130 лет тому назад, 18 марта 1871 года гигантские волны сотен тысяч парижан двинулись на Гревскую площадь. Габриэль Ранвье провозгласил создание Коммуны: «Центральный комитет Национальной гвардии передает всю власть Коммуне. Граждане, я не могу сегодня произносить речь, мое сердце полно радостью. Позвольте мне только воздать хвалу населению Парижа за тот великий пример, который он дал миру!»
72 весенних дня 1871 года, казалось, лишь мгновение в истории Франции и всего человечества. Но какие же зерна они выпестовали! Историческая канва событий, предшествовавших Парижской Коммуне, известна, но проясняет многое. Империя Наполеона III, претендовавшая в течение 50-х — 60-х годов XIX века на особое, главенствующее положение в европейской, да и в мировой политике, под стремительным натиском молодой Германской империи (ядром которой являлось Прусское королевство) рухнула как карточный домик. Французские войска потерпели унизительное поражение в войне с объединенными силами Германского Союза. Катастрофы под Седаном и Мецем в августе— октябре 1870 г. стали прологом к созданию Коммуны. Император Франции Наполеон III был интернирован в замке Вильгельмсгее близ Касселя (Гессен), и власть в стране перешла в руки правительства Национальной обороны.
Париж под градом обстрелов артиллерии немцев сопротивлялся 132 дня и все же капитулировал 28 января 1871 года. 12 февраля того же года Национальное собрание на заседании в Бордо избрало Адольфа Тьера главой исполнительной власти. Он был вынужден 1 марта принять унизительные условия мира с Германской империей (отчуждение Эльзаса и части Лотарингии — 263 кв. мили и 1,5 млн. жителей, контрибуция в 4000 миллионов марок). 10 мая 1871 года (уже в разгар революционных событий в Париже) во Франкфурте-на-Майне мир был ратифицирован обеими сторонами. Ирония судьбы: прусский король Вильгельм I был провозглашен императором Германии 18 января 1871 г. в королевском дворце Версаля. Именно Версаль стал в дни Коммуны центром, где группировались силы (с согласия победивших немцев, понимавших опасность революционных идей — роль Отто фон Бисмарка, «железного канцлера» объединенной Германии в принятии этого решения была решающей), боровшиеся с революционерами.
Толчком к провозглашению Коммуны стало чувство национального унижения французов, что привело к резкому «полевению» общества, особенно в Париже (попытки создания коммун в Лионе и Марселе были подавлены в зародыше). Лозунгами коммунаров были: «Долой национальных предателей!»,«Прочь немцев с нашей земли!» и очень расплывчатый тезис о «Свободном государстве».
Ни одна из политических группировок коммунаров не имела определенной программы. Противоречивость их действий и решений была заложена в пристрастиях убежденных социалистов (лидер — Эжен Варлен), республиканцев (Шарль Делеклюз), бланкистов (сам Огюст Бланки еще 17 марта 1871 года был арестован полицией Тьера), якобинцев (Гамбон) и анархистов — последователей Михаила Бакунина, отрицавших всякое государство. Интересен социальный состав правительства Коммуны. Из 81 человека 33 были рабочими, 30 — представителями интеллигенции, 11 — чиновниками, 5 — коммерсантами, 2 — офицерами. Отсутствие единства, дисциплинированности, постоянные колебания, отстаивание узкопартийных интересов обрекли борьбу коммунаров на неудачу.
Но все же главный урок Коммуны — нельзя навязать всем без исключения какую-то одну, казалось, прекрасную идею социальной справедливости, основанную на приоритете классового подхода . Кругозор парижских коммунаров был ограничен рамками жизни кварталов столицы, крестьяне так и не стали их союзниками (наоборот, они, бывшие военнопленные, составляли ядро сил версальцев). До 28 мая 1871 года развернулись решающие сражения на баррикадах Парижа, пока последние их защитники не были убиты или пленены. Во время последовавшей за этим событиями «кровавой недели» было расстреляно от 30 до 40 тысяч человек, в основном рабочих. Нельзя не отметить, что и многие коммунары запятнали свое имя многочисленными казнями заложников из среды крупной и средней буржуазии. Но даже великий французский писатель Виктор Гюго, отнюдь не являвшийся сторонником Коммуны, осуждал бессмысленные по жестокости казни революционеров.
Уроки Коммуны стали важным подспорьем для развития социалистических идей и оказали большое влияние на будущего «вождя пролетарской революции» Владимира Ленина. Он считал, что коммунарам не хватало жесткости (в его понимании, конечно же, жестокости) в исполнении своих решений, и отнюдь не ставшие хрестоматийными слова стали квинтэссенцией его понимания «Уроков Коммуны»: «Для победоносной социальной революции нужна наличность, по крайней мере, двух условий: высокое развитие производительных сил и подготовленность пролетариата. Но в 1871 году оба эти условия отсутствовали...» Сломать все до основания (а коммунары фактически демонтировали государственную машину), уничтожить даже несправедливый строй гораздо легче, чем «а затем...» построить «новый мир», к тому же мир утопический . История Коммуны — яркое этому посылу подтверждение.
Но даже правая, респектабельная французская газета «Монд» 31 января 1970 года напечатала такое неоднозначное признание: «Вот уже почти 100 лет образ Коммуны возникает лишь иногда, внезапно озаряя ослепительной вспышкой время праздника, время мечты, которая, едва успев воплотиться в жизнь, была убита. Затем республика привилегированных исказила смысл Коммуны или вообще отодвинула ее в забытые потемки истории. Действительно, когда мы были детьми, нам рассказывали о Жанне д’Арк или о Бонапарте, но весна 1871 года чаще всего замалчивалась» .
Коммунары были живыми людьми, они ошибались, гибли под пулями и снарядами, лелея мечту о социальной справедливости (как они ее понимали в то время) и навеки остались в истории. А ученики и последователи их зачастую оказывались куда более прагматичными и куда более жестокими. Из наследия Коммуны одновременно произросли зерна, из которых появились в будущем Иосиф Сталин и Эрнесто Че Гевара — кровавый диктатор и романтический революционер-герой. В этом противоречивость величественной трагедии Коммуны и ее живая актуальность для наших дней.
