Галерея «Персона» начала новый экспозиционный сезон выставкой
«Алгорифмы души» — живопись Михаила Гуйды, скульптура Павла Боцвина.
Стиль Михаила Гуйды складывался постепенно и все-таки определился
уже довольно давно. Созданный им мир утонченно красив и волшебно хрупок,
исполнен медитативного покоя и внутренней гармонии, которая для его обитателей
— естественное состояние, а для всех остальных, находящихся по эту сторону
холста, — недосягаемая, но сладостная мечта. Сначала возникло место действия
— и определилось как «Крым». На самом деле это сказочная страна с застывшими
в грациозных позах деревьями, лазурными павлинами и рассыпанными ярко-оранжевыми
апельсинами («Сумерки», «Крымский пейзаж»). Позднее сказочную страну Крым
заселили ангелы («Нашедший крыло»). Увлечение дальневосточным искусством
шло параллельно и привнесло в уже сложившийся мир необходимую ему, как
оказалось, черточку «самоценности», «самодостаточности» («Гейша и воин»,
«Японская сюита»). Может показаться парадоксальным, но наиболее полно «стиль
Михаила Гуйды», начинавшийся как что- то очень камерное и очень личное,
был обретен в портретах, более того — в парадных портретах величаво-красивых
моделей, роскошные костюмы которых важны не менее взглядов и жестов. Впрочем,
художник охотнее всего пишет близких ему людей («Семейный портрет в восточных
костюмах», «Портрет жены»).
Скульптурные произведения Павла Боцвина интимнее и теплее.
Каждая его работа — чуткое вслушивание в себя и одновременно в звучащую
вокруг «музыку сфер». И — в материал (Павел Боцвин работает как в камне,
так и в бронзе). Некоторые работы строятся на определенном сюжете, который,
впрочем, ближе к символу, чем к событию, и довольно полно пересказывается
буквально в двух словах названия. Большинство же произведений Павла Боцвина
материализация отвлеченных понятий, где всего важнее именно переливы линий
и объемов, ритмы раз и необходимое настроение («Грусть», «Сон»). Впрочем,
художник всегда хранит верность узнапринципиально избегая нефигураработах
(«Заметки на песке»). Главным для него всегда остается гармония — между
работой, ее создателем и окружающим миром.
