Сегодня мы представляем нашим читателям краткую историю одной семьи, которую в течение многих лет по крупицам восстанавливал — работая в архивах, посещая многих дальних родственников в дальних краях — г-н Борис Филипченко.
Во всем плохо беспамятство и не только в большой истории. Хорошо, когда семья — фамилия, все близкие, и дальние потомки получают возможность знать свою родословную, историю собственной семьи, и плохо, когда мы не помним, а порою забываем, как звали наших предков.
Так случилось, что, дожив до пенсионного возраста, я ничего не знал о родителях отца и его прошлом. Отец, боясь осложнений с властями, скрывал от нас, что во время гражданской войны его родители с тремя младшими детьми, оказались в эмиграции, в Ливане, а он по дивной случайности — здесь, в Украине.
Спасибо бабушке, Надежде Васильевне Филипченко — матери отца, которая после долгих лет розысков нашла нас. И так вышло, что буквально через несколько месяцев бабушка умерла. Прошло еще лет двадцать пять, прежде чем я стал переписываться с живущими в Ливане родственниками. С этого момента и начались поиски страничек истории нашей семьи. Постепенно-постепенно, но генеалогическое древо рода Филипченко обрастало новыми именами.
К тому времени я уже знал, что наши корни связаны с нежинской землей и первым известным в родословной значился Иван Филипченко, мещанин г. Нежина. Семейные летописцы прошлых поколений утверждают, что происходил он из казацкого сословия писаря Войска Запорожского по фамилии Пилипенко, но после 1654 г. потомки писаря были записаны в мещане, а фамилию переделали на Филипченко — русифицировали.
Иван Филипченко сам был грамотным человеком и сумел дать образование своим сыновьям Петру и Ефиму. Ефим Иванович Филипченко мой прапрадед. Учился в Нежинской Гимназии Высших наук князя Безбородко в одном классе с Нестором Кукольником (российский писатель и поэт), а выше на класс учился Николай Васильевич Гоголь, чьим именем потом будет названа гимназия (ныне университет). На два класса ниже Ефима Филипченко учился Евгений Павлович Гребинка (будущий украинский писатель). И Ефим, и Евгений жили в доме Петра Ивановича Филипченко, старшего брата Ефима. В Нежине до сих пор поговаривают, что Евгений Гребинка был очарован глазами некой Маруси, так что возникает вопрос: не в доме ли Петра Филипченко были написаны песни: «Очи черные, очи страстные», «Молода еще я девица была» на слова Гребинки?
Гоголь, Кукольник, Филипченко и др. в 1827 г. оказались причастными к «Делу о вольнодумстве», связанному с профессором Белоусовым. Его обвинили в том, что, читая курс естественного права, он не придерживался учебной программы и прививал ученикам вкус к свободомыслию. Для Белоусова «Дело» окончилось изгнанием из гимназии, а Гоголь, Кукольник, Филипченко, чьи конспекты были изъяты, лишились аттестатов об окончании гимназии, получили взамен только свидетельства. Сама гимназия лишилась отделения гуманитарных наук и была реорганизована в математический лицей, потеряв статус университетского учебного заведения.
Позже Ефим Филипченко все-таки поступил в Харьковский университет и в 1834 г. окончил его с отличием. В дальнейшем он служил военным врачом в Аракчеевском кадетском корпусе в Новгородской губернии. Его жизнь прервалась нелепым образом. Он умер в 1861 г. в чине штаб-лекаря от заражения крови, после неудачного вскрытия карбункула.
Детей у Ефима Ивановича Филипченко было шестеро, три сына и три дочери: Александра, Александр, Михаил, Николай, Вера, Лидия. Ко времени смерти отца, старшая дочь, Александра, была уже вдовой с двумя детьми, а младшей дочери Лиде не исполнилось и года. Пенсия у матери, Елены Николаевны Филипченко, была небольшая, но все дети получили образование на казенный счет.
Дочь, Александра Ефимовна Филипченко (моя прабабушка), вторично вышла замуж за преподавателя Аракчеевского кадетского корпуса Василия Герасимовича Михалевского. У них было восемь детей, в том числе и моя бабушка, Надежда Васильевна. Прадед Михалевский в 60-е годы состоял членом студенческой тайной организации «Земля и воля». Пантелеев Л.Ф. писал о нем: «Не могу не вспомнить Михалевского — он чуть ли не был товарищем Чернышевского по университету; во всяком случае находился с ним в дружеских отношениях». Прадед, наверно, своевременно отошел от «тайных дел», иначе он вместе с Пантелеевым оказался бы в ссылке в Сибири. А он дослужился в Департаменте Государственного контроля до должности генерал-контролера и получил чин тайного советника.
У родственников, особенно из Ливана, часто можно было услышать, как к фамилии Михалевского добавлялась еще одна — «Кончак», а бабушку, Надежду Васильевну Филипченко, часто называли «татарской принцессой». Все ее внуки утверждают, что бабушка Михалевского была из древнего татарского рода Кончаков, современников киевских князей.
Именно Надежда Васильевна Филипченко — ливанская бабушка — разбудила во мне интерес к собственной родословной. Благодаря ее письмам, я начал поиски родственников, и в течение нескольких лет собрал множество воспоминаний, книг, фотографий, рукописей и писем, раскрывающих фамильный портрет семьи Филипченко. Ее письма, адресованные моему брату, Игорю, к сожалению, попали ко мне после его смерти, много лет спустя, поэтому судьба бабушки Надежды Васильевны и деда Михаила Михайловича Филипченко, открылись мне сравнительно недавно.
В своих письмах бабушка раскрыла нам атмосферу удивительно душевных взаимоотношений родителей с детьми, рассказала о жизни семьи в Петрограде до гражданской войны, рассказала как своих детей — сыновей, Мишу (мой дед) и Васю, дочерей Людмилу и Ольгу «доводила» сама до 4 класса с помощью гувернера и гувернанток. Она подробно поведала о тех драматических событиях, которые семья пережила в 1918 г., после их переезда в Киев.
Детские и юношеские годы моего деда, Филипченко Михаила Михайловича, проходили отчасти в Киеве, а в основном в Городище, на Черкасщине, где отец его, Михаил Ефимович, был управляющим Мошногородищенским имением графини Балашевой. Домашним воспитанием деда занимался украинский учитель Антон Антонович Пашковский, сумевший привить ему любовь к украинской культуре и родному языку.
Филипченки были в родственных отношениях с Кистяковскими — известными украинофилами, и семьей Симиренко, чья усадьба, «гнездо свободомыслия и прогрессивных идей», находилась в 5 ти верстах от них, в Млиеве. И в Городище, и в Млиеве у Льва Платоновича Симиренко, а позже, в Киеве у Кистяковских, дед Михаил часто был свидетелем разговоров и споров вокруг темы украинского патриотизма, которые оставили глубокий след в его сознании. Взгляды так называемых малороссов он воспринимал, как свои собственные и никогда им не изменял. Окончив в 1899 г Петербургский университет, Михаил Михайлович Филипченко женился на двоюродной сестре, Надежде Васильевне Михалевской. Службу начал налоговым инспектором в Орловской губернии. Затем переехал в Петербург.
В ноябре 1917 г., после Октябрьского переворота и последовавшего за ним провозглашения Украинской Народной Республики, Михаил Михалевский обратился к петроградскому Генеральному Комиссару по делам Украины, и получил удостоверение, что он является украинским гражданином. Одновременно он отправил «Прохання» в Генеральное Секретарство финансов: «...бажаючи в теперішні часи жити і служити у рідному краї, маю за честь прохати Генеральне Секретарство дати мені посаду у м. Київі».
Бросив насиженное место в Петрограде, дом, имущество (он выразился так: «Кадетов я еще могу понять, но все, что левее, для меня непостижимо»), Михаил Михайлович Филипченко летом 1918 г. вместе с семьей приехал в Киев. У власти стоял уже Гетман Скоропадский, а министром внутренних дел у него служил родственник Филипченко, Игорь Кистяковский. Именно благодаря ему, наверное, появился «Наказ» Гетмана о назначении М.М.Филипченко председателем Реквизиционной комиссии. Отец мой, Михаил, в тоже же время был зачислен на юридический факультет Киевского университета, где деканом был Богдан Кистяковский.
Позже, при Директории, дед служил в Министерстве финансов, а когда Киев захватили красные, Михаил Филипченко, неожиданно для себя, на общем собрании служащих был избран Директором Департамента прямых налогов. При полнейшей неразберихе в Департаменте и общем хаосе в Киеве, дед уехал к брату Василию, под Хмельник, в Войтовцы, где жила семья. Вспоминается Михаил Булгаков, когда он писал о Киеве «продутом вихрями и охваченном пламенем гражданской войны», когда друг друга сменяли: «Белые, красные, оккупанты-немцы в «рыжих тазах» с шишаками, Гетман в черкеске, петлюровцы в синих жупанах, снова красные, снова Петлюра и опять белые…» Оставив старшего сына, моего отца Михаила, у брата, М.М.Филипченко с женой и тремя младшими детьми направился в Харьков. Но случилось невероятное — его мобилизовали в белую армию Деникина. Не сумев соединиться с моим отцом, дед с семьей, при отступлении белых, оказался в Крыму, потом в Стамбуле, затем в Сирии и Ливане.
Как человек чести, М.М.Филипченко выбрал свой путь по внутреннему побуждению и, оставаясь верным национальным чувствам, и в Константинополе своеобразно выразил свою принадлежность к Украине. Первым долгом он явился в Посольство УНР, где зарегистрировался, как ее гражданин. Для него было символичным получить, вдалеке от Отчизны, паспорт гражданина УНР, на титульной странице которого был изображен Герб страны — трезубец. Этот паспорт сохранился и мне его подарила ливанская двоюродная сестра Надя Ель-Хосс, живущая ныне в Торонто (Канада).
Первые дни эмиграции семья деда встретила в Стамбуле — они были трудными и материально и морально, а первые годы эмиграции явились жестоким экзаменом на выживание — они стойко его выдержали. Ради заработка средств на жизнь приходилось браться за любую работу. Надежда Васильевна писала: «У меня был абсолютный слух, хорошо играла, и в Дамаске кормила семью своими уроками музыки в 2-х женских школах и приватными уроками…» Дед Михаил, по образованию юрист, в Дамаске переквалифицировался в геодезиста и топографа. Со временем в Бейруте образовалась династия топографов Филипченко. Франция, под чьим мандатом находились тогда и Сирия и Ливан, быстро нашла применение дешевой интеллектуальной силе из российской эмиграции. Знание французского языка помогало моим родственникам находиться во многих арабских странах.
Моя родная тетка, Ольга Лиманская, в Ливане стала знаменитой. Известность к ней пришла поздно, когда ей стукнуло 58 лет. А до этого она работала и в сирийской жандармерии, и во французском посольстве. В 56 лет она начала рисовать, при чем хорошо, на профессиональном уровне: и карандашом, и акварелью, и маслом. Удавались и пейзажи, и портреты, словом, буквально, все. Она стала выставляться на выставках, появились хвалебные рецензии и ее творчество сравнивали со стилем Ван Гога.
Мой дед, Михаил Михайлович, родился в г. Нежине на Черниговщине, а похоронен в Бейруте (Ливан) на православном кладбище. В 1996 г. я был на его и бабушкиной могиле и привез туда нежинской земли. Пусть их могилы, хотя бы символично, но будут покрыты родной землей.
Отец моего деда, Михаил Ефимович Филипченко, в 1873 г. окончил Петровско-Разумовскую академию и много лет заведовал частными хозяйствами в разных регионах России. Саратовской и Орловской губерниях. Занимался производством, а также литературной деятельностью. Талант М.Е.Филипченко, как агронома-ученого особенно ярко раскрылся на Черкасщине, когда он в 1886 году принял к управлению запущенное и не приносящее дохода обширное (более 40 тыс. га) Мошногородищенское имение графини Е.А.Балашовой. Сочетание организаторских способностей с разносторонними научными знаниями помогли Михаилу Ефимовичу за 11 лет превратить имение в образцовое предприятие. Поля и леса хозяйства стали своеобразной лабораторией ученого, на которых новые агрономические приемы проверялись сразу в деле. Например, способ выращивания собственных семян сахарной свеклы помог освободиться от дорогих импортных семян французских и немецких фирм. На основе успехов, достигнутых в многоотраслевом хозяйстве, М.Е.Филипченко была написана книга «Мошногородищенское имение» (573 стр.). Один из экземпляров книги хранится в отделе редких книг Национальной парламентской библиотеки. Филипченко М.Е. был основателем и попечителем сельскохозяйственной школы для мальчиков и девочек, которую открыл в Городище в 1891 г., позже она была преобразована в техникум-совхоз. Филипченко Михаил Ефимович был выдающимся агрономом своего времени и поэтому совершенно справедливо его имя занесено в Энциклопедию Брокгауза и Ефрона.
Племянник Михаила Ефимовича Юрий Александрович Филипченко работал в Петербургском университете и был одним из основателей генетики. В 1919 г. он организовал в Петроградском университете первую в России кафедру генетики. Член-корреспондент АМН СССР профессор Прокофьева-Бельговская вспоминает о нем: «Талантливый ученый, высокообразованный биолог и блестящий лектор, Ю.А. Филипченко на созданной им кафедре читал лекции по четырем курсам — общей генетике, изменчивости и методам ее изучения, частной генетике животных и растений и эволюционной теории». Особое место занимают труды Ю.А.Филипченко по наследственности человека и евгенике. Он написал первые отечественные руководства по генетике, изменчивости, экспериментальной зоологии и эволюции. Некоторые из этих пособий до настоящего времени не утратили своего значения».
Идея улучшения врожденных качеств человека была близка Ю.А.Филипченко, ибо на примере близких родственников он видел, что никакие преграды не могли остановить двоюродных братьев и сестер вступать в запрещенные браки. Ю.А. был против законодательных запрещений браков между близкими родственниками, которые в России карались по закону (мои дедушка и бабушка ждали высочайшего разрешения три года.). Ю.А. подчеркивал, что «в здоровых, богато одаренных семьях такие браки могут быть иногда в высшей степени желательны и способствовать новому скоплению однозначных генов некоторого редкого специального свойства».
На траурном митинге во время похорон Ю.А.Филипченко в 1930 году Вавилов Н.И. в своем выступлении сказал: «Юрий Александрович был не только блестящим ученым, но и Человеком, и ничто человеческое ему не было чуждо. Благодарные потомки будут помнить в его лице то редкое сочетание мужества, таланта и личного примера беззаветного служения науке и Родине, которое оставило глубокий след в развитии отечественной биологии». Неизвестно, как бы закончилась жизнь Юрия Александровича, не умри он собственной смертью. По всей вероятности погиб бы также, как и Вавилов Н.И., расстрелянный в тюрьме.
Закончим одним воспоминанием о семье Филипченко: «Они были чадолюбивы. У каждого из них было много детей. Кроме своих были и приемные. Приемный сын был у Лидии Ефимовны, приемный сын был у Михаила Ефимовича. Нередко летом в семье дяди или тетки жили племянники. Особенно в тех богатых имениях, где ученые агрономы Филипченки служили управляющими. Там, где своих четверо или пятеро, свободно размещалось еще столько же. К тому же увлечение, с одной стороны, идеями «хождения в народ», а с другой, — идеями Жан-Жака Руссо значительно облегчали нашим дедушкам и бабушкам проблемы воспитания детей, которые бегали по полям и лесам вместе с крестьянскими ребятами. Старшие следили только за тем, чтобы дети были здоровы, а если один заболевал, скажем, корью, то остальных не изолировали, а, наоборот, помещали всех в одну комнату, чтобы заодно переболели уж все».
P.S. Газетные ограничения не позволяют, к сожалению, остановиться на следующих поколениях и других ветвях рода Филипченко. Среди них были народовольцы, эсеры, принявшие, а также не принявшие революцию 1917 года люди, крупные ученые, отважные солдаты, красивые талантливые женщины, писатели и художники. Их кровь была щедро замешана на украинской, российской, еврейской французской, шведской, татарской составляющих (как, впрочем, кровь каждого человека на земле.). Они трудились, рождали детей, отстаивали свои убеждения, украшали землю. Газета «День» признательна г ну Борису Филипченко за присланный материал.
