Примета нашего посленовогоднего политического ТВ — исчезновение диалога на общенациональных каналах. Даже «апельсиновое» ICTV пока что сдало столь бурно взятые им в декабре позиции. Печально, если откат назад — явление не временное. А вызванное той причиной, что одним лишь напором, «шапкозакидательством», софистическими уловками ведущие каналов со своими оппонентами «справляются» далеко не всегда (яркий пример тому — последняя беседа в программе ICTV «Свобода слова» Николая Княжицкого и Дмитрия Киселева с главой парламентской временной следственной комиссии по делу Гонгадзе Александром Лавриновичем. Казалось бы — в отсутствие исчезнувшего из эфира канала однозначно—«давящего» Дмитрия Куликова у более гибких его коллег были шансы продемонстрировать преимущество. Но — противостоять знаниям и имеющейся в наличии у народного депутата твердой позиции относительно роли парламента не смогли и они). А убедительные аргументы «накопать» в нынешней кризисной политической ситуации — трудно. Ну а просто поиск истины — вне «окопных» или «атакующих» задач — никому не нужен. А значит, если диалог как цель не востребован, а диалог — как инструмент, как пиар-технологию пока что эффективно употребить не получилось — то и может он быть опять отброшен за ненадобностью. Хотя... Ведь не только с точки зрения интересов зрителей (общества), но даже и стратегических задач политиков вряд ли отказ от диалога разных лидеров и сил будет взрослым решением.
Особенно зря терять такую возможность, которую предоставляет именно диалог: в связи с необходимостью укрепить доказательную базу, не только схоластически аргументы придумывать, но и создавать их в реальной жизни. Между прочим, оптимальный путь к укреплению позиций любых политических сил, в том числе и власти.
О чем, кстати, в последнее время неустанно говорит тоже окончательно перешедший в жанр аналитической публицистики Вячеслав Пиховшек ( «Эпицентр», «1+1» ). И если о качестве анализа событий в «Эпицентре» можно спорить (не забывая при этом, конечно же, о необходимости делать поправку на постоянно меняющиеся рамки «табу» в редакционных политиках каналов), то этот утвердительный посыл — о диалоге — по-моему, абсолютно логичен. Другое дело — много ли тех, кто его действительно слышит?
И этот вопрос — не только к власти. Я думаю, среди моих коллег-журналистов из разных СМИ, какую бы позицию они ни занимали когда-то, и какую бы ни занимали сейчас, отнюдь не является секретом весьма болезненная реакция на критику со стороны, скажем, как наших «левых», так и наших нынче, вроде бы, «оппозиционных» правых. Известны, причем, не только эмоции, но и суммы конкретных исков, которые те периодически выставляют СМИ... Не менее печально — и общее настроение так называемой «журналистской тусовки», для многих из которой создание Образов и Зон, не подлежащих критике, уже стало признаком «демократичности», «прогрессивности», и т.д. Не менее печальна — и реакция некоторых читателей, которые под влиянием отсутствия цивилизованных основ существования политикума также склонны рассматривать мир лишь сквозь призму «белых» и «черных» тонов. Собственно, именно с такой реакцией в последнее время — через несколько телефонных звонков в редакцию — столкнулась и ваш автор, в связи со своей публикацией «Борьба за свободу грызни» («День», №6) и материалом Вячеслава Пиховшека «Коалиционное правительство и Виктор Ющенко» («День», № 11). Нет, любым содержательным аргументам, критикующим мою оценку неспособности нынешней оппозиции если не выработать внятную политическую программу действий (может, такая программа где-то у кого-то и есть), но, во всяком случае, распространить ее, сделать доступной массам — я была бы только рада. Как и «День» в целом, регулярно публикующий разные, в том числе и противоположные точки зрения на многие актуальные проблемы, не раз публично дискутировала с оппонентами и я, будучи им благодарна за возможность такой конструктивно-аргументированной полемики. Нынче же просто глухую тоску вызывали тон, агрессивность и безапелляционность, с которой звонившие отзывались о моей некоторой критичности в отношении нашей оппозиции, и о критике В. Пиховшека позиции премьера. Что лишь подтвердило тот «диагноз» нашему т.н. гражданскому обществу, который, в общем-то, был уже известен давно. Диагноз, свидетельствующий о том, что свобода слова — и власти, и оппозиции, и политикам, и гражданам — по большей части нужна лишь в отношении «чужих». Для «своих» нужна лишь свобода лести. Отношение к публичной критике почти одинаково у всех, только власть отвечает конкретными санкциями, а оппозиция и сочувствующие — виртуальным (пока что!) «моральным осуждением». Что же касается аргументации подобных реакций, то она и вовсе идентична: урон большому делу (президентских реформ, борьбы с «антинародным режимом», etc.), помощь врагам, разрушение веры (доверия) населения и т.д., и т.п. А между тем, если вопрос, скажем, о том, могут ли быть «моральными лидерами» оппонентов даже недемократичной власти те, чье прошлое сомнительно (который актуален, скажем, и для России — с перипетиями там вокруг НТВ, Гусинского, Березовского) пока что еще можно считать открытым, хотя история давала много примеров того, что происходит, когда цель оправдывает средства. То вот прогнозировать будущее в отношении тех политических лидеров (и сил, в том числе журналистских, вокруг них объединяющихся), которые столь своеобразно понимают свободу слова и прессы — несложно. И хотя я всегда была и остаюсь быть убежденной в том, что главная функция прессы — контроль за действиями именно власти, поскольку именно у нее наибольшие возможности влиять на процессы в обществе, тем не менее, вряд ли стоит забывать и о том, что длительное незамечание бревен в глазах оппозиции чревато столь же недемократическими метаморфозами. Да, в конце концов, и «тренировать мускулы» можно, только будучи вынужденными под прицелом критических атак постоянно «сверять часы», трансформируясь и развиваясь в поиске аргументов своей жизнестойкости и реалистичности. Да, в период выборов позиционная некритичность прессы в отношении поддерживаемых ею сил — то ли во власти, то ли в оппозиции — безусловно, может быть оправдана возрастанием тактически-агитационной роли СМИ. Но разве в промежуточный период не первейшая обязанность прессы именно объективно-аргументированным отношением как ко власти, так и к ее оппонентам — помогать обществу видеть истинный потенциал, истинные намерения, истинный профессионализм тех, кто стремится определять будущее страны? И разве реакция на такую позицию прессы не является лакмусом готовности этих лидеров и сил это будущее определять именно в интересах общества?
В новогодней суете незамеченным промелькнул на СТБ новый документальный фильм Дениса Жарких (режиссер — Елена Синкевич) «Изгнанный пророк» , рассказывающий о Николае Бердяеве. Вернее, не столько о нем, сколько о сопряжении его идей и пророчеств с современной историей постсоветского пространства. Фильм — важный для нашего ТВ. И не только сугубо внешним фактом того, что вот и не только в России есть свои Евгении Киселевы, способные претендовать на осмысление больших идей, больших личностей в истории. Появляются люди с такими амбициями и на нашем ТВ — и уже само по себе это прорыв, особенно, если вспомнить творческий и интеллектуальный потенциал украинских школ документального и научно-популярного кино, и те перспективы, которые могут быть в подобном жанре у нас (ведь есть традиции, есть на что опереться!).
Не менее значим этот телевизионный опыт именно в рамках пока еще идущей, пусть и только в отдельных слоях общества, политической дискуссии о настоящем и будущем Украины. Денис Жарких акцентировал в фильме некоторые вопросы, поставленные Николаем Бердяевым. О глубине проникновения в восточнославянскую культуру традиций восточной деспотии. О трагедии российской интеллигенции, которая в своем неразрывном единстве-ненависти с властью помогла последней воплотить во времена большевизма идею избранности российского народа, его миссии загнать человечество в «рай на земле». Идею, оборотная сторона которой — это исключительная нетерпимость ко всему невписывающемуся в революционную целесообразность. Эти вопросы суперактуальны сейчас, во время смуты и хаоса что в политической, что в экономической, что в духовной жизни Украины. А участие в картине таких личностей, как философы Сергей Крымский, Мирослав Попович, поэт Юрий Рыбчинский, экономист Алексей Плотников — конечно же, позволило авторам картины пусть и несколько фрагментарно, но, тем не менее, осмысленно взглянуть на наше настоящее и его перспективы в контексте глобальных исторических процессов, что вообще-то пока еще редко встречается на нашем ТВ.
И пусть, как по мне, авторы несколько переборщили с пиететом вокруг самого Бердяева (называемого не иначе, как пророком), что невольно их, вроде бы спорящих с исторической эффективностью именно мессианства, и «подставило». Однако, важно и то, что картина Дениса Жарких представляет очень ценную возможность поспорить вокруг конкретно очерченных проблем, — продолжить их осмысление дальше. Ведь, скажем, констатируя в фильме «Изгнанный пророк» невозможность, как построить рай на земле, так и невозможность построить вообще что- либо на фундаменте нетерпимости (прежде всего — к инакомыслию), фундаменте бесконечной борьбы с врагами, и автор фильма, и его участники остановились на том, что а сейчас, в современной Украине, и идей больших нет... Что нынче — все построено на откровенном цинизме: хватай, где плохо лежит, и олигархам существующее положение вещей удобно... Что у нас не сформировано ни больших идей, ни больших партий, ни больших политических тенденций.
И — вывод авторов фильма: Украине нужны люди, способные подняться над политическими догмами, и определиться — идет страна вперед или по замкнутому кругу. Все правильно — но не слишком ли общо и абстрактно? Не в том ли наша беда (и корни нашей нетерпимости!), что мы все еще продолжаем мыслить теми же категориями пророчеств, всеобщего блага, масштабных национальных идей, великих кормчих?.. Вместо того, чтобы, наконец, признать, что на весь мир есть одна большая (божья) идея: во главе угла — человек, его самосовершенствование, его права, свободы (говоря языком современных конвенций). Государства, политические системы, экономические доктрины, органы власти, и т.д. и т.п. — все это уже давно в демократических обществах признано лишь средством для максимально возможного удовлетворения потребностей человека (другое дело, что для кого-то важно потребление товаров, а для кого-то — духовного продукта. Однако и у тех, и у других есть нечто общее: убежденность в необходимости создавать условия для выгодности прогресса, а не насаждать его силком). И тем благополучнее западные демократии, чем менее их политики задаются высокими дефинициями, а вместо этого прагматично решают тактические и стратегические вопросы улучшения условий для жизни и для развития граждан своей страны, давно при этом осознав, что и собственные эгоистичные интересы достигаются надолго и всерьез лишь в контексте работы на интересы общества, а не наоборот. Получается, что успеха добиваются там, где над политиками, властью, оппозицией, обществом — перестает довлеть вопрос «что делать?», уступая вопросу «как делать?». Условно говоря, как только государство (общество) вместо вопроса «куда катить камень — на гору или с горы?», предполагающего возможность оппонирования друг друга до бесконечности, наконец приходит к консенсусу и задается вопросом «как камень на гору доставить наиболее быстро и с наименьшими затратами?», так появляется спрос и на конкуренцию, и на диалог, и на возможность компромиссов, и на преодоление нетерпимости. Может, наконец, и нашему ТВ — вместе с его хозяевами — пора включиться в пропаганду именно поиска новых идей в технологиях (политических, экономических, информационных), а не продолжать бороться с ветряными мельницами, мнимыми (и явными — но столь ли серьезными, как раб в самом себе?) политическими врагами, угрозами? В итоге, фактически, консервируя процессы стагнации? Ведь, как сказал недавно Михаил Жванецкий, это «ТВ создает народ, которым уже потом командует президент». Может, стоит подойти к этой ответственной миссии чуточку тщательнее?
