Конечно, их многое отличает. Там, где у Ахры — абрисы тихих ангелов и рассветные полутона — у Вайсберга мощь иудейской пустыни и напряженная речь пророков. Ахра — действительно, скорее художник рассвета, утра или ранних сумерек; Вайсбергу мил полдень мира, ветхозаветный вечер. Оппозиции можно длить. Однако то, что сближает художников, не менее весомо. Это — их отношение к времени, вернее, существование времени на их полотнах.
В самом деле, идет ли музыкальная процессия на холсте Ахры, оживают ли твари земные в Вайсберговых «Семи днях», — сама драматургия, ход этих событий развивается по очень ощутимой хронологии; это как раз то пространство, которое и в первом, и во втором случае порождает время — и не наоборот. Пространство и персонажи, живущие в нем, творят свое время, вновь и вновь как бы переписывают его. Именно такой, совершенно особый, удивительный эффект и позволил родиться «Чернеткам часу».
Выставка представляет собой небольшие черно-белые работы — монотипическую графику. Гамма очень ограничена — немного золотого у Вайсберга, осколки радуги у Ахры. Главное — выразительность и острота рисунка, достигшие у обоих художников лаконичности иероглифа. От работы к работе нарастает ощущение поразительного сродства, и это единство не стиля (слегка «взъерошенный» Ахра и метафизически строгий Вайсберг все же гнут свою линию), но прочтения. Именно общий, совместный текст, каждый из авторов которого, оставаясь собой, говорит об одном, является результатом выставки. Это — текст о времени. Вернее — о художественном пространстве, слагающем время, не историческое, но глубоко личностное.
Читать можно начинать с любого места. Обязательно — пройти до конца — по кругу, внимательно, не пропуская ничего. И, в итоге, обнаружить, что твое время еще не закончилось, потому что не дописано.
