Дискуссия относительно языковой ситуации в Украине, начатая «Днем» еще весной этого года, продолжает привлекать внимание наших читателей. До сих пор в редакцию поступают письма, в которых излагаются различные точки зрения на решение вопросов развития украинского языка, его изучения и более широкого использования в повседневной жизни. Сегодня своими довольно интересными мыслями делится наш постоянный читатель, киевлянин Анатолий НАЙДА .
Присоединяясь к дискуссии по языковой проблеме, попробую напомнить о некоторых ее аспектах. Каким языком будет говорить население, народ, нация, таким рано или поздно заговорит и литература, власть, образованная часть населения. От того, каким языком будет разговаривать правительство, власть, образованная часть населения, в значительной степени, но не полностью, зависит и то, каким языком будет говорить население, народ, нация.
Следовательно, этот процесс в значительной степени управляемый, и стоит определиться, в каком направлении и насколько нужно и можно им руководить.
А до этого стоит немного сказать о развитии языков вообще.
1. Количество языков в мире непрестанно увеличивается соразмерно увеличению количества населения. Доходит до того, что каждый населенный пункт уже имеет собственный диалект, а определенный регион формирует собственный язык.
2. Государство, пока оно существует, пытается консолидировать народ, нацию, в том числе с помощью навязывания единого языка, который, как правило, формируется в столице.
3. Международное, межнациональное общение будет происходить не посредством каких-то мировых языков, а при помощи понятийного языка на базе китайского, японского и подобного иероглифического письма, которое каждый будет читать на своем языке. У каждого будет прибор, на экране которого будет выписываться все сказанное, собеседник прочитает и будет отвечать уже на своем языке, а на экране его ответ будет выписываться теми же иероглифами. Следовательно, проблемы языка международного общения вообще не будет.
Теперь вернемся к нашим проблемам, имея в виду, что видеть перспективу — еще не значит спешить «поперед батька в пекло», т.е. перспективу следует учитывать, иметь в виду, но и рассчитывать, когда и при каких условиях начинать ее реализовать.
Итак, мое видение наших проблем. Мы разговариваем на нескольких суржиках, не владея ни классическим (литературным) языком, ни украинским, ни русским. Эти суржики все разные, и на Западе больше похожи на украинский, а чем далее на Восток и Юг — на русский язык.
Проголосовав за независимость, мы проголосовали за проукраинский суржик для всего государства. Однако есть 10% против, которые теперь пытаются если не отменить независимость, то хотя бы отменить единство государства. А для этого они борются за официальный статус русского языка. Это должно привести к формированию отдельной нации, что ведет к отдельному государству.
Для сохранения единства государства необходимо единство речи. А единый язык в Украине возможен или на базе пророссийского, или проукраинского суржика. Ирландия не менее независима от того, что она англоязычная. Но она, во-первых, ставила и, по-видимому, до сих пор ставит себе целью распространение искусственно созданного на базе немногих письменных источников древнего ирландского языка, а, во-вторых, уже на базе ирландского суржика английского создается ирландский язык.
Англоязычная Новая Зеландия вводит изучение языка маори и обдумывает возможность превращения его в государственный. В Швейцарии четыре государственных языка. Это значит, что каждый чиновник владеет всеми этими языками. Из них только ломбардский развивается самостоятельно, а три других — местные диалекты немецкого, французского и итальянского языков. Если этот опыт перенести в наши условия, то мы должны бы узаконить три государственные языка: украинский, крымскотатарский и караимский как языки коренных этносов Украины. Но ведь всех караимов не хватит даже как учителей для школ. Или в том же Крыму узаконили три государственных языка. А отыщется ли там хотя бы один чиновник, который бы всеми ими свободно владел? Следовательно, узаконивание нескольких языков как государственных для нас и безосновательно, и невозможно, и вредно.
Теперь о выборе. Здесь главная проблема — качество. А качество языка зависит от длительности его функционирования. В пользу русского как государственного говорят, ссылаясь на «высокий уровень, заданный русской литературой», и еще на «культурное пространство, которое опирается только на украинский язык, и потому весьма ограниченное». Конечно, для тех, кто знаком только с русской литературой и ее «культурным пространством», возможна и такая убежденность. Но ведь Европа знает о «русском культурном пространстве» и русской литературе не больше, чем об индийской или китайской. Однако они не менее культурны и образованы, чем мы. Или те же словаки или словенцы, о культуре и литературе которых мы вообще ничего не знаем. А они о нас вместе с россиянами? Однако живут в своем и общечеловеческом пространстве.
В пользу украинского у меня, помимо патриотизма, есть только один аргумент — корни. Не могут русифицированные украинцы, даже если они считают себя россиянами, полностью воспроизводить богатство языка, который создавался и создается в нечерноземных регионах России. Не знают и не используют они тех пословиц, поговорок, языковых оборотов, которые являются украшением речи. Язык действительно создается и развивается только в однородной среде. Пусть даже специальную терминологию в отдельных отраслях знаний мы позаимствуем из русского языка, тем более что она и ими преимущественно позаимствована из европейских языков, — это не обеднит наш язык. Но если для нас станут непонятными или не достаточно понятными языковые перлы украинцев прошлого — мы обеднеем. Поэтому понимание русской литературы без перевода все же менее важно, чем богатый или бедный язык живых его носителей. В конце концов, а как с древнегреческой литературой — понимают ее современные греки или переводят?
На базе русского формируется и так довольно много языков на тех территориях, которые уже полностью потеряли предыдущие, будут и дальневосточный, и сибирский, и северно-кавказский языки. Возможно, будут русский мордовский или русский чувашский, аналогично тому, как теперь развиваются языки романские. Галлы стали французами, оретане — испанцами. Но ведь греки остались греками!
Теперь что касается насилия. Когда состоялось аналогичное Беловежскому разделение Золотой Орды на Казанское, Московское и Астраханское ханства — Московское начало языковое и религиозное самоопределение, которое выражалось в сжигании мечетей в Москве, убийстве татаро-язычных москвичей, а позже — в спровоцированной этой внутренней политикой битве на Куликовом поле. Так было. Ни один язык не распространялся добровольно. Хотя насилие может быть большим или меньшим. Соответственно результатов достигали быстрее или медленнее. Зная далекую перспективу развития государственности и языков, мы можем не спешить. Но, не действуя, мы получим преждевременный сепаратизм. Вот тут и есть та середина, которой необходимо придерживаться.
Большое значение для единства государства имеет относительный размер столицы. Если бы в Киеве проживала половина населения страны, как в Венгрии и Мексике, тогда вообще о сепаратизме можно было бы не вспоминать. И развитие языка определялось бы столицей. В наших условиях чиновник вынужден быть украиноязычным, высшее образование — украиноязычным. При полном соблюдении свободного выбора языка обучения родителями, в русской школе должны учить украинскости и украиноязычию не хуже, чем в украинской, чтобы выпускники этих школ не страдали при поступлении в вуз или на государственную должность.
А народ ни на Западе, ни на Востоке уже не заговорит ни на украинском, ни на русском. Если чиновники и педагоги заговорят на украинском, то это повлияет на суржики в направлении их сближения между собой и некоторого приближения в сторону украинского. Таким и будет украинский язык вплоть до того времени, когда все соседи начнут федерализоваться. Тогда и мы федерализуемся.
Наступило наше время собирать камни. Разбрасывать будем потом, сейчас нужно насобирать, чтобы было что разбрасывать.
