зависимости от отношений между Москвой и Киевом. Важно не поссориться из-за ВТО, важно не поссориться из-за Европы, важно не поссориться из-за... третьего, пятого, десятого. Но главной целью является повышение благосостояния граждан Украины, а оно больше не может подпрыгивать на подвижном фундаменте конъюнктуры иностранных рынков. Именно поэтому вступление в ВТО, с Россией или без нее, должно стать результатом работы нынешнего правительства. Если ЕЭП станет чем-то наподобие Вышеградской зоны — хорошо, если действительно начнет развиваться по модели ЕС — еще лучше. Но интегральным элементом украинской внешнеэкономической политики должно оставаться сохранение темпов роста и качественные изменения нашего экспорта и импорта. Инструментом достижения таких целей остается многовекторность, и зацикливаться на России, Европе или США — бессмысленно. Ведь в кратчайшей перспективе от всех трех стратегических партнеров Киеву нужны очень конкретные и земные вещи.
От ЕС — статус страны с рыночной экономикой и, возможно, ассоциированное членство, вступление в Шенгенское соглашение.
От России — гармонизация цен на энергоносители, ликвидация наиболее одиозных торговых конфликтов, бесперебойное развитие транзитных и авиапромышленных проектов.
С Вашингтоном Киев связывает надежды на прагматизацию и оптимизацию партнерства. Интересно, что Варшава начинает играть роль именно в украинско-американских, а не в украинско-европейских отношениях.
Так или иначе — в ближайшем будущем станет понятно, что повышать свое влияние на мировую политику Украина может только рядом с ее лидером. Вторая война в Заливе стала точкой отсчета того процесса, который способен привести Украину в команду если не союзников, то серьезных партнеров США. Сейчас их только горстка, а в Европе — это только военный союзник Великобритания и перспективный — Польша. Все остальные только решают свои маленькие проблемы (как Мадрид, например — баскский конфликт). У Украины тоже есть маленькая, но очень серьезная «проблема», которую США могут помочь уладить — это поправка Джексона-Вэника, не позволяющая нам нормально торговать с гегемоном планеты. И дальнейшая разработка теории и практики многовекторности дает шанс Украине через два-три года превратиться наконец в страну, у которой не будет возникать подобных проблем. Так же, как у тех государств, которые на первый план ставят интересы своих граждан, хотя не имеют ни ядерных арсеналов, ни триллионного ВВП.
Итак, чем более похожей на светофор будет внешняя политика Киева, тем более объемные товарные, информационные и финансовые потоки будут идти по трассе Европа—Азия—Европа. Военно-политическая роль Украины в современном мире способна укрепляться только за счет того или иного участия Киева в американских усилиях преодолеть признаки дестабилизации системы международных отношений. Во всяком случае, до конца срока нынешней администрации Белого дома.
