ВЫПЕКАЛ ДЛЯ НЕВЕСТКИ ХЛЕБ...
Невестка Елена ушла из дома 3 марта, вернулась только в «мамин» день, а в середине июня появилась, чтобы... забрать обманом наименьшую дочь. Взяла словно бы погулять — и с концами. И с этого времени в доме Чуриков наступил ад. Дмитрий Адамович не может рассказывать об этом без слез.
— Саша еженощно просыпается: «Дедушка, дай молочка!» А сам головку поворачивает на мою кровать, где спала самая младшая внучка, наше солнышко, искорка, Женька... «А где сестренка? А, мама украла!» — и плакать начинает... Наташенька вчера мороженое ест со слезами: «Дедушка, а где же Женька наша? Ты ей мороженое не купил...» Со школы прихожу домой, внучки шепчут: «Дедушка, а папа плакал...» А сегодня утром такая беда снова была, такая беда, из-за этого и на работу опоздал... Уже шел в школу, когда женщина навстречу выскакивает: «Адамович, а вы знаете, что Елена этой ночью ночевала в доме недалеко от вас?» Сын сорвался бежать, Женьку отбирать, и я за ним. Женьку взял на руки — в глаза заглядывает, обнимает. Спрашиваю, с кем хочешь быть, с мамой или папой? «С папой и дедом!» Нет, говорю невестке, это ты обманом ее украла, а мы не воры! Забирай дитя из чужого дома, вези в Выдричи к родным деду и бабе, а потом разбираться будем. Сын ругался: «И что ты помог, зачем вмешался?» Кричал, что отвезет и двух старших к Елениным родителям... Ничего, перешумит. Он же умрет без детей!
Мы сидим в холодном от ненастья небольшом кабинете директора (он на экзамене) Поступельской школы, в которой Дмитрий Адамович Чурик уже 16-й год работает завучем. Его кабинет рядом, но как присел на директорское кресло, как начал делиться своей бедой, так уже и не сдвинулся. Его жизненная драматическая история не является секретом не только для села (здесь не спрячешься), но и (из-за профессии) для района. Все село готово было поставить подписи, если бы Чурики обратились с заявлением на невестку в органы власти. Не за то, что, говоря по народному, «пошла в блуд, искать приключений на свою голову». А за то, что детей бросила.
Замуж Елена вышла в 15 лет. Влюбилась... Дмитрий Адамович сам вынянчил, или, как здесь говорят, «выкормил» двух сыновей. Сергею также всего 21 было. Поэтому сели молодые на отцовскую шею, то есть на зарплату: в колхозе известно какие заработки. Теперь Дмитрий Адамович говорит, что он «виноват, потому что жалел ее, что принял невестку как родного ребенка».
— Если б свекровью был, может, злее был бы, подгонял к плите, к грядке. А то ж только свекор! — пробует горько шутить.
— Рассказывают, что и хлеб вы пекли, и пеленки стирали...
— И пек, и стирал. Елена все по хозяйству умеет делать, но мне было жаль: еще слишком молодая, еще наработается. Я и пироги испечь могу, и сыновья так готовят, что не каждая женщина умеет. Старший мой живет в Беларуси, так доярки, подруги жены, всегда допытываются: «Когда Ростик вареники месить будет? Зови и нас!» А наша теперешняя беда началась, когда Елена задумала «на сезон» поехать. Тогда старшей внучке, Наташеньке, было год и два месяца. Я сказал, что это не проблема, буду нянчить! Она же на сезоне попробовала лучшей жизни, стали к нам разные слухи доходить... Еще и сына сбивал, что это все сплетни. Приехала, приняли: Сергей на заработки в Россию направился. Саша родился, а отец и не знал, до двух месяцев его не видел, и не было как дать знать. А там и Женька, искорка наша, солнышко, любимица всей семьи на свет появилась!
И здесь вдруг Елена... влюбилась. В другого.
«НЕ ЗОВУ ЕЕ ЖЕНОЙ»
Дмитрий Адамович остался вдовцом в неполные 39 лет. И когда он теперь говорит об этом Сергею, о том, что вынянчил его с братом и без мамы, сын отвечает: «Но ведь мне, папа, всего 28 лет!»
— Я только теперь узнаю как человека, изучаю своего сына. Я думал, он более злой, а он грубоватыми словами доброту прикрывает... Что должен был бы муж сделать, убедившись, что то нехорошее, что люди о жене говорят, правда? А он простил. Я ее, говорит, папа, люблю. Он же никогда на нее не сказал иначе, как «моя Лена» или просто «моя».
Относительно любви у Дмитрия Адамовича своя теория.
— Любовь между супругами — до первого ребенка. Далее в отношениях преобладает взаимоуважение, должно быть терпение и терпимость. А вся любовь — детям! Дети — святое. Это, если хотите, мое кредо.
Были и в его жизни моменты, когда молодая жена, пока муж в Луцке на сессии, собралась с Ростиком к родителям. Пожалела, что «не за того» замуж вышла. Вернулась, родился Сергей. Но семейная трагедия стала неминуемой, когда, считает Адамович, жена «пошла в начальство»: стала завфермой, членом партии, закончила техникум... Водка пошла («Кто ее придумал, пусть бы его кости из того света выбросили!»).
— Вы знаете, я не часто называю ее женой... Вот сказал вам: «моя благоверная» или как то иначе называю...
— А как ее звали?
— Таня... В 34 года покончила жизнь самоубийством, оставила записку: «из-за несчастной любви». Но причина, убежден, в другом: как завфермой, много разных документов в пьяной компании подписывала, слишком в этом обмане погрузла.
— А любовь — счастливая или несчастная, кто теперь определит — была?
— Была. С женатым мужчиной.
«ДЕТЕЙ НЯНЧИТЬ ТЯЖЕЛЕЕ, ЧЕМ КАМЕНЬ ГРЫЗТЬ!»
Когда дети остались без мамы, Ростя, как его называет отец, перешел в четвертый, а Сергей — во второй класс. Молодого еще вдовца сватали, женщины обещались детей нянчить.
— Сказал раз: пусть я ползком буду ползти от усталости, детям мачеху не приведу. И своим теперь говорю: миритесь ради детей!
Как ему было их нянчить? Хорошо, что пожила еще мама, Евгения, в честь которой, вероятно, не без содействия Дмитрия Адамовича, названа младшая внучка. Смог закончить в Киеве курсы иностранных языков, мог отдаться работе, потому что на его же зарплату жили.
— Когда первый сын поехал на учебу, как же я субботу ждал! Аж заплакал, увидев, что идет с автобуса домой.
Добросердечный Дмитрий Адамович принял в свою семью и товарища Сергея по училищу.
— Говорит, друг у меня, сирота, некуда ехать ему на выходные. Так и я с ним побуду. «Вези к нам!» — приказал. Пока не окончил училище, был тот сирота мне как сын. Ребятам сумки покупаю — и ему. Нет во что обуться — пошел ботинки купил. На каникулы — с сыном к нам, в армию также мы его провели.
Правда, после армии следы сироты, как говорит Чурик, «затерялись». Нет вестей, не дает о себе знать, забыл (что же, такая человеческая натура), кто дал пристанище в трудное время. И у бывших его друзей времена наступили нелегкие... Старшего сына, который был тогда на заработках под Брестом, еще с одним односельчанином задержали по подозрению в... убийстве. После одного из праздников в том селе было забито до смерти также поступельчанина.
— У нашего, — рассказывает отец, — было 100% алиби, исследованное потом по секундам. Но отсидел Ростя в «сизо» семь месяцев. Представьте, чего это мне стоило. Первый месяц от слез света не видел, на людей не мог глаз поднять. Ночами не спал, молился, хотел даже комариком стать, чтобы через щель в камере сына увидеть. Его освободили в зале суда, и первое, что он меня спросил: «Папа, ты верил, что я не виновен?» Ребят подставили, но тот, другой, которому дали 7 лет, по-видимому, побоялся назвать настоящих виновников беды...
В родительской беде Адамовича поддержала теперешняя жена старшего сына. Ростик не женился почти до 30 лет, взял женщину с двумя детьми, зато...
— Сергей ездил к ним весной. Говорит: папа, как они хорошо живут! А Росте я приказал: ты детям отцом не будешь, чужой. Но будь им другом и никогда не поднимай на них руки. Хозяйство имеют, хорошие работы. Невестка смеется: «Ростик жадный к земле. Все ему мало. Такие вы, хохлы!» — устроенная жизнь хоть одного ребенка радует отца.
Только в прошлом году дедушка Дмитрий отдал долги за лечение теперь уже пятилетнего внука Саши. В пять месяцев у ребенка был бронхит такой, что четыре месяца провели в Луцке в больнице. «Хорошо, что тогда педагогам по несколько месяцев задерживали зарплату. Я шел в районо, в райсовет, выпрашивал часть того, что задолжали, одалживал, где мог — и сразу отправлял в Луцк!»
Когда невестка ушла из дома, а потом похитила Женьку, люди в селе Дмитрия Адамовича «поедом ели»: найди и отдай ей всех детей! Сваты же ругали дочь, наставляли «на путь истинный» («Вернись к детям! «), а потом также стали говорить: «Разве нельзя по-доброму детей разделить?»
— А разве дети — картофель? Одна картофелина тебе, другая мне? Я их этими руками вынянчил, — аж бросает на стол, поднимает высоко натруженные руки дедушка Дмитрий. — Кто о детях думает, как им в разлуке? Они же вместе привыкли. Когда- то сваха у нас ночевала. А я всех детей с месячного возраста к себе на ночь забирал. Колыбель старая возле кровати, одна нога в стремени, чтобы, чуть пикнет, покачать... Утром сваха говорит: «Я насчитала, что вы семь раз к маленькому вставали. И так каждую ночь?!» Конечно, каждую, потому что жалел молодых, пусть поспят, отдохнут... А мне внуки не в заботу, а в большую радость.
Недавно в одной из волынских газет Дмитрий Чурик вычитал «магию для семьи»: если при венчании потухнет свеча, нужно тому из молодых, у кого это произошло, зажечь ее от другой и свечами поменяться. Когда венчались Сергей и Елена, у новобрачного выпала из рук свеча и погасла. В церкви все ахнули, зашептались: плохая примета, не на добрую жизнь... Батюшка сказал свечу поднять, зажечь от Елениной.
— А чтобы поменялись — не сказал! Может, не знал?..
Но теперь его тревожит одно: как воссоединить внуков. И будьте уверенны, что он своего добьется.
