Ирония истории, очевидно, заключается в короткой человеческой памяти. Но, по-видимому, наибольшая ирония истории — в том, что она (история) еще никогда ничему не научила. Ирония истории — в частности, в том, что сейчас в Германии продолжается дело Эгона Кренца — последнего руководителя ГДР, который нашел, наконец, в себе мужество признать, что послевоенный ход истории был для Восточной Германии ошибочным. Ни Кренц, который, собственно, вряд ли чем-то особо отличался от армии восточногерманских партийных функционеров, ни комендант Берлинской стены полковник Йегер, который в ноябре 1989-го на свой страх и риск отдал приказ открыть контрольно-пропускные пункты для свободного передвижения граждан, не стали героями в Новой Германии — и это понятно. Они не были приглашены на торжества по случаю объединения Германии. О Йегере сегодня просто забыли. Кренца судят за то, что он верно стоял на страже законности ГДР, диктуемой из Москвы. Почестей удостоились Горбачев и Буш — лидеры, договорившиеся о германском воссоединении, верные потомки Эйзенхауэра и Сталина, которые эту страну разъединили.
Почему-то никому не пришло в голову судить американских пилотов, которые в 1945-м до основания разбомбили немецкие города — именно тогда, когда судьба войны уже не вызывала сомнений. И никто не судил тех, кто отдавал эти приказы — чтобы потом иметь возможность фактически купить Германию планом Маршалла. Никто не судил Сталина, который, охотясь за человеческими судьбами и другими сантиментами, дал приказ оторвать кусок живой Германии, чтобы превратить этот кусок в сателлит Москвы. Просто Кренц оказался наиболее удобным для показательного процесса.
Ирония истории — в том, что в Польше собираются провести показательный суд над генералом Ярузельским, который ввел в стране военное положение в начале 80-х, а наиболее активные деятели «Солидарности» в то время были репрессированы. Никому не пришло в голову подумать — а что бы могло быть с Польшей, если бы Ярузельский, только что пришедший к власти, не смог договориться с Москвой, чтобы та не вмешивалась. Что было бы с Польшей, если бы Ярузельский в 1989-м, поняв, что времена меняются, не согласился сначала на проведение первых в послевоенной Польше свободных выборов, создание первого некоммунистического правительства, а потом — на проведение знаменитого «круглого стола» с оппозицией.
Думается, по-видимому, всегда трудно.
Возможно, именно поэтому и возникли дела Кренца и Ярузельского. Возможно, именно поэтому в Польше и балтийских странах вдруг вспыхнула «охота на ведьм» со скандалами вокруг министров, которые когда-то якобы сотрудничали со спецслужбами.
Именно поэтому все бывшие московские сателлиты вдруг поверили, что как только они отделятся от Украины и России визовыми барьерами, то сразу станут стопроцентно европейскими, а жизнь станет едва ли не райской.
Именно поэтому сегодня Украине вполне серьезно заявляют, что она и думать не смеет, чтобы когда-нибудь подать заявку на вступление в Европейский Союз.
Грустно у нас. Смешно и грустно за нашими границами.
Париж
