Израильский драматург Иосеф Бар-Иосеф стал знаменитым в тридцать лет, когда в 1963-м в театре Камери в Тель-Авиве была сыграна его первая пьеса «Тура». С тех пор в ведущих театрах Израиля были поставлены двенадцать его пьес, которые, кроме славы, принесли также престижную Президентскую награду. Его произведения уже в течение двадцати лет входят в постоянный репертуар знаменитого израильского театра «Габима». Пьесы «Трудные люди», «Лимоновая роща» и «Елькино золото» получили мировое признание и идут на лучших сценах России, Латвии, Польши, Чешской Республики, Шотландии, Индии и Бразилии. До того, как стать писателем, Иосеф Бар-Иосеф определенное время работал журналистом. Он вел раздел уголовной хроники, что давало богатый материал для написания пьес. Свою первую пьесу «Тура» он написал, основываясь на реальных событиях, когда отец убил собственную дочь. Другие «университеты» драматурга: моряк, издатель, строитель. Изучал английскую литературу и философию в Иерусалимском университете. Исследователи видят в творчестве Иосефа Бар- Иосефа большое влияние русской драматургии, в первую очередь Чехова и Гоголя. Впрочем, вопрос декларативной принадлежности определенной национальной культуре Николая Васильевича до сих пор остается открытым, поэтому при желании можно найти и «украинский след». В своих пьесах автор бьется над решением вечных проблем: неизбежности человеческого одиночества, жажды счастья, рассматривает «маленького человека»... Они подкупают своей искренностью, жизненной правдой и болью, как непременным атрибутом этой правды. Наш небольшой разговор состоялся в Посольстве Израиля в Киеве. Все, что пробилось через межязыковую мембрану собеседников, «День» предлагает ниже.
— Что послужило мотивом вашего приезда на Украину, в Киев?
— Я приехал, чтобы встретиться с актерами и режиссером Эдуардом Митницким, которые репетируют мою пьесу под названием «Это великое море» (Театр драмы и комедии на Левом берегу. — Авт .). Это новая пьеса, которую я очень люблю. Но она трудная — это большой вызов для театра и режиссера. Я говорил господину Митницкому, что высоко ценю и благодарен ему за его выбор, потому что он мог выбрать любую другую пьесу, которая могла быть легче. Но он сказал, что любит риск. Мы беседовали с актерами, они задавали много вопросов... А пьеса рассказывает об определенном районе Израиля в Тель-Авиве. Но на самом деле речь идет о каких-то общечеловеческих вещах и, мне кажется, господину Митницкому удалось увидеть эти универсальные ценности. Актерам же хотелось больше узнать именно об этой стороне произведения. Действие пьесы происходит в 1948 году. Это история двух пар — первая пара принадлежит к ортодоксальным иудеям из Иерусалима. Но герой пьесы ушел от религии — он приехал в Тель-Авив, чтобы вести новый современный образ жизни. И море для него — это символ такой жизни, воплощение большого мира, в который постоянно приходят новые корабли. Он начинает заниматься бизнесом, добивается успеха. А его жена остается верна религии. Она верна своему единожды сделанному выбору — в одинаковой степени она верна своему мужу и своим убеждениям. И здесь происходит конфликт.
— Какой выбор она делает?
— Она в буквальном смысле входит в море, и мы не знаем, чем это заканчивается... Тут важен тот момент, что она входит в море, которое любит ее муж, которое много значит для него. Таким образом она соединяется с ним. Одновременно с этим у ее мужа роман с женщиной из другой пары. Эта вторая пара приехала в Тель-Авив из Европы. Они из Украины, были партизанами во время Второй мировой войны. У мужа вследствие ранения нет ног. Эта пара противоположная первой — тут главную роль играет женщина, она занимается бизнесом, обеспечивает пристойный уровень жизни. Образуется комбинация — мужчина из второй пары, инвалид, которого бросают, женщина из первой пары, которую тоже бросили... Господин Митницкий сделал две параллельные группы актеров для каждой роли. Мне очень понравился актерский состав. Кроме того, в Киеве я встречаюсь с членами еврейской общины. Мне также очень понравился Киев — чудесный город.
— Посещаете ли вы премьеры и постановки своих пьес?
— Далеко не всегда... Слишком много работы — она занимает основное время.
— В конце прошлого года в России вышел сборник ваших пьес «Трудные люди». Не планируется ли что-то подобное к выходу в Украине?
— Такая идея должна возникнуть в Украине. Я был бы очень счастлив, если бы кто-то перевел книгу либо с иврита, либо с русского.
— Какие связи существуют у вас с Украиной?
— В Театре драмы и комедии на Левом берегу уже много лет идет моя пьеса «Трудные люди» (в постановке театра «Жених из Иерусалима». — Авт .). Насколько я знаю, с немалым успехом.
— Давайте немного поговорим о собственно драматургии. Все «вечные» сюжеты уже обыграны (античный, английский театр и т.д.) Что необычного и свежего может сказать современный драматург современному человеку?
— Это хороший вопрос... Если драматург достаточно талантлив, те же вечные вещи можно сказать, пережив их через личное восприятие. Поскольку, если взять историю драматургии и историю литературы вообще, на самом деле существует всего несколько основных сюжетов. Но если вы имеете дело с по-настоящему великим писателем, он умудряется преподнести это по-новому. Новое далеко не всегда означает подачу новой информации. Если писать реалистические вещи сегодня, это уже не будет реализм ХIX века. Меняются формы, пьесы уже разворачиваются совсем по-другому, совершенно иной темп — сейчас все намного стремительней, экспозиция не разворачивается так неповоротливо. При этом важно оставаться личностью, донося свою неповторимость. Если вам удается найти свою уникальную тональность, вы можете сказать то, чего никто до вас не говорил, так, как можете сказать только вы.
— Можно ли сказать, что вы не строите новые сюжеты, а переосмысливаете высказанное раннее?
— Мои сюжеты достаточно новые, это оригинальные темы. Например, в «Трудных людях» брат приводит жениха своей сестре, так как хочет чтобы она вышла замуж. Он прилагает для этого множество усилий, но в конце концов все портит... Думаю, что это новый сюжет.
— Создавая героев, вы прежде всего исследуете их недостатки. Можно ли очертить какие-то самые общие недостатки современного человека (вне зависимости от его национальности, места жительства и т.д.)?
— Я бы не хотел говорить об этом с политической точки зрения. Действительно, хорошие пьесы рассказывают о преступлениях, грехах, ошибках... Чехов писал об ошибках. Он писал о том, как не следует жить — не говорил об этом прямо, но имел ввиду. Мои пьесы построены таким же образом. Обычно мои герои не плохие сами по себе — они делают плохие вещи бессознательно.
— Тогда согласны ли вы с выражением: «Добро можно делать только из зла, так как другого материала просто не существует»?
— Это очень интересная идея... В общем-то — да.
— Постановки ваших пьес идут в очень разных странах: Россия, Украина, Шотландия, Индия, Чехия, Польша... Герои произведений — это религиозные люди. Как воспринимается их религиозность в таких разных странах?
— Не во всех пьесах акцент делается на религиозности. Когда я говорю о религиозности, обычно речь идет о прежних временах. Я не знаю, как воспринимают и трактуют мои произведения, например, в Индии.
— По вашему мнению, человек из другой культуры вообще может понять суть вашего произведения?
— Да — все нормально. Очевидно, это доказывает существование универсальных ценностей.
— Мне приходилось встречать мысль о том, что космополитизм евреев, как народа, обуславливает некую их провинциальность. Что вы думаете по этому поводу?
— Ну, не знаю. Я еврей, но я не космополит. Думаю, что обобщения тут неуместны. Конечно, до создания государства Израиль евреи были рассеяны по всему миру, и можно было говорить о некоем космополитизме. Сергей Юрский в большом интервью для «Огонька» говорит, что современный театр плох и неинтересен, потому что он слишком космополитичен. В такой ситуации трудно найти и отобразить по-настоящему интересных людей и их глубокие проблемы. В моих пьесах ему понравилось то, что они были очень специфичными. Без малейшего намека на космополитизм. Наверное, именно по этой причине они стали интересны всему миру.
— Условием вызова интереса к себе в современном мире есть показ своей неповторимости, колорита?
— Безусловно. Для этого вы должны продемонстрировать уникальность своей личности.
— Неожиданные, часто парадоксальные сюжетные развязки в ваших пьесах, а также многие внутритекстовые моменты являются очень смешными. Также существует мнение, что это своеобразный «антиюмор». Что являет собой известный феномен еврейского юмора в вашем понимании?
— Это не та вещь, которую я специально планирую. Наоборот, когда у меня есть просто хорошая шутка, я ее вычеркиваю. Я хочу, чтобы юмор возникал каким-то иным образом. Не могу точно сказать, откуда я вытаскиваю свои шутки. В этом есть в определенной степени философский смысл. Например, в драме люди имеют очень сильные взаимные чувства, но неожиданно возникает юмористическая ситуация, которая говорит: «Не стоит воспринимать вещи слишком серьезно...» Это адресовано не героям, а публике. Вообще-то, говорят о «еврейском юморе», но я не знаю, что это такое — я не специалист в этом вопросе. Я очень люблю Шолом-Алейхема — это великий писатель.
— Как бы вы определили жанр своих пьес?
— Я называю это «comedy of sorts». Не обычная комедия, не «черная комедия», не трагикомедия, а «comedy of sorts» («своего рода комедия», «вроде комедии». — Авт. ).
— Вы говорили о пьесе «Это великое море». Можно ли подразумевать под словом «море» слово «любовь»?
— Вполне может быть... Однако, видите ли, есть разница между аллегорией и символом. Например, в аллегории вы не можете точно сказать: «С=любовь». Но когда это на уровне символа, такой вариант вполне допустим. Прежде всего море является морем, оно живет своей жизнью, но там есть и другие смыслы. Сложно сказать...
— Ваши пьесы побуждают к осмыслению чего-то или дают ответы на вопросы?
— Нет, они не дают ответов. Они должны вызывать какие-то мысли, стимулировать человека задуматься над чем-то. Готовых решений нет и их не должно быть.
