Стереотип, что провинциальный театр — это сборище бездельников и актеров-неудачников, которые не смогли реализовать себя на подмостках крупных театров, достаточно прочно вжился в сознание украинца. О каком качественном театральном продукте может идти речь, если, к примеру, в Чернигове с населением в 250 тысяч человек нет ни стимула пробивать себе дорогу к театральному олимпу, ни возможности, ни потенциала? Так, наверное, сказали бы многие, и были бы правы, но, как известно, правил без исключений не существует.
Как все дороги ведут в Рим, так и здесь жители города тянутся в Черниговский областной государственный украинский музыкально-драматический театр, которому в прошлом году, к 75 годовщине, присвоили еще и статус академического. Это происходит на фоне того, что заслуженные артисты ютятся в «коммуналках», не всегда получают причитающиеся им 220 гривен в месяц и сидят безвылазно в городе, потому что сегодня гастроли для театра — дело убыточное. В то же время удивить самого придирчивого зрителя, избалованного зарубежными гастролерами, они, без сомнения, могут. В подтверждение этому — недавняя премьера спектакля «Мертвые души», которую, чтобы до конца понять и прочувствовать, многие зрители посетили по нескольку раз. Это вполне понятно: заочное «сотрудничество» Н. Гоголя, М. Булгакова и А Бакирова (режиссер спектакля) произвело на свет оригинальную интерпретацию классического произведения, которая удачно вписалась в общее настроение эпохи — подавленное и депрессивное.
«Мертвые души» — это драматическая фантазия в четырех снах — ирреалистическом, сюрреалистическом, фантастическом, и летаргическом. Как рассказал режиссер спектакля Андрей Бакиров, к идее о снах его подтолкнуло все творчество Гоголя, которое сплошь проникнуто сонливостью. Действия героев в спектакле мало чем отличаются от первоисточника, разве что акценты проставлены несколько иначе. В почерке режиссера очень явно сквозит влияние школ психоанализа. Так сон, в котором отражены подсознательные страхи, стремления и нереализованные желания, является лейтмотивом «фантазии на тему Гоголя». В появлении же таких образов, как тень Чичикова и дорога, которая гонит героя сначала искать продавцов душ, а потом приводит к безумию, явно ощущается влияние юнговских воззрений. Правда, взаимоисключающие явления, обилие парадоксов и неожиданный финал оставляет после спектакля ощущение фрустрированности. Отрицательный герой Чичиков, которого играет выходец из Черниговского молодежного театра Сергей Горшков, начинает вызывать положительные эмоции и жалость, особенно в финале, когда А. Бакиров показывает зрителю поэтапное превращение подлеца по Гоголю в психопатологическую личность, и безумный Чичиков идентифицируется со своей тенью. Трансформации подверглись и другие гоголевские персонажи. Так ноздревщина у просмотревших спектакль может теперь ассоциироваться с нетрадиционной ориентацией, которую приписал лгуну и хвастуну режиссер; жадный скряга Плюшкин в исполнении Валентины Гаркуши, который к тому же стал и жителем преисподней, — со сказочным образом смерти с косой, а Лизонька Манилова — с вечно кудахтающей квочкой. Другими словами, гротескность спектакля пошатнула устойчивость школьного восприятия образов гоголевских героев. Постановщики слепили их сами, наделив при этом теми характеристиками, которые превратили сюжет классика в спектакль-мистерию.
Правда, как рассказывают актеры, мистика на сцене после спектакля плавно перешла в обыденную жизнь. Например, перед премьерой куда-то пропало зеркало с бритвой, периодически исчезают кассеты с фонограммой, изменилась не в лучшую сторону и приватная жизнь исполнителей главных ролей в этом спектакле. Актеры считают, что это показатель того, что энергия спектакля затронула не только зрителей, но и небеса. Киевский зритель сможет увидеть его на фестивале, посвященном двухсотлетию со дня рождения Николая Гоголя в апреле, но в то же время посмотреть воочию спектакль стоит того, чтобы провести два часа в дороге.
