Год назад мы не смогли справиться с 60-летним юбилеем воссоединения украинских земель. Одни из нас желали торжественно отпраздновать эту дату. Другие, принимая во внимание обстоятельства, при которых происходило воссоединение, хотели только одного: чтобы юбилей прошел незамеченным.
Теперь опять приходит эта дата, уже не юбилейная. Сможем ли мы, наконец, спокойно разобраться в этих сентябрьских событиях, не привнося в дискуссию политические пристрастия? Посмотрим, как несомненные факты выстраиваются на часовой оси. Выводы сделаем потом...
23 августа 1939 года в Москве был подписан германско-советский Договор о ненападении, к которому прилагался взрывной секретный протокол. Именно тот, который журналисты назвали пактом Риббентропа—Молотова. Сговор А.Гитлера и И.Сталина о разграничении «сферы обоюдных интересов» в Центрально-Восточной Европе принято называть прологом Второй мировой войны.
Стоп, читатель! Это теперь мы знаем, что нападение Гитлера на Польшу 1 сентября 1939 года стало началом новой мировой войны. А за неделю до нападения ни Гитлер, ни Сталин не знали, как поведут себя Франция и Великобритания. Эти страны уже согласились на поглощение Германией Австрии и Чехословакии. Могли бы отдать и Польшу. В отличие от агрессора, они не были готовы к войне.
Учитывая это, посмотрим на содержание статьи 2-й секретного протокола, которая касалась Польши. Разграничительная линия пролегала по Нареву, Висле и Сану. Это значило, что большая часть территории довоенной Польши оказывалась в сфере интересов СССР. Варшавский пригород Прага, который был расположен на правом берегу Вислы, также попадал в советскую сферу.
С сентября Франция и Великобритания объявили войну Германии. В тот же день министр иностранных дел И.Риббентроп через посла в Москве Ф.Шуленбурга обратился к В.Молотову с вопросом: когда СССР введет войска в «свою» часть Польши? Мол, если разделили Польшу на карте, то нужно выполнять взятые обязательства. Демарш Риббентропа нетрудно понять. Германия могла быстро справиться с Польшей, но желала иметь полноценного союзника в войне с крупными европейскими государствами.
Молотов ответил только 5 сентября, причем уклончиво: «Мы согласны с Вами, что в подходящее время нам будет абсолютно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило». Такой ответ также понятен: отказываться от польской территории не будем, но стоит ли воевать на стороне Германии с Францией, Англией, а в перспективе, по-видимому, и с США? Лучше остаться в стороне и посмотреть, как великие государства будут воевать между собой.
Немецкие войска успешно продвигались, а союзники Польши не могли оказать ей немедленную помощь. Из-за неравенства сил сопротивление поляков быстро погасало. Но дни шли за днями, а спешно созданный Украинский фронт не приходил в движение.
Красная армия пересекла советско-польскую границу только 17 сентября. Вторжение было представлено как освободительный поход, мол Польское государство разгромлено, и наш священный долг — взять под защиту жизнь и имущество населения западноукраинских и западнобелорусских земель.
В советских средствах массовой информации началась кампания обвинений польского правительства в плохом отношении к миллионам украинцев и белорусов. Обвинения были правдивы, но начали их распространять внезапно, по команде. До сентября 1939 года газеты были совсем безразличны к положению «братьев по крови». Разозленные немецкие дипломаты заявили, что они разочарованы тем, как Советский Союз аргументирует исполнение совместных договоренностей. Молотов был вынужден признать в разговоре с Шуленбургом, что раньше СССР «не проявлял обеспокоенности по поводу положения национальных меньшинств в Польше».
Новая идеологическая интерпретация нападения на Польшу вынуждала отказаться от Люблинского и части Варшавского воеводств. Сталин, однако, не желал терять закрепленные в пакте Риббентропа—Молотова территории. Он добился за отказ от этнических польских земель передачи Литвы из немецкой в советскую «сферу интересов». 27 сентября в Москву прибыл Риббентроп, чтобы заключить новый германско-советский договор с определением линии общей границы двух государств. Германии, которая взяла на себя труд разгромить Польшу, достались польские земли площадью 188 тысяч квадратных километров. К СССР перешла территория около 200 тысяч квадратных километров.
Может возникнуть вопрос, почему Гитлер делал все, чего желал советский вождь. Но разве он имел выбор? Хозяином положения был Сталин. Втянувшись в войну на западе, фюрер вынужден удовлетворять все прихоти восточного соседа, чтобы не повторилась кошмарная ситуация Первой мировой войны с фронтами на западе и на востоке.
В ответ на развязанную Гитлером войну с Польшей Германия получила большую европейскую войну. Последствия нападения Советского Союза на Польшу оказались другими. Франция и Великобритания не горели желанием иметь против себя двух могучих противников вместо одной Германии. После чего и зависимое от них польское эмиграционное правительство не обнаружило намерения декларировать состояние войны с СССР, хотя имело для этого безупречные юридические основания.
Польская армия в восточных воеводствах не желала воевать, хотя против немцев боролась до последней возможности. Местное население встречало красноармейцев не со страхом и ненавистью, как солдат вермахта, а с огромной радостью. Ведь Красная армия продвигалась по земле, населенной в основном украинцами и белорусами.
Сталин мастерски воспользовался историческими обстоятельствами, которые сложились задолго до его заговора с Гитлером о разделении Польши. «Золотой сентябрь» представлялся желанным воплощением мечты многих поколений украинского народа о соборной Украине. В результате воссоединения с Западной Украиной территория УССР выросла с 450 до 540 тысяч квадратных километров, а население — с 30960 до 38890 тысяч человек.
Советизация Западной Украины имела две стороны. Первая из них праздничная: повышение жизненного уровня населения, ликвидация безработицы, наделение крестьян землей. Заявки предприятий в оборудовании немедленно удовлетворялись промышленными центрами восточных областей. Почти полмиллиона безземельных и малоземельных крестьян получили в пользование свыше миллиона гектаров помещичьей земли, десятки тысяч лошадей и коров и другое имущество. 40 тысяч коров крестьяне закупили в колхозах восточных областей на займы из государственного бюджета. Все эти меры советской власти широко освещались средствами массовой информации, чтобы закрепилась легенда о «золотом сентябре».
Но была и другая, теневая сторона «советизации». Руководители СССР приняли решение удалить из края всех лиц нежелательного социального происхождения, национальности и умонастроения. Хорошо натренированные чекисты выполнили ответственное задание.
Статистика репрессий вскоре стала широко известной. 22 июня 1941 года советский и польский народы оказались по одну сторону баррикад. Москва возобновила дипломатические отношения с польским правительством в эмиграции и тепло приветствовала польского посла С.Кота. Тот учтиво, но твердо попросил списки всех депортированных польских граждан безотносительно к их национальности, а потом начал ездить по местам ссылки. Заместитель наркома иностранных дел Вышинский сообщил, что количество депортированных составляло в 1941 году 338 тысяч человек. Методом сплошного опроса жертв депортации сотрудники С.Кота, а потом польские историки, которые шли по их следам, установили более реальную цифру — свыше миллиона человек.
Несоответствие между цифрами наводит на смутные мысли. Конечно, советские органы старались занизить невероятное количество депортированных. Но разница объясняется, по-видимому, другой причиной: повышенной смертностью от превратностей и болезней, а также репрессиями. В разницу, в частности, входят жертвы Катыни.
Нельзя отрицать заслуг советской власти в воссоединении украинских земель, хотя сопоставление двух германско-советских договоров позволило по- новому оценить характер этих заслуг. Нельзя сердиться на жителей западных областей, которые летом 1941 года приветствовали солдат вермахта с такой же неподдельной радостью, как красноармейцев осенью 1939 года. Ведь менее чем за два года советская власть репрессировала каждого десятого. И радость галичан была непрочной, ибо немецкая оккупация оказалась более тяжелой, чем советское освобождение. Только после войны вышли на поверхность зловещие планы создания Великой Германии. Согласно им две трети населения Восточной Галичины подлежало истреблению или германизации.
Организаторы всех предыдущих юбилеев «освободительного похода» в Западную Украину старались игнорировать совместное заявление советского правительства и лондонского правительства оккупированной Польши, которое была напечатано в газете «Правда» 31 июля 1941 года. Заявление начиналось с такой декларации: «Правительство СССР признает советско-немецкие договоры 1939 года, касающиеся территориальных изменений в Польше, такими, что потеряли силу». Жители Западной Украины официально признавались советской стороной гражданами Польши. К этому нужно добавить, что в сентябре 1941 года СССР официально присоединился к Атлантической Хартии, т.е. заявил об отказе от использования силового преимущества в отношениях с другими государствами, а также морально осудил уже существующие соглашения, заключенные с перспективой применения силы.
Эти заявления сталинского руководства сняли тень пакта Риббентропа—Молотова с акта воссоединения украинских земель. На Тегеранской (ноябрь-декабрь 1943 года) и Крымской (февраль 1945 года) конференциях глав трех государств было решено вернуться к решениям Парижский мирной конференции 1919 года, которые касались линии восточной границы возрожденного Польского государства («Линия Керзона»). Чтобы интересы Польши не пострадали, ей были возвращены западные и северные земли, германизированные еще со времен средневековья.
Теперь короткие выводы. Читатели напрасно будут ожидать призыва забыть о 17 сентября 1939 года. Взгляните на эту дату под более широким углом зрения.
История чрезвычайно редко дает народам повторный шанс. А вот условия для воссоединения украинских земель складывались в XX веке дважды, и каждый раз — в связи с мировыми войнами. В 1919 году этот шанс остался неиспользованным. Если бы не было событий 1939 года, Крымская конференция глав правительств не осуществила бы такого масштабного пересмотра границ в Центрально-Восточной Европе, чтобы удовлетворить интересы двух государств, которые пострадали больше, чем все другие участники Второй мировой войны — Украинской ССР и Польши.
Условия для превращения национальной советской государственности в суверенную вызрели только в начале 90-х гг. Можно не сомневаться: если бы государственная граница пересекала территорию независимой Украины, президентам Л.Кравчуку и Л.Кучме не было бы к кому обратиться с проблемой воссоединения украинских земель. Несмотря на сталинские репрессии, сентябрь 1939 года остается одной из наиболее выдающихся дат отечественной истории. Однако к этой дате следует относиться по-философски, без замусоленных штампов и административного экстаза.
