Кратковременное пребывание в какой-либо стране не дает возможности cделать серьезные анализы или сравнения, прийти к каким-то выводам. Это лишь впечатления, подобные тем, которые получаешь от выставки художников-импрессионистов — лица, на мгновение выныривающие из безликой толпы, невыразительные, незаконченные контуры, голубое солнце и красные газоны, на которых играют фантастические существа.
ВСТРЕЧИ С ПРАВОСЛАВНЫМИ
Польша — традиционно и преимущественно католическая страна, хотя был в ее истории такой период (ХVI ст.), когда шляхта начала активно поворачиваться к протестантизму. То минуло почти бесследно. Сегодня вкрапления других религий здесь незначительные, они мало влияют на общественную жизнь. Среди других религиозных «меньшинств» — Польская православная церковь (ППЦ). До Первой мировой войны, когда значительная часть Речи Посполитой находилась в составе Российской империи, церковь была частью РПЦ. В 1924 году, после отделения Польши от России, ППЦ получила Томос Константинопольского патриарха, который предоставил ей статус автокефальной (независимой). Стоит отметить, что Русская церковь признала независимость польского православия только в 1948 году.
Православные храмы Польши сегодня имеют определенные отличия от украинских. Так, в церквях (в тех, где я была) можно видеть стулья для прихожан. Примером стали не только католические храмы — так же оборудованы церкви в православной Греции. Богослужение в храмах ППЦ ведется, по крайней мере, в Варшаве и Кракове, на церковно-славянском языке, проповеди — на польском. С духовными лицами, особенно старшего возраста, можно общаться по-русски, — многие из них получили образование в русских семинариях и академиях. В храме Пресвятой Богородицы Кракова приятно удивило вывешенное на доске объявлений расписание экуменических собраний — молитвенных встреч католиков и православных. Они происходят не только в костелах, но также в православной церкви.
Сегодня ППЦ имеет более 200 храмов; большинство ее прихожан — украинцы и польскоязычные потомки русских эмигрантов 20-х годов прошлого века. Случались в православных церквях странные разговоры. Так, спрашиваю у одной пани, разговаривающей только на польском: «Вы полячка?». В ответ слышу несколько раздраженное: «Не полячка, а православная!» Далее выясняется, что дед и бабушка этой женщины эмигрировали из революционной России, осели в Варшаве; их потомки полностью натурализовались, польский язык является для них родным, а русского не знают совсем. Несмотря на это, не желают самоидентифицировать себя как поляков. Поэтому стали «православными по национальности».
Есть среди православных прихожан также поляки. И диво-дивное — православные поляки не имеют наименьшей национальной гордости по поводу того, что такая выдающаяся личность, как папа Иоанн Павел II, является сыном Польши. А один пан шепотом объяснил: «Тот папеж (польское «папа») хочет запродать Польшу Западу и уничтожить православие!» Знакомый почерк!
Кафедральный собор ППЦ — это храм Св. Магдалены в районе Варшавы, который называется Прагой. Мне, к большому сожалению, не посчастливилось встретиться с Главой ППЦ митрополитом Саввой. Но настоятель храма отец Иоанн любезно согласился ответить на несколько вопросов «Дня». В частности, рассказал о том, что во время последнего визита в Польшу состоялась встреча Иоанна Павла II с православным духовенством. «Была эта встреча чисто протокольной, куртуазной; никакие серьезные вопросы, догматические или церковно-политические, не обсуждались». Очень важно было узнать от о. Иоанна, что общественное положение ППЦ и численность польских православных отнюдь не изменились под влиянием нескольких визитов Папы в Польшу. А на мой вопрос: «Не ухудшится ли положение УПЦ Московского патриархата в результате предполагаемого визита Иоанна Павла II в Украину?», отец Иоанн уверенно ответил: «Не думаю, — Бог того не допустит! Православие как стояло, так и стоять будет!» Нашим бы православным такую спокойную уверенность!
УКРАИНСКАЯ КАТОЛИЧКА
На улице Маршалковской я случайно встретилась со знакомой — молодой девушкой из Киева, которая, согласно какой-то программе обмена студентами, училась здесь в университете. Вместе погуляли, поговорили. Оказалось, что по конфессии она является убежденной католичкой, принадлежит к Римо-католической церкви (РКЦ) в Украине. По своему собственному выбору, ибо ее родители — православные. Как все искренние верующие, девушка считает Римо-католическую церковь наивысшим и правдивым воплощением духа и буквы Христианства, неплохо осведомлена в теологии и весьма уважает папу Иоанна Павла II. Огорчает девушку одно — то, что, по ее убеждению, сегодня не существует такой церкви, как Украинская католическая. Которая была бы равноправной составляющей мирового католического сообщества и обязательно соединяла бы в себе вселенское и национальное. Сейчас, говорит девушка, мы имеем в Украине польскую Католическую церковь, т.е. церковь, духовная жизнь которой определяется миссионерами из Польши — епископами, ксендзами, преподавателями семинарий, членами таких почтенных орденов, как доминиканцы или иезуиты. «А я хочу, чтобы в Украине был украинский католицизм! Чтобы во всех католических церквях говорили, молились и пели только по-украински. Ведь есть, например, французский или немецкий католицизм!»
Я напомнила ей, что сегодня количество семинаристов-украинцев или монахов-украинцев постепенно, и неуклонно увеличивается. Уже есть украинские и епископы, и среднее духовенство. Для меня, однако, здесь вырисовывается еще одна проблема. Смогут ли украинцы-католики удержать в Украине состояние духовности, церковной социальной активности, издательского и просветительского дела на том же уровне, какой сегодня держат в нашей стране польские или немецкие, или какие-то другие католики?
КУЛЬТ ПАПЫ
Трудно себе даже представить, как гордятся Иоанном Павлом II поляки! Оно и не удивительно — не каждый народ имеет такого известного, уважаемого и влиятельного в мире сына. Оказалось, однако, что не все одинаково относятся к папежу. Разговорилась я как- то в электричке с попутчиком — немолодым паном-интеллектуалом. Он рассказал, что каждый раз, когда речь заходит о Кароле Войтиле (папе Иоанне Павле II), он как будто возвращается в ненавистные социалистические времена с беспардонной пропагандой, с языческим культом обожания. И не только личности, но и всего, что с ней связано. «Подумайте только, — патетически говорит пан Интеллектуал, — сегодня папе Иоанну Павлу II в различных точках планеты поставлено 44 памятника! Живому человеку! Хочешь не хочешь, а вспоминаешь наших незабвенных коммунистических вождей, а особенно ваших! Плохая это штука — культ. Я очень уважаю Карола Войтилу — это безупречный человек. Но видеть его имя или даже изображение на пакетах, майках, тарелках, сувенирах, тортах и так далее — с меня достаточно, это невыносимо! Из-за этого можно свихнуться или разочароваться в самом пристойном человеке». Был ли прав тот раздраженный культом Папы пан?
МЫСЛИ ИНОСТРАНЦА
Определенным ответом на те вопросы могут быть размышления другого человека, с которым я познакомилась после богослужения в краковской церкви Св. Богородицы. Украинец, уже три года полулегально живущий в Кракове, где имеет какой-то бизнес (об этом не рассказал). Интеллигентный разговорчивый мужчина, хорошо осведомленный о ситуации в Украине, которую постоянно сравнивает с польской, пытаясь докопаться до «причин-следствий». Поскольку больше всего хотел бы работать у себя дома.
Поговорили и о феномене «польского Папы», о культе, который поляки создали вокруг его личности. «Я завидую полякам, которые в эти переходные времена, во времена идеологического вакуума, который коммунизм оставил после себя даже в Польше, имеют такого духовного лидера, такого неоспоримого авторитета. Если внимательно присмотреться к их общественной жизни, можно понять, что все важные вещи здесь измеряются, проверяются тем, что скажет, что подумает, что напишет Папа! Хорошо было бы иметь в Украине своего «Папу» «без страха и упрека». Хотя бы и не мирового масштаба, но чтобы верить ему всей душой, без сомнений. Нету, однако. Я долго думал, но так и не понял, в чем здесь наша проблема. Может, в Украине вообще не рождаются настоящие лидеры (несчастные мы люди!)? Или причина в том, что каждого естественного лидера мы сначала так вываливаем в дегте и перьях, что потом сами не можем его признать. Если бы и хотели».
С БАНДУРОЙ ПЕРЕД КАТОЛИЧЕСКИМ СОБОРОМ
Старинная Рыночная площадь перед собором Святой Марии (ХIV ст.) в Кракове всегда полна народа — здесь много «приманок» как для почитателей древности, так и для тех, кто ищет развлечения, для паломников и туристов, для старых и молодых. Человек, попавший сюда впервые, вместе с восторгом ощущает также отчаяние — слишком много сокровищ накопили в старинном Кракове время и люди. Выйдя на Рыночную площадь, я издалека услышала знакомые родные звуки — играли на бандуре. Здесь, перед самым входом в собор Св. Марии, сидел человек, которого можно было сразу переносить на классическое живописное полотно — в вышитой сорочке, с роскошными усами и оселедцем на бритой голове. Исполнял он старинную песню, в которой речь шла о войне храбрых казаков с польскими панами. А закончив, начал пояснять одной пожилой заинтересованной пани, что такое бандура. Случайно бросив глазом в мою сторону, казак вдруг закричал на всю Рыночную площадь хорошо поставленным голосом: «Приветствую газету «День»! Я, конечно, подошла, мы сердечно поздоровались и поговорили. Оказалось, что господин музыкант живет в Крыму, а деньги на жизнь зарабатывает гастролями по всей Европе — от Польши до Испании. В каждой стране находит слушателей, везде люди интересуются бандурой, ценят меланхоличные украинские песни. Долго засиживаться на одном месте, однако, не приходится — нужно постоянно искать новую публику, новых любителей украинской экзотики. Несмотря на свои странствия, бандурист считает себя регулярным читателем нашей газеты, хорошо знает ее постоянных авторов. Приятная была встреча.
ДОМА НОВЫХ ПОЛЯКОВ
Семинар журналистов проходил в пригороде Кракова Фаленица, весьма похожем на нашу Пущу Водицу — сосновый лес, невысокая застройка, остатки сельской жизни среди современных новостроек. Сегодня Фаленицу активно обживают «новые поляки», которые любят хуторскую жизнь — улицы там почти незаметные, по лесу разбросаны отдельные усадьбы. Новые, с претензиями на архитектурный стиль, дома мало отличаются от тех, которые строятся под Киевом. Есть между тем два существенных отличия. Во-первых, богатые люди там не строят вокруг своего жилища высоких глухих тюремных заборов, а от непрошеных гостей защищаются сплошными, но художественными решетками. И собаками, — конечно, преступность в Польше, как и у нас, на надлежащей высоте.
Вторая особенность богатых польских усадеб более существенная. Почти половина из них построена с расчетом не только на роскошную жизнь, но также на труд. Во дворах, одновременно с жилым домом возводились какие-то мастерские, склады, в общем — небольшие предприятия. О чем свидетельствуют соответствующие вывески или рекламные щиты, предлагающие то решетки для каминов, то ремонт автомобилей, то изготовление «оригинальных, инкрустированных под Англию» деревянных панелей. Каждому прохожему сразу видно, каким образом человек заработал свой дом, а также то, что этот дом нужен хозяину не только для престижа или отмывания денег, но и для труда, для заработка. Не знаю почему, но под Киевом мне не приходилось видеть чего-то подобного.
Для путешественника Польша заканчивается на платформе Варшавы-Центральной, от которой отходит киевский поезд. Там видишь привычные лица, там звучит исключительно украинская речь. А на одного отъезжающего приходится приблизительно 10 единиц багажа. На женщин — больше, чем на мужчин. Мы все еще находимся на стадии первичного накопления средств существования.
