Главным кинособытием минувшей недели стал показ нового фильма Александра Сокурова «Телец» в рамках ретроспективы петербургского режиссера. Даже при беглом взгляде на историю хочется дополнить известный афоризм: абсолютная власть не только развращает абсолютно, но и калечит своего носителя в такой же степени. То есть, по сути, жизнь заканчивается еще при жизни. Именно об этом, как представляется, и делал свой новый фильм Александр Сокуров.
В его фильме под маской слабого и сварливого Вождя, блестяще исполненного Леонидом Мозговым, легко узнается тот, чьи памятники еще до сих пор высятся на площадях многих городов и весей. Сокуровский Ленин — принципиально нехрестоматиен. Вождь — человек ХIХ века, с правильной русской и немецкой речью и элегическими мечтаниями на тему «вот было бы у меня свое имение на Волге». Ожидаемое борение страстей заменено на старческое брюзжание, семейные свары и целебные ванны. Бывший вершитель судеб немощен, заперт на своей даче, изолирован от окружающего мира соратниками по партии. Уже его усатый преемник примеривается к окрестностям: «хорошо здесь...», а охрана недобро подглядывает сквозь приоткрытые двери.
По сути, камерная атмосфера лишь подчеркивает неудачу судьбы. Жизнь не партийного или государственного лидера, но простого человека, которого родные называют Володей, тянется по инерции, без цели, среди пустых дней и борьбы с подступающим небытием. Этому вторит и обедненное, пораженное энтропией изображение (оператором-постановщиком картины выступил сам режиссер), — словно имитирующее взгляд тусклых, слипающихся глаз. Все здесь выморочно, подчинено дряблым ритуалам — выезд на «охоту» без ружей и дичи, трапеза из экспроприированной, то есть, ворованной, посуды, лечение безо всяких надежд на успех... Попросив через преемника яду у ЦК (еще один знак абсурда), Вождь на самом деле уже ничего изменить не в силах. Его срок истек намного раньше.
И все-таки, финальный эпизод поражает неожиданным состраданием. Оживает молчавший долгие месяцы телефон. Звонят из ЦК, — наверное, приняли решение насчет цикуты. Вождь сидит в кресле, глядя в небо, в просвет между облаками, и на его лице впервые появляется настоящая, не ерническая и не истерическая, улыбка.
