24 апреля
Дедушка натруженными руками накладывает в кулек (единственное «достижение» послеперестроечных времен) выращенное на своем огороде:
— А редьки не хотите взять? От кашля помогает, — показывает старенький крестьянин на несколько непроданных за день черных плодов.
— Но мне нужна только свекла.
Дедушка разочарованно накладывает вместо нужного мне килограмма полтора. «Ничего, пригодится», — думаю, тем более, что цена 60 коп. отнюдь не адекватна труду, вложенному в выращивание, сохранение и, наконец, привоз в столицу.
— Берите за гривню, — говорит, словно... делает мне услугу.
— Так ведь, 90 копеек, получается, дедушка, — возражаю скорее из принципа, что меня хотят простодушно обмануть.
— Так я вам еще одну свеклу брошу, мне не жалко, мне хватит, это только правительству все мало и мало, — дедушка долго продолжает монолог о прожорливости тех, «в верхах», и непритязательности в желаниях таких трудяг, как он.
...Когда я дома начала готовить к варке свеклу, то обнаружила среди нее одну черную редьку. Изловчился дедушка, таки продал, чтобы домой не везти. И вроде никакого «криминала» в этом нет — базар есть базар, вот только дедушкин монолог так напоминает хвалебные оды «сам о себе» тех, «в верхах». А действия власть имущих часто сводятся к подсовыванию под соусом велеречия горькой черной редьки.
