Отсутствие трений при появлении банкнот и монет евро стало причиной важного пересмотра конечных целей объединения европейских валют. На этот счет существуют две точки зрения, возникшие еще в конце 1980-х, когда этот процесс только начинался. Согласно первой точке зрения, монетарный союз всего лишь стремится консолидировать единый международный рынок товаров и услуг; приверженцы второй точки зрения видят в евро механизм для создания более тесного политического союза. Эти два мотива взаимно дополняют друг друга, но появление реальных наличных евро вновь вскрыло старое разделение на экономические и политические аспекты и, в некоторой степени, разногласия между сторонниками и противниками евро среди членов Евросоюза.
Не следует недооценивать степень воздействия евро на экономику. Хотя самый большой шаг в объединении валют был сделан тогда, когда национальные валюты стали составными частями евро, появление банкнот и монет евро дает дополнительные преимущества. Прозрачность розничных цен оживит конкуренцию. Цены и инфляционные ожидания отныне все больше и больше будут управляться общим темпом инфляции — будут удерживаться на низком и стабильном уровне общей монетарной политикой, а не колеблющимися и сильно разнящимися национальными ценами. Можно также ожидать углубления финансовой интеграции. В конечном итоге, необратимый характер объединения валют станет для граждан еще более очевидным.
Но усилит ли окончательное объединение валют европейский политический союз? Чтобы добиться более ясной картины, вопросы, касающиеся объединения валют, следует четко отделить от более широких политических вопросов.
В основе обсуждавшейся в Маастрихте общей валютной политики лежит среднесрочная стабильность цен, обеспечение которой возложено на европейскую систему центральных банков — евросистему — сделанную для этого как можно более независимой от национальных и европейских политических властей. Были названы элементы, которые могут подорвать эту основу, и указаны три потенциальных источника трений по этому вопросу:
Национальные отклонения в бюджетной политике. Они сдерживались верхним пределом, устанавливаемым для бюджетного дефицита, что позже нашло свое отражение в Пакте стабильности и роста.
Обязательства по проведению интервенций для поддержания определенного уровня евро на внешних валютных рынках. Их вероятность очень мала, поскольку главная роль в их разработке была поручена евросистеме, созданной для решения внутренних задач и, следовательно, инстинктивно не расположенной к принятию внешних обязательств.
Пруденциальный надзор за финансовыми учреждениями, что в случае кризиса могло бы привести к необходимости выделения больших средств для обеспечения ликвидности. Это было оставлено на усмотрение национальных правительственных органов.
Несмотря на четкое распределение ответственности в рамках евросистемы, эта система не лишена изьянов. Циклическая слабость зоны евро, наблюдавшаяся с начала 2001 года, слабость евро вне этой зоны и надвигающиеся трудности в гармонизации системы для нужд финансовых рынков (включая разногласия между европейскими институтами относительно законодательного контроля) — все это свидетельствует о том, что установление способствующей росту политики при одновременной борьбе с инфляцией является сложной задачей. Прогресса во всех трех областях можно достигнуть только за счет непрерывной координации действий в тех областях, принятие решений в которых оставлено на усмотрение членов Евросоюза, и это не было предусмотрено в Маастрихтском договоре. Для исправления этой ситуации на последующих этапах потребуется более тесный политический союз, понимаемый, однако, в узком смысле.
И на самом деле, относительно слабые экономические показатели стран зоны евро не рассматривались. Начиная с 1995 года, показатели европейской промышленности, если их сравнить с аналогичными показателями США, так и не улучшились. К сожалению, уже просматриваются альтернативные варианты развития европейской макроэкономики и монетарной политики. И хотя за последние пять лет были разработаны различные исходные точки отсчета, и растет упор на проблемах структурного характера, пропасть между риторикой и достижениями остается широкой. Будем надеяться, что предстоящее заседание Европейского Совета в Барселоне придаст этому новый импульс. Определенно легче будет сосредоточиться на проблемах структурного характера, если при этом внимание не отвлекается на проблемы различий в пределах зоны евро.
Сможет ли приход евро подстегнуть страны участники к установлению более тесного политического союза, чем это необходимо в целях обеспечения единой монетарной политики? Большинство незапланированных эффектов всегда казались сомнительными. Последние достижения в проведении совместной политики, как, например, введение европейского ордера на арест, наводят некоторых на мысль об имеющейся связи, но это не кажется реалистичным. Фундаментальные вопросы политики находят поддержку по своему существу.
Вне зоны евро — в Великобритании, Швеции и Дании — с аплодисментами встретили впечатляюще гладкий дебют банкнот и монет евро. Сдвиг общественного мнения в сторону членства в зоне евро наиболее явно наблюдается в Швеции, поскольку там слабая шведская крона также способствует перемене настроений в пользу присоединения. И действительно, в ответ на это премьер-министр Швеции Персон признал необходимость назначить референдум о вхождении в зону евро на 2003 год, после того как в сентябре этого года состоятся парламентские выборы.
Более того, шведы не одиноки в том, чтобы переосмыслить свой сдержанный подход к евро. Как утверждают те, кто проводит опросы общественного мнения, после того как евро появились в магазинах, традиционная норвежская враждебность к членству в Евросоюзе пошла на спад; а правительство Великобритании еще более настойчиво заявило о своем обязательстве оценить возможность членства Великобритании в зоне евро к середине 2003 года.
Помимо того, что Швеция и Великобритания должны и далее удовлетворять другим критериям Маастрихтского договора (что, вероятно, так и будет), им необходимо убедить свою общественность и своих партнеров по зоне евро в том, что они смогут управлять своими экономиками без помощи национальной монетарной политики. Им также придется договориться о том, по какому курсу буду переводиться их валюты в евро при их вступлении в зону евро. Если они это сделают, то евро может быть введен самое раннее в 2006 году, при условии, что позитивными будут результаты референдума, который состоится в 2003 году.
В Дании, моей родной стране, экономическая готовность не является проблемой. Дело в том, что датские участники референдума уже увидели большую часть выгод членства в зоне евро, поскольку вот уже 15 лет существует неизменная привязка вначале к немецкой марке, а затем к евро. То, что общество отвергло евро в сентябре 2001, объясняется неспособностью сторонников евро объяснить различие между этой, не вызывающей споров политикой, и полным принятием евро. В результате этого Дания может проголосовать по данному вопросу последней, и совсем необязательно, что после референдума она присоединится.
Несмотря на различные стартовые позиции, Швеция, Дания и Великобритания сходятся на следующем: они предпочитают видеть евро скорее как замковый камень в своде конструкции единого рынка, чем как приступку на пути к более тесному союзу. Чем больший упор делается на второй интерпретации, тем больше сопротивления они оказывают. Они предпочитают устранять преграды экономическому росту структурного характера, рассматривая это в качестве важной цели для них самих, а не как шаг по направлению к федерализму. Поэтому те энтузиасты, которые связывают евро с политическим союзом, тем самым оказывают ему медвежью услугу, так как этим они отпугивают общественные силы, поддерживающие принятие евро.
Нильс Тюгесен, профессор международной экономики и старший научный сотрудник исследовательской группы Копенгагенского университета, занимающейся вопросами политики в области экономики.
