— Здесь есть очень хорошая база для развития, и не воспользоваться ею было бы неразумно, — говорит Александр Ткаченко. — Для меня приход на «Новый канал» — это шанс. Делать шоу-программы я не могу, тут я не специалист. Мне хочется попробовать сделать что-нибудь серьезное, имея в руках целый канал. И несмотря на трудности в прошлом, мы с оптимизмом смотрим в будущее.
— Вы взяли с собой на «Новый канал» свою старую команду из «Новой мовы»?
— Со мной пришли три журналиста и трое работников администрации. Еще пару человек я пригласил со стороны. Что касается бывшего шеф-редактора канала Андрея Куликова, то он был в отпуске за свой счет, но вряд ли вернется к нам.
— Будут ли изменения в сетке вещания, в форматах программ?
— Конечно. До сих пор в течение месяца я разбирался с тем, что, собственно, есть на «Новом канале». Теперь мы переходим к планированию будущего. Мы канал маленький, у нас нет возможности делать большое количество форматных передач. Зато у нас есть новостийные студии прямого эфира, совершенно оригинальные. В конце мая у нас определится новая сетка вещания, летняя, на ней мы опробуем ряд идей.
— Новостийные программы на «Новом канале» тоже изменятся с вашим приходом?
— Мне удивительно было слышать, что на «Новом канале» нет новостей. Есть, скажем, развлекательная информация. На самом деле новости здесь были и будут: экономические, культурные, социальные. Конечно, среди новостей есть и политические. Но мы не будем делать из политики главных новостей.
— Комфортен ли для вас отход от политической журналистики на ТВ?
— Думаю, что политическому ТВ комфортно от того, что такие товарищи, как я, от него отошли. Мне было очень интересно заниматься политическим ТВ, новостями, передачей «Післямова», потому что это лучшее, что я умею делать. И если будут в стране условия — а я не тот человек, который может создавать эти условия, я только могу на них влиять как любой журналист, — я мог бы заниматься и политической журналистикой.
Был такой период, когда я работал в «Післямове», потом мы сделали «Обличчя світу». Теперь у меня другая работа — канал. Здесь требуются совсем иные качества. И постоянно вспоминать, что я начинал как политический журналист, тоже неправильно.
— Чем, на ваш взгляд, освещение в прессе нынешней президентской выборной кампании будет отличаться от парламентской, той, что была год назад?
— В будущей кампании будет больше однозначности. Меня, честно говоря, некоторые аспекты этой кампании смущают.
— То, что будет — условно говоря, «игра в одни ворота»?
— «Игра в одни» ворота меня смущает меньше. Каналы, программы, газеты уже сейчас большей частью воспринимаются не как инструмент для получения информации, а как орудие в политической борьбе. Недавно я встречался с, условно говоря, «группой товарищей», имеющей отношение к телевидению. Меня просто поразило, насколько все в нашей тележурналистике однозначно. Они говорят: «Я принадлежу к этому политическому лагерю, а он — к тому». То есть вначале все они говорят, что, дескать, они независимые, а потом становится понятно, кто за кем стоит. Поэтому «игра в одни ворота» — это относительно. Меня смущает то, что наши братья-журналисты закрывают на эту заведомую клановость глаза. Каждый уже определился со своим лагерем. За исключением одного-двух изданий, я не вижу, чтобы кто-то занимался чистой журналистикой вне какого-либо лагеря. Это меня смущает на порядок больше. Потому что можно сказать: у одной группы игроков больше, у другой меньше, но все равно это не журналистика в западном понимании свободы слова, а игра в независимость. Тем самым мы позволяем политикам собой играть.
— Но не кривим ли мы душой, когда говорим о независимой якобы западной журналистике? Согласитесь, в мире совсем мало СМИ, финансово абсолютно самостоятельных. Большинство изданий, теле- и радиоканалов и в Европе, и в Америке финансируются определенными «группами». Другое дело, что у этих «групп» действительно разные политические интересы и разные политические «шефы». А у нас все они назначаются на Банковой.
— На Западе существуют давние законы и традиции свободы слова. Там и в голову не придет ни одному политику или владельцу СМИ устанавливать запреты или диктовать журналистам, о чем и о ком писать. Если такое произойдет, то общество его не поймет, и закон будет не на его стороне. Другое дело, что руководители разных финансовых группировок, владеющих СМИ, могут время от времени сами выступать в прессе со своими симпатиями и антипатиями.
— В чем, на ваш взгляд, причины того, что в нашей стране все совсем наоборот?
— В низкой политической культуре. Это продлится до тех пор, пока страна экономически не начнет «выгребать».
— И понимание такой ситуации отвращает вас от активной политической журналистики?
— Каждый определяет себе степень как бы загрязненности окружающей средой. Главное, стараться не запачкаться. Я не хочу работать по тем правилам, которые сегодня существуют. Это изначально означает заниматься не журналистикой, а квазижурналистикой. Поэтому «Новый канал» я надеюсь сделать наименее политизированным среди всех телеканалов Киева.
