11 октября
Сегодня я оскорбил женщину. И самое главное и неожиданное — что я, интеллигент в третьем поколении, до болезненности склонный к самоанализу и самокопанию, не испытал при этом ни малейших угрызений совести.
Жизнь коротка, и хочется успеть побольше. На бегу живём. Вот и планировал я по-быстрому с утра перед работой исполнить супружеский долг (за картошкой жена командировала). Но пришлось задержаться: симпатичная девчоночка на рынке меня классически обсчитала. Названная ею сумма столь же походила на реальную, как клятва — на простое «да». «Масенькая!» — обратился я к ней по- отцовски (ей — года 22—23, как моей старшей дочери). Сверкнув осколками «брилликов» в ушах, она повернула ко мне голову. «Масенькая» когда Ваши папа и мама вас ещё и не думали проектировать, когда еще никто не знал, что такое микрокалькулятор, я уже считал в уме быстрее, чем кое- кто на логарифмической линейке. Мне не жаль тех полутора гривен, которые Вы мне недодали. Просто неприятно, что Вы имеете меня за идиота». Белозубая улыбка — и об прилавок звякают мои три полтинника. «Масенькая, — продолжил я отеческое нравоучение, — деньги нужно зарабатывать трудом. Я вижу, вы нуждаетесь — так потрудитесь просто поднять эти деньги с земли. Это тоже труд». И я бросил три монеты ей под ноги: «Вот Вам на бедность». Несколько изящных движений стройной ножкой в туфельке — и три моих трудовых полтинника, жалобно звякнув на прощание, пролетают сквозь отверстие в решётке ливневой канализации. Очередной сноп искр от брилликов в ушах, и «масенькая» опять беседует со своей подружкой.
А может, и не обидел я женщину? Такую вряд ли обидишь.
