Если будете когда-нибудь в Лувре, обязательно зайдите в зал номер шесть, расположенный в правом от главного входа крыле, на втором этаже. Это не так сложно сделать — необходимо только руководствоваться планом и двигаться вслед за потоком сотен других посетителей. В зале номер шесть второго этажа правого крыла Денон вас будет ожидать картина такого себе полузабытого путешествующего деятеля искусств Леонардо да Винчи под названием «Джоконда», некоторым немногочисленным специалистам известная также как «Мона Лиза».
Честно говоря, за всю вашу сознательную жизнь она уже успела вам поднадоесть. Вы видели ее на десятках (а то и сотнях) репродукций — почтовые открытки, альбомы, каталоги, слайды, вы также обязательно видели ее в школьном учебнике по истории, на разных афишах, плакатах, этикетках, карикатурах, на пластиковых пакетах, футболках, обертках и еще кто его знает где. Кроме того, о ней сложены песни и некоторые из них вы слышали с детства: одну пел Нат Кинг Кол, другую — Саша Градский, а третью — Марек Грехута. Кроме того, однажды ее привозили в Советский Союз. Ее показывали в Москве, подразделение вооруженных мотоциклистов сопровождало удивительный взрывоопасный контейнер, внутри которого была она, к помещению музея, кажется, Пушкинского. Потом все население империи бросилось на свидание с нею — они ехали отовсюду в Москву экспрессами, товарняками и «теплушками», выстаивали по двенадцать часов в очередях под дождем и шли бесконечным потоком (именно так — «бесконечным потоком»!), чтобы приблизиться к чему-то, как им казалось, вечному. Но это так, отступление.
Собираясь в Лувр, вы должны помнить, что это один из самых больших музеев мира, что в нем экспонируется и хранится свыше тридцати тысяч произведений искусства, разделенных на семь больших собраний и что ни одному человеку не дано пройти сквозь всю эту толщу, рассмотреть все это, пережить и запомнить. Вы вынуждены осознавать, что согласно выводам психологов у вас есть не более трех часов активного внимания — на четвертом все ваши рецепторы устанут окончательно и дальнейшие смотрины уже не имеют никакого смысла, разве что спортивный интерес. Поэтому вы должны выбрать себе такой маршрут, чтобы вложиться в три часа и увидеть хотя бы три процента имеющегося в наличии.
Поскольку на этот раз вам дано только один раз побывать в Лувре, то вы заранее отказываетесь от Ближнего Востока, Египта, Греции, Этрурии и Рима, от прикладного искусства, мебели, посуды, графики и временных экспозиций. Скульптуры вам удается увидеть краем глаза, по дороге на второй этаж правого крыла. Вы оставляете себе только живопись, точнее говоря, только итальянскую живопись — длиннющую стрельчатую галерею. Ею следует пройти в одну сторону, потом, вдоль противоположной стены, — в обратную, там будет море переживаний и впечатлений, и сами уже имена заставят вас покрываться липким потом победителя в этом хорошо проветриваемом помещении (Фра Анджелико! Пьеро делля Франческа! Рафаэль! Синьйорелли! Джорджоне! Караваджо! Тинторетто! Пальма! Бронзино!). Но, в конечном счете, вы таки повернете направо, к упомянутому залу номер шесть.
В этом зале есть так же много всего. Чего только стоит «Ужин в Кане Галилейской» Веронезе — такой себе блок-бастер на всю стену, десять на пять метров, если прикинуть на глаз. Но люди толпятся перед другим объектом — вы знаете, перед каким, вас тоже к нему потянет, как только вы сюда попадете, в эту духоту (ну почему, почему здесь не действуют кондиционеры?!) и тесноту. И вот вам великое поклонение — все эти люди со всего мира, дети постмодерного общества и либеральных ценностей, воспитанные в ситуации свободного выбора и отказа от стойких иерархий, почему они выбирают именно это? Почему так ошалело пробиваются ближе, взвинченные, возбужденные, неистово работая локтями и камерами? Неужели им еще мало репродукций, открыток, песенок и пакетов? Или этих, набивших оскомину, мудрствований о «вечной тайне улыбки»?
На самом деле, догадываетесь вы, это необходимость культа. Рудименты монотеизма в атеистических структурах. А проще говоря — желание Чего- то Одного, Чемпиона Мира.
И поэтому вы все сильнее проталкиваетесь туда, поближе, в поисках какой-то собственной к этому всему причастности.
