11 сентября 2001 политологи всего мира оценили однозначно как переломный момент в новейшей истории. Вокруг США в сжатые сроки была создана антитеррористическая коалиция. Влияние Вашингтона за довольно короткое время распространилось на немало государств и регионов: Центральная Азия, Закавказье, Афганистан, Пакистан. Действия Джорджа Буша в области внешней политики оказались куда более успешными, чем это могли прогнозировать все вместе взятые поколения американских политологов.
23 октября 2002 года, когда произошел теракт в Москве, анализировали не так и много экспертов. Однако даже одиночные комментарии дают понять, что в ближайшее время политика России станет более жесткой. И не в последнюю очередь — внешняя. «Центры терроризма будут уничтожаться, где бы они ни были», — заявил Владимир Путин во время своего послания нации после освобождения заложников. Что последует за этим? Новая антитеррористическая коалиция вокруг Москвы? Новое перераспределение влияния в мире? Россия уже не раз доказывала, что при разрешении чеченского вопроса принимаются решения, выгодные больше центральному руководству. Так было с завершением первой чеченской войны, когда Борису Ельцину очень надо было стать президентом во второй раз. Так было с началом второй чеченской войны, когда к президентской власти пробивался Владимир Путин.
Вероятно, что эра использования чеченского вопроса как инструмента достижения внутриполитических целей закончилась. Очень вероятно, что российские внешнеполитические стратеги сейчас в поте лица работают над разработкой новой совершенной концепции «уничтожения центров терроризма». Причем не только на российской территории. Причем «уничтожение террористов» может оказаться только прикрытием более далеко идущих устремлений. Если речь идет о распространении политического влияния, то понятно, что путинское «мочить в сортире» никогда не сработает, например, в странах Западной Европы. Дания, которая ныне председательствует в Европейском Союзе, уже дала четко понять Москве, что диктата со стороны у себя не допустит. Речь идет о Всемирном чеченском конгрессе, который проходит в Копенгагене, несмотря на протест России. «Правительство Дании — это не такое силовое правительство, которое мы наблюдаем в России. И это трудно объяснить российскому народу», — сказал по этому поводу в интервью «Эхо Москвы» посол Дании в России Ларс Виссинг.
Другое дело с постсоветским пространством. Здесь Москва не задержится с тем, чтобы привести к «антитеррористической» присяге своих сателлитов. Год назад Джордж Буш поставил перед миром ультиматум: «Или вы с нами, или вы с террористами». Россия сегодня как никогда копирует приемы американского партнера. О том, что в Москве собираются действовать решительно и безоглядно, может опосредствованно свидетельствовать операция по освобождению заложников из театрального центра. Все было сделано быстро и с соответствующими последствиями. Иногда кажется, что первоочередная цель российского оперативного штаба была не освобождение заложников, а уничтожение террористов (цели как будто и связанные, но все же таки резные).
Какова судьба Украины в этой ситуации? Внешняя политика государства переживает не самое легкое время: Вашингтон угрожает пересмотреть свои отношения; участие украинского руководства в Пражском саммите НАТО также остается под вопросом. Поле для маневров сужается. Или наоборот?
КОММЕНТАРИИ
Сергей ТОЛСТОВ , директор Института политического анализа и международных исследований:
— Российская власть заботилась о спасении своего престижа, а не о спасении людей, в то время как власть любой страны должна спасать и то, и другое. Среднестатистическая погрешность спасаемых по-прежнему остается на уровне советского военного планирования, что недопустимо. Мы переходим в новое время, когда маленькие дети уже знают слово заложник. Хорошо, что это не коснулось нас, но это не означает, что подобные теракты в нашей стране невозможны. Независимо от того, является Украина членом НАТО или не является, социальных, этнических и религиозных предпосылок для терроризма у нас не меньше, чем в любой другой европейской стране. Территориальные границы от этих новых реалий не защищают.
Необходимо усиление контроля, направленного против терроризма, усиление контроля за иммигрантскими общинами и потенциально опасными группами. Но это возможно только в том случае, если начнется реальная деятельность по предотвращению коррупции в правоохранительных органах, поскольку иначе за взятку они будут пропускать кого угодно и куда угодно.
Необходима и борьба против популяризации терроризма. Двое ненормальных американцев, расстреливающие прохожих, — это тоже проявление новых опасных тенденций, вызванное как психическими отклонениями самих преступников, так и «рекламой» терроризма .
Александр СУШКО , директор Центра мира, конверсии и внешней политики Украины:
— К сожалению, у нас нет никаких оснований говорить, что действия российских силовых структур были направлены в защиту жизни и здоровья рядовых граждан. Поскольку силовые структуры России и Украины выросли из одного корня, их проблемы также в значительной степени являются общими. Это чрезвычайно драматический урок для силовых структур, которые и в наших условиях, и в российских условиях привыкли беспокоиться в первую очередь о престиже мундира, о престиже тех политиков, которые символизируют государство.
Мы должны отметить, что террористический акт на Дубровке является следствием войны в Чечне. К сожалению, люди, начавшие эту войну и ведущие ее вот уже восемь лет, не понесут никакой ответственности за свою политику. Более того, сейчас они еще и получат дополнительный козырь для продолжения такой политики и даже для эскалации войны. Жертвы московской трагедии будут не последними и не предпоследними. Если Россия пойдет по этому пути, ее ожидает фактически судьба Израиля. Россия должна быть готова к террору смертников-шахидов на улицах городов. Политика, которая считается соответствующей интересам российского государства или российской номенклатуры, в данном случае абсолютно не отвечает интересам рядовых российских граждан, которые станут жертвами этой политики, а ее инициаторы только укрепят свои позиции. Это очень серьезный урок для тех в Украине, кто выступает за силовые решения разного рода конфликтов. Также это урок для тех, кто выступает за чрезмерное политическое сближение с Россией.
Украинское государство не проводит такой политики относительно своих мусульманских меньшинств, как Россия, и, соответственно, исламский фундаментализм в Украине не стал критическим явлением. Поэтому здесь прямых взаимосвязей я не вижу. Главные уроки, которые должны быть вынесены Украиной из московской трагедии, лежат в плоскости взаимоотношений власти и общества и в признании ценности человеческой жизни, которая должна быть фундаментальной для государства.
Георгий КРЮЧКОВ , глава парламентского комитета по вопросам национальной безопасности и обороны Украины:
— Российская трагедия убедительно показывает нам, что следует избавиться от нашей расхрыстанности, разболтанности и беззаботности. Это у нас наблюдается во многих местах, и за этим нужно очень строго следить. Я хотел бы выразить глубокое соболезнование тем, кто пострадал. Наверное, нам надо всем быть поосмотрительней и не раскачивать лодку, в которой мы находимся.
Вадим КАРАСЕВ , политолог:
— События в Московском театральном центре на Дубровке — это третий кризис с заложниками после Буденовского и Первомайского в середине 90- х годов. В этом кризисе российская власть, в отличии от предыдущей, не демонстрировала растерянности. Почти в унисон действовали Кремль, парламент, СМИ, силовики и т.д. Это может свидетельствовать о том, что в этом кризисе действовала уже новая российская элита, и террористы встретили в лице силовиков, спецназа, различного рода спецслужб, реакции российского населения новую российскую государственность. На этом кризисе, на способах его решения и особенно на действии высших государственных элит продемонстрировано, что в России закончен политический эволюционный цикл конца 80-х — начала 2000 годов. По сути, это уже другая Россия, и Украине придется теперь иметь дело именно с ней. В этой связи я подчеркнул бы, что во многом новая российская государственность, идентичность и стиль политики ее новых элит складывается на основе тех или иных решений чеченского кризиса. И такая негативная идентификация государственности несет в себе как потенциал прогрессивных, так и бремя негативных тенденций. Например, в свое время для решения алжирского кризиса французским лидером генералом де Голлем была основоположена Пятая французская республика, которая демонстрирует свою эффективность уже более 40 лет.
Здесь очень важный сигнал украинскому расколотому правящему классу, расколотым элитам, поскольку в расколотом и противоречивом состоянии очень трудно реагировать на те вызовы, которые поставляет не только современный мир, но и, в частности, российско-украинские отношения.
Еще один момент связан с тем, что в России хоть государственные политические элиты и консолидированы, тем не менее «в стороне» остаются перспективы гражданского общества, права граждан, остается открытым вопрос российской демократии. Но возможно, что эта вытесненная на периферию тема — плата за спокойствие в новом мире новых опасностей, когда гражданские общества все больше становятся похожими на «общества гражданской обороны», как в США, Израиле — теперь и в России.
После такого завершения кризиса с заложниками, в том числе, и с потерей жизней сотен людей, тем не менее, российское государство будет укрепляться. И процесс консолидации власти будет продолжен. Ибо в этом случае российские власти продемонстрировали правило любой власти: «власть заставляет подчинятся себе, когда каждый убежден, что власть — это власть».
И последний момент — реакция президента России, его участие в этом кризисе, когда все нити антитеррористической операции сходились в путинский штаб, будет означать то, что путинский «контракт с нацией», полуофициально сформулированный еще в 1999 году, будет дополнен и усилен антитеррористическим мандатом. И в этой связи возможно, что в новом мире, в мире террора-антитеррора, неизмеримо возрастает роль политических и государственных лидеров. В этом плане путинский контракт с нацией, который лежит в основе конструкции всей российской власти, отличается от тех механизмов конструирования власти, которые характерны для Украины. Украина ближе к пакту элит или группировок во власти, чем к контракту лидера и нации. Возможно, что пакт элит при большей демократичности, консенсусных вариантах развития, диалоговых форм с точки зрения демократии намного лучше. Но возможно и то, что в жестком мире новых опасностей необходимо будет решать проблему украинского лидерства и нового украинского лидера, который бы вышел за круг элитных установок и договоренностей и смог бы консолидировать нацию на более исторически-масштабных основаниях, чем договоренности финансово-промышленных группировок.
