... Еще до начала собственно действия несколько удивила
сценография. Не было уютной гостиной кукольного дома, как это советовал
автор и соблюдалось вековой традицией. А было несколько случайных предметов
мебели на фоне огромных сине- коричневых задрапированных занавесов, которые
с одной стороны были нарочито театральны, с другой же, если присмотреться,
напоминали знаменитые норвежские фиорды — красивые и опасные. На сцене
еще ничего не происходит, а они уже внушают тревогу и беспокойство.
Но вот публику привычно просят отключить пейджеры и мобильные
телефоны, и зал замирает. Через некоторое время, судя по его реакции, становится
понятно, что часть публики пьесу не читала и потому она органично и естественно
воспринимает то, что происходит на сцене. А там разыгрывается обыкновенная
драма, вполне, я бы даже сказала, очень в духе времени, которая происходит
за закрытыми дверями во многих внешне благополучных семьях. Людям, «отягощенным
знанием», было сложнее. Коллега, сидящая рядом, не без раздражения обронила:
«Ты понимаешь, что они играют?» Действительно, текст сплошь знакомый, а
не узнаешь. Не очень-то мы любим, когда переворачивают стереотипы. В первую
очередь потому, что это заставляет нас задумываться над вещами, далеко
не всегда приятными, куда комфортней не замечать проблем, решить которые
очень трудно, а иногда и невозможно. Один из таких больных вопросов, который
сегодня невероятно остро стоит и перед отдельно взятой семьей, и перед
обществом в целом, как раз и затрагивает Леонид Хейфец. Поскольку его спектакль
не только и не столько о жестокости мужского мира, не желающего признавать
женщину как самостоятельную личность (о чем собственно и писал пьесу Ибсен).
«Кукольный дом» — о несовместимости людей, о нетерпимости, о нежелании
и неумении понять друг друга. В этой ситуации нет однозначно правых и виновных,
нет ангелов и злодеев. Есть люди со своими достоинствами и недостатками.
Со своей правдой и правотой.
И Нора в исполнении Евгении Симоновой вовсе не наивное
легкокрылое создание, которое пытается вырваться из кукольного дома, чтобы
обрести себя как личность. Она вполне прагматична и даже предприимчива,
и не очень-то, по сути, разборчива в средствах. Да, ради любимого, ради
спасения его жизни, но все же... И она прекрасно осознает, что находится
в золотой клетке, и не очень стремится или вообще не стремится из нее вырваться
до тех пор, пока не разлюбила мужа. Оттого и уходит, бросая все. Поступок
смелый, на который сегодня, кстати, далеко не каждая обладательница бриллиантов,
мехов, дорогих машин и при этом — полной финансовой и человеческой зависимости
от мужа решится. Нора решилась. Но ведь она оставила не только кукольный
дом, но и детей в нем.
И этим «но» несть числа. Тогда и Крогстад (в блестящем
исполнении Эммануила Виторгана) оказывается никаким не шантажистом, не
злодеем, не мстителем, а озлобленным жизнью, несчастным в сущности человеком
с неутоленными амбициями, такой же жертвой обстоятельств. Но может ли кто-либо
отказывать ему в праве на достойное существование? Увы, герои остаются
глухи друг к другу. Финал. Среди обломков кукольного дома лишь одинокий
покинутый муж Норы Хельмер (Игорь Костолевский), тоже, кстати, со своей
правдой. Безмолвие. А сумеем ли мы услышать друг друга? Пока не поздно.
