Сергей Борисович Крымский — доктор философских наук, отметивший недавно свое 70-летие (в Академии Наук Украины в конце сентября состоится празднование юбилея выдающегося украинского ученого). В юбилейном номере «Дня» наш постоянный автор и поклонник газеты, человек из плеяды таких выдающихся философов ХХ века, как Мераб Мамардашвили, Александр Зиновьев, Мирослав Попович, Раймон Арон, Фрэнсис Фукуяма, размышляет о философии как смыслотворчестве жизни. Совсем недавно в киевском издательстве «Курс» вышла книга С.Б. Крымского «Философия как путь человечности и надежды», где автор пытается найти путь человека в духе, судьбе и надежде.
— Что для Вас значит газета «День»?
— Она представляет для меня, думаю, и для общественности, интерес прежде всего тем, что приближается к современному пониманию функций газеты. То есть, если раньше функция газеты сводилась в основном к новостям, то сейчас современное понимание газеты — это мнения, а не новости. Новости дают электронные средства массовой информации — ТВ, радио, Интернет. А газеты на Западе (я имею в виду серьезные, фундаментальные, не ширпотреб и не коньюктурные) в основном занимаются не новостями. Они, конечно, есть, но занимают второстепенное положение по отношению к мнениям. Мне кажется, что «День» приближается к этому пониманию функции газеты. Это с одной стороны. Второе обстоятельство, которое меня привлекает в газете «День», достаточно серьезное для меня: это то, что она сама создала свою аудиторию, своего читателя. Это редкий случай. Напрашивается аналогия — театр должен создать своего зрителя и немыслим без своего зрителя. Так и газета в идеале должна создавать собственного читателя.
— Кто, по Вашему мнению, является нашим читателем?
— Этой аудиторией является, на мой взгляд, академическая и вузовская интеллигенция. У меня в институте почти все подписывают или покупают «День». Часть студенчества, деловая элита. И, что интересно, это для меня настоящее откровение — интеллигентная часть государственного аппарата. Незначительная, впрочем.
Третье обстоятельство, которое представляет для меня интерес. Я не знаю, в какой степени это осознанно делается руководством газеты. Она рассматривается не как средство оппозиции (это конъюнктурная вещь — оппозиция, и в какой-то степени — легкий хлеб). На фоне «негараздів», тех отрицательных явлений, которые имеются, легко заняться просто критиканством и на этой «волне» привлекать внимание читателя. «День» занимается более серьезным делом — формированием политической культуры. Проблема политической культуры для Украины, на мой взгляд, вообще наиболее важная. Во всем мире политические деятели — это люди с наивысшим образованием. Даже африканские — это Кембридж, Итон, Оксфорд... У нас политические деятели, наоборот, с наименьшим образованием. Это или областной пединститут, или областной технический вуз, или Высшая партийная школа (впрочем, есть и исключения). Проблема эта стала фундаментальной, может быть, узловым пунктом. Работа газеты в направлении воспитания политической культуры (кроме своей «оздоровительной миссии») неоценима.
«День» обладает еще одним преимуществом — воспитывает будущих политических деятелей, которые будут уже качественно отличаться от нынешних. Собственно, в этом же и есть функция культуры. Культура производит людей, личности. Производство личностей — это специфика газеты, которую я вижу в политическом интеллектуализме. Формирование политика нового типа и нового облика чрезвычайно важно и в силу такого обстоятельства. Есть такое, несколько циничное, положение, которое исходит из того, что побеждают не идеи, просто вымирают носители этих идей. Очень важно, кто придет на смену носителям старых идей. И потому функция воспитания политической культуры важнее, на мой взгляд, административной реформы. Последняя — это просто рокировка кадров. А нам нужны принципиально другие кадры. В мире возникло новое явление, несколько парадоксальное — это моральная политика. Экс- канцлер ФРГ, социал-демократ Гельмут Шмидт считается основателем этой самой политики. В Украине, по крайней мере, лозунги этой моральной политики существуют. Для меня привлекательно уже то, что этот лозунг в «Дне» постоянно прорабатывается. Привлекает меня в газете «День» и ее ориентация в освещении непростого национального вопроса. Это ориентация на политическую нацию. То есть не на этническое понимание нации, а на политическое. Причем, достаточно последовательно проводимое.
Что также мне близко — это попытка формировать портреты современников. Не только партий, политических движений. Достаточно много в «Дне» бесед с интересными личностями, характеризующими современность. Такие попытки иногда делаются и другими газетами, но они ориентируются в основном на эстрадных идолов. Вы же в основном интервьюируете академиков, людей интересных профессий, людей, способных генерировать какие-то мысли и идеи.
Также «День» очень вдумчиво рассматривает проблемы украинской истории — страницы «Украина Incognita», «История и «Я». Они архиважны вот почему — все время наш бомонд носится с украинской идеей. Эту идею видят в «розбудові держави». Нельзя бесконечно строить — это просто ведет к увеличению числа чиновничества. На мой взгляд, национальная украинская идея состоит в другом — в обращении к нашей общей истории. Украина по своей судьбе, по культурному и геополитическому положению, если хотите, приятна. Помните трудный выбор Владимиром веры? У него было множество вариантов. Здесь всегда, изначально, функционировало несколько языков. Был церковнославянский, украинский язык, была латынь (которую в школах даже изучали), была «руська мова» — на которой говорил и писал Григорий Сковорода, то есть украинская книжная «мова», и был русский и польский языки. И никуда вы не денетесь от этого. Украина не монолитна в цивилизационном отношении. Ее часть жила в условиях Австро- Венгрии (это почти чистый Запад), часть в евразийском пространстве, а часть собственно под формами восточной деспотии в виде Российской империи, которая проводила политику по отношению к Украине именно в этом ключе. И вот объединить это плеядное образование может только наша общая история: это и рыцарские традиции казачества (там были и другие, в том числе и негативные традиции), и авторитет и образ античности, начиная с Киевской Руси (София Киевская). Были очень серьезные демократические идеалы, связанные с тем, что Украина формировалась на границе с Дикой Степью, и выдержать противостояние с этим активным, агрессивным пограничьем могли только люди свободные. Это как в США — в прериях могли выжить, опять же, только свободные люди.
Отсюда и этот демократический, свободный дух. И отсюда — общее влияние Византии. Если Россия взяла византийский принцип верховенства общего над индивидуальным, государства и политики — над личностью, то здесь, в Украине, никогда идея свободной индивидуальности не покидала наших предков. Была мощная традиция самоуправления городов. Большинство полисов имело Магдебургское право. Свобода женщины в Украине, где не было домостроя никогда. Очень большой культ ценности образования. Яркий пример — Киево-Могилянская академия. Отсюда и (до ХIХ века) почти всеобщая грамотность...
Традиции нашей общей истории являются объединяющим началом. Не случайно же собственно Киевская Русь объединялась, это осознанно делалось на общей летописи Нестора, на общей исторической концепции. На мой взгляд, украинская идея — неотъемлемая часть традиций нашей общей истории, которую интегрировать будет это плеядное многообразие. И в этом смысле, интерес к отечественной истории, который я вижу на страницах «Дня», представляется достаточно актуальным и важным.
— Как Вы могли бы объяснить природу возникновения тоталитаризма? Какова роль философов в излечении наций от таких недугов? Не зря же говорят, что философы — это педагоги наций...
— Философия — наиболее незащищенная область культуры. Нет такой области человеческой деятельности, которая в такой бы степени и традиционно подвергалась гонениям, как философия. Начиная со смерти Сократа, Ипатии, казни Джордано Бруно, изгнания Бенедикта Спинозы; наконец — «Корабль философов», на котором были высланы из Советской России Лениным в 1922 году лучшие умы. Дело в том, что настоящая, подлинная философия ценна не политическими поучениями, не обращением к актуальным политическим вопросам, для этого есть политики, экономисты, публицисты, журналисты... Она обращается к вечным проблемам морали и совести, которые — при всей своей скромной роли в обществе — обладают силой травы, весной «взрывающей» асфальт. История показала, что мораль — это не просто правила поведения человека. Арнольд Тойнби подсчитал, что за всю историю человечества была 21 цивилизация. Всего лишь 21, из них до нашего времени дожило только 5 цивилизаций! Только те цивилизации выжили, которые создали мировые этические ценности — мировые религии. Оказывается, в морали есть какая-то очень тонкая мембрана, которая улавливает вибрации универсума. Это — способ выживания морали.
Есть такой знаменитый опыт по психологии животных: клетку разделяют на две части, в одной части находится диск, при нажатии на который во второй половине клетки возникает электрический ток. И вот садят в клетку двух крыс. Этот опыт показал, что из популяции крыс одна треть охотно нажимает на диск и смотрит как страдает другая крыса. Другая треть не только не нажимает, но прекращает есть, если она видит, что это кто-то делает. Третья треть — это «болото». Были эти крысы в положении крыс, которых бил ток, они и не нажимали на диск. А нет — то и неизвестно, как крыса поступит. То же самое — человеческая популяция.
Всегда есть группа, условно говоря, агрессивных людей, которые обеспечивают каждодневную жизнь, а есть группа альтруистов, которые не могут делать зло, но они необходимы, когда есть потребность выработать новую стратегию для попавшего в беду общества. В этом смысле философы — учителя знаний не столько исходя из обращения к актуальным вопросам современности, сколько из обращения к вечным вопросам, которые были сквозными для всей истории человечества и которые спасали человечество. Подвиг Александра Солженицына заключается в том, что он задал вопрос, от которого одна из могущественных в истории человечества тоталитарных империй рухнула. Она оказалась бессильной ответить на вопрос людей: «Что они делают с нашими сердцами?». И как только люди задумались над этим вопросом, все — империи не стало. Есть сквозные, вечные вопросы в истории человечества.
— А как же все-таки объяснить такое страшное по своей сути могущество губительных сил в ХХ веке?
— Что-то проясняет наличие конкретных виновников пандемии зла в лице преступных государств, милитаристских организаций, политических партий и их адептов. Их ответственность — безусловна, и потому они были осуждены и в значительной части отвергнуты ходом истории. Но как объяснить их происхождение, могущество и значительное влияние? Может, той свободой воли, которую Бог дал людям? Тогда почему мы осуждаем родителя, который предоставил слишком большую, доходящую до возможности преступных деяний, свободу своим детям?
Люди в ХХ веке прошли крестный путь большевистской и нацистской, фундаменталистской и антиколониальной (в ее кровавом варианте) революции; испытали безмерной глубины зло, торжество смерти и обесценивание морали. Но аналогично тому, как через преодоление абсолютного зла осуществилась спасительная миссия Богочеловека в начале христианской эры, так и Голгофа Богочеловечества, или человечества как такового, на пороге метаистории дает надежду на духовное восхождение, на знаменование «новой земли» и «новых небес». Вот почему для всех нас остается многозначительной формула апостола Иоанна — «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
