Олесь Терещенко — автор и ведущий итоговых выпусков ТСН, выходящих с понедельника по пятницу в полночь на канале «1+1». Один из ветеранов ТСН — Олесь Терещенко работает там с первого выпуска 1 января 97-го года, придя на «1+1» вместе с командой «Післямови». Еще в «Післямові» начал тяготеть к международной политике, поэтому в ТСН работал как журналист- международник. Но руководство «1+1» вовремя почувствовало, что этим потенциал Олеся Терещенко не ограничивается, и 31 января 98-го года стал днем появления нового лица канала. Несмотря на новое журналистское амплуа, Олесь продолжает находить время и силы для поездок спецкором на особенно важные события за рубежом. А сейчас пишет диссертацию о проблемах телевизионных новостей.
— К какой модели, на ваш взгляд, сегодня ближе новостийное вещание в Украине: к пропагандистско-пиарной или объективистской?
— Во всем мире политики используют теленовости для пропаганды своих идей или действий, а перед выборами еще и для пропаганды самих себя. Правда, делают они это через событие, которым заинтересовались новости, а не в командно-административном порядке. В один день новости могут осветить действительно красивый ход политика, и это можно назвать пиаром. На другой день этот же политик оступится, и новости должны быть на том месте, чтобы это показать. В этом, как раз, и заключается объективность — иметь одинаковый подход ко всем. Но в нашей стране узнать о просчетах политиков иногда не возможно, а иногда возможно только с подачи их противников. А это уже вопрос формы политической системы и свободного потока информации. Мы в ТСН черным пиаром и политическим киллерством не занимаемся. Каждый участник событий в теленовостях может на оппонента «напасть», и каждый может защититься. А мы, создатели новостей, оставляем за собой право отнестись к этому с иронией.
— Исходя из каких критериев, в выпуски ТСН попадает или не попадает то или иное событие?
— Мы отбираем (согласитесь, отбор должен существовать) то, что интересует нас — информационщиков, которые должны знать новостийные вкусы людей. Мы выбираем события-конфликты при условии наличия в материале реакции на эти события или действия со стороны контригроков — это просто азбучная истина, без которой журналисту нечего делать в ТСН. Мы отбираем сенсационные события, которые могут заинтересовать зрителя своей необычностью. Мы отбираем и события, которые могут быть полезными для самих людей — это социальная информация, помогающая им каким-то советом. За бортом остаются события с искусственно созданным информационным предлогом ради привлечения внимания прессы. За бортом — маловажные события — даже при участии в них ведущих ньюсмейкеров страны.
— Как вы считаете, существует ли в нашей ТВ-информации цензура или самоцензура? Какими критериями она определяется? Существует ли и сейчас запрещение на показ конкретных личностей?
— Цензура — признак тоталитарной прессы. Самоцензура — это признак несвободной прессы. Ответ, я думаю, понятен. В ТСН мы, скорее, исповедуем ответственность. Можно не ограничивать себя в темах, но ответственно относиться к их разработке. Как у разведчиков должно быть повышенное чувство опасности, так, в принципе, и у журналиста. Единственный выход — давать новости в первую очередь грамотно, а еще сбалансированно и юридически верно, чтобы кое-кому нельзя было найти там то, чего ты, возможно, и не хотел сказать. У нас новости политики не просто слушают, а слушают между строк, да еще и смотрят между кадров. Правда, не всем это под силу и не все так могут. Табу на личности никаких нет. Другое дело — этот человек должен быть связан с теми самыми важными событиями, которые мы отбираем.
— Какие стимулы сегодня самые важные для журналистов-информационщиков: материальные, возможность творческой самореализации, необходимость удержаться на рабочем месте, потребность доводить до общества объективную информацию?
— Это все относительно и зависит от каждого конкретного журналиста. А у нас их в Украине полный набор — такие все разные. Кого-то совершенно не мучит совесть, когда он получает деньги за «джинсу». К творческой самореализации стремятся те, кто хочет развиваться, идти дальше — это уже вопрос профессионализма и энтузиазма. К сожалению, у нас последний подорван общей экономической ситуацией, не позволяющей телевидению на себя зарабатывать при помощи рекламы. Кто-то, конечно, держится за рабочее место, он боится, что вместо него придет кто-то профессиональнее его. И на некоторых каналах таких людей больше, чем профессионалов. Потребность давать объективную информацию — или хотя бы стремиться к этому? У кого-то это осталось на уровне теоретического принципа, услышанного на факультете журналистики. А пришли на работу, столкнулись с практикой и забыли, мотивируя это отсутствием условий. Но ведь, во всяком случае, пробовать можно.
— Как вы оцениваете уровень нашей политической тележурналистики? Чего ей больше всего сегодня не хватает?
— Есть таланты, есть. Главное мастерство украинской политической журналистики — удержаться от власти и политиков на определенной дистанции, но быть близким к ним при помощи информации, полученной из разных источников, при помощи знаний, не уступающих тем, что у политиков, видящих тему глазами, а не щупающих ее в черной повязке на глазах, как это иногда происходит у журналистов. Настоящие политические журналисты есть, но их очень, катастрофически мало — единицы. Будет больше, когда люди с потенциалом, сдерживаемые реальностью, дождутся условий для открытого творчества. Но более всего развитию политической журналистики мешает максимальная закрытость нашей политики от общества — ее кулуарность.
— Кто сегодня определяет содержательную насыщенность новостей, акценты, которые расставляются (а они расставляются!) командами различных каналов? Владельцы каналов? Менеджеры? Журналисты?
— В своем выпуске акценты расставляю я. Это необходимое условие персонификации новостей. Но акценты — в моем понимании — это ударение на той информации, на которую стоит обратить внимание. Подать событие не так — что вот состоялось, а как это состоялось. Конечно, не надо злоупотреблять оценочной лексикой, чем иногда страдают определенные ведущие. Главное — натолкнуть зрителя не только на восприятие — положительное или отрицательное — сугубо новостей, изображения и текста, а на размышления над ними. А человек вывод сам сделает. Тем более что в новостях ночных зритель остается тот, что надо, более знающий.
— Что в собственном творческом росте для вас сейчас является самым актуальным? Скажем так: над чем работаете вы в самом себе?
— Неоднократно говорил и опять повторю: сохранить лицо. Потому что, когда пресса действительно станет свободной, некоторым коллегам не поможет ни профессионализм, ни заработанные в темные времена деньги. Нужно быть честным с собой и жить в мире со своей совестью. Конечно, вся жизнь — это поиск компромиссов, я не причисляю себя к нонконформистам, но в любом компромиссе есть предел, за которым начинается падение. И каждому журналисту самому следует определить этот предел.
— Видите ли вы сейчас какие-то прогрессивные изменения, которые бы, в свою очередь, благоприятно сказались и на демократизации нашей журналистики, и на большем уровне свободы слова?
— У нас болен не один орган, болен весь организм. Какова демократия — такова у нее и пресса, какова первая, вторая, третья власти — такова и четвертая. Какая экономика — так прессе и живется. Вылечим страну — вылечимся сами.
