Наверное, уже пора более критично присмотреться к идее
так называемого «поворота в Европу» — удовлетворяет ли она Украину? Почему
именно этим или другим путем должно идти экономическое и политическое развитие
Украины? К тому же, за последние годы появилось немало опасных мифов о
якобы огромных успехах рыночных реформ в Центральной Европе.
Несомненно, кажется, что логичным было бы сравнить Украину
с центрально-европейскими странами- кандидатами в ЕС — так называемыми
Вышеградскими странами или «Новой Европой». Это сравнение должно включать
в себя короткий обзор пути общественной трансформации.
Чем была Украина в начале независимости? Государством со
стопроцентной социальной ориентацией, тотально экономически централизованным,
со стратегическим промышленным сектором (хотя и отсталым его гражданским
антиподом), с индустриализированным сельским хозяйством (пускай и малоэффективным).
К тому же, Украина существовала как часть исполинской экономической системы,
в которой постоянно происходило перераспределение. Украина почти не имела
долга, государство оперировало многомиллионной грамотной рабочей силой.
Перед Украиной, с ее феноменально терпеливым народом, фактическим членством
в ядерном клубе, стратегическим геополитическим статусом и ресурсами, было
много путей.
Чем была стандартная центрально-европейская страна на следующий
день после краха коммунизма? Конечно, в каждой из этих стран существовал
непомерно огромный социальный сектор. По большей части это была страна,
обремененная внешним долгом, который накопил коммунизм за десятки лет;
страна, длительное время отрезанная от советских субсидий. Ни одна из этих
стран не имела ни заметного стратегического сектора, ни серьезных запасов
полезных ископаемых. Полуиндустриализованное сельское хозяйство было разорено
еще в раннесоветское время. Единственным выходом спасти социал-демократические
иллюзии была евроинтеграция — как канал, по которому перемещались бы структурные
и региональные субсидии ЕС.
Какие выводы можно из этого сделать? В начале периода трансформации
Украина и ее соседи оказались в разных условиях — не лучших, не худших,
а просто разных.
Страны Вышеградской зоны (Чехия, Венгрия, Словакия и Польша),
за исключением Чехии, были вынуждены проводить реструктуризацию и приватизацию
вследствие больших долговых обязательств. Следовательно, большая часть
средств от приватизации возвратилась к западным инвесторам в форме обслуживания
долга.
Реформы в Украине были, собственно, начаты только в 1993—1994
годах, когда стало понятно, что старые методы управления в новой ситуации
себя не оправдывают. Внешнего давления не было, ведь украинским правительственным
институтам нужно было в первую очередь решить вопросы государственности
и ядерного вооружения. И потом — благодаря отсутствию долга невозможно
было осуществлять давление.
Венгерская модель приватизации, то есть аукцион с участием
в основном иностранных инвесторов, привела к формированию в странах Вышеградской
зоны специфического типа элиты — транснациональных инвесторов. За исключением
Польши, национальный товаропроизводитель остается по большей части только
на пищеперерабатывающем рынке. Вышеградская зона не может существовать
независимо от Западной Европы — она ее сателлит.
Реформы в Украине, независимо от цели, которая была перед
ними поставлена, пошли другим путем. Долговременная сертификатная приватизация,
аккумулирование средств доверительными обществами и банками, масштабные
валютные операции, льготные кредиты под импорт, спекуляции энергоносителями,
бурное развитие теневой экономики — все это наряду с другими причинами
стало базой для появления национального инвестора и производителя. В Украине
национальный инвестор и товаропроизводитель захватывает при поддержке правительства
все более широкие сектора рынка, за исключением, возможно, высоких бытовых
технологий.
То есть Украина и упомянутые страны Центральной Европы
пошли двумя различными путями в построении того самого капитализма. Если,
к примеру, венгерское общество и экономический строй напоминают сейчас
послевоенную Италию, постфранкистскую Испанию или Грецию конца семидесятых,
то Украину можно сравнить с послекризисной Америкой или Чили после падения
недолговременного социализма.
Кстати, средний уровень жизни и экономического развития
в Латинской Америке, вопреки многим мифам, значительно выше центральноевропейского,
хотя социальная защищенность населения и ниже украинской.
Вышеозначенный анализ не является намерением продемонстрировать,
вроде бы Украина опережает по уровню жизни страны Центральной Европы —
это была бы статистическая несуразица. Однако вырисовывается одно очень
существенное отличие между двумя моделями развития — если, за небольшим
исключением Польши, элиту стран «Новой Европы» составляют служащие западных
компаний, импортеры с Запада, их местные партнеры — то украинская элита
по большей части состоит из национальных промышленников, предпринимателей
— больших собственников и бюрократов.
Становится все более понятно: для того чтобы Украина пошла
по «европейскому» пути, требуется буквально перевернуть все в этой стране
с ног на голову.
Например, социальная защита в Украине построена на трех
основных заменителях: частная собственность на жилье, скидки на оплату
услуг и занятость в теневой сфере. В Новой Европе ничего подобного нет,
кроме ничтожных пенсий. Если пенсионеры не могут из этой пенсии оплачивать
квартиру, их выбрасывают на улицу. А то делают это и просто так — потому
что компания хочет открыть офисное здание. Так в свое времени начал развиваться
деловой центр Будапешта. Пойти путем Новой Европы — значит пойти этим путем.
В Украине пусть слабая, но кое- какая инфраструктура начинает
группироваться вокруг национальных производителей. Эта инфраструктура создает
новые рабочие места. Инфраструктура развивается в Новой Европе опять-таки
иностранцами для иностранцев. Поэтому утверждение о том, будто бы иностранные
промышленники и их инвестиции вкладываются в развитие национального бизнеса,
оказались мифом. Новые рабочие места не создаются. Пойти путем Новой Европы
— это значит пойти этим путем.
Вследствие относительного протекционизма и по некоторым
другим причинам, на некоторых важных рынках украинский предприниматель
превратился в достойного конкурента иностранному импортеру. Никакие обязательства
не мешают Украине пытаться пробиться на мировые рынки стали и т. д. За
исключением Польши, национальные предприниматели не составляют западным
импортерам и промышленникам никакой конкуренции — и в этом инвесторам самым
активным образом способствуют правительства, старающиеся доказать европейским
институтам свою верность принципам свободной конкуренции. Хотя и само Европейское
Сообщество защищает как своих экспортеров, так и свои рынки любым способом.
Пойти путем Новой Европы — это значит пойти этим путем.
Экономически идея украинской интеграции в Европу обосновывается
возможностью выхода на богатые западноевропейские рынки. Однако Новая Европа
почему-то до сих пор почти не воспользовалась этой блестящей возможностью.
Даже когда эти страны, возможно, станут членами Сообщества, западные рынки
будут для них еще долгое время закрыты. А их рынки почти полностью открыты
для западных европейцев, еще с момента подписания договоров об ассоциируемом
членстве. Пойти путем Новой Европы — это значит пойти этим путем.
Условия фактической инвестиционной блокады и отсутствия
государственной поддержки в Украине вынуждают украинского производителя
научиться работать на жесточайшем рынке. Сейчас, когда продажей Николаевского
глиноземного практически началась большая приватизация, шансы получить
оборотные фонды для прыжка у Украины больше, чем у Новой Европы, где инвестиционные
возможности исчерпываются, а долговые обязательства «съели» все предыдущие
средства.
К тому же, согласно результатам социальных опросов, население
стран Вышеградской зоны демонстрирует две достаточно отличающиеся психосоциальные
тенденции — неполноценность в отношении ко всему западноевропейскому, прежде
всего германскому; и все возрастающие раздражение и неприязнь к своим восточным
и юго-восточным соседям —то есть украинцам, россиянам, румынам, болгарам
и др.
Проевропейская риторика украинского руководства должна
озвучить какое-то содержательное наполнение — готова и способна Украина
избавиться от всех достояний перестройки (каковы бы они ни были) во имя
того, чтобы пойти диаметрально противоположным путем? Поскольку необходимо
ясно, четко и навсегда уяснить: мы не периферия Центральной Европы, мы
— страна, где сложилась полностью отличающаяся от Вышеградской модель капитализма.
Каков путь наиболее перспективен? Для какой модели потенциал Украины лучше?
Вот на какие вопросы необходимо отвечать украинскому руководству, а не
пропагандировать бессодержательную модную проевропейскость.
Публикуя эту не бесспорную, но оригинальную точку зрения,
«День» предлагает высказать свое мнение по поводу европейского будущего
Украины своим экспертам и читателям.
