В 1986 году Фредерик Лескюр начал заниматься композицией, а в 1993 году основал свою балетную труппу. Киевский зритель имел возможность в 1998 году посмотреть его работы «Тревожное бегство» и «Крах теории» на первом фестивале современного танца в Киеве. А недавно Французский культурный центр представил нам возможность увидеть его спектакль «Начинается». «Начинается» — разговор на тему, на которую не говорит сейчас разве что немой — рубеж тысячелетий. Но Фредерик Лескюр решает ее по-своему и неожиданно. «Начинается» — история порога, черты и перевоплощения, которое обновляет нас и делает проще, освобождает от излишней самоуверенности и дает возможность найти в себе немного веры. — Мы говорим в нашем балете, — рассказывает Фредерик, — о том, что людей обманывают их ожидания, и будущее оказывается непохожим на их представления о нем. Даже научные теории, которые сегодня выглядят очень доказательно и убедительно, завтра могут оказаться полностью несостоятельными. Каждый новый день приносит новую информацию, но она неопровержима лишь в этот день. Каким видели свой двухтысячный год люди в странах социалистического режима в 70-х? Могли ли они представить себе сегодняшний день? Кто мог подумать, что в 1999 году НАТО будет вести войну в Европе? Никто. Ни один человек, я уверен. Наша проблема в том, что мы ожидаем чего-то лучшего от будущего и соглашаемся страдать во имя «завтра» — сегодня. И придумываем для себя вехи. Это безумная ошибка — все нужно делать сейчас, сию минуту. Когда в 1996 году мы начинали работу над этим балетом, я прочитал в газете внизу страницы малюсенькую заметку о том, что льдина, размерами превосходящая Корсику, оторвалась в море Уэдела и тает. Потом мои друзья экологи говорили, что эта заметка была важнее всего остального, напечатанного на этой странице. Намного важнее. Для будущего. Но ее, наверное, вряд ли кто-то заметил. Будущее никогда не смотрит нам в лицо. Оно всегда немного в стороне. Но на самом деле мы имеем с ним дело прямо сейчас.
— А религиозные предсказания Конца Света?
— Я тоже верующий человек. Но в мире существует множество религий, и далеко не все они предсказывают Конец Света. Кроме того, я думаю, что для Бога вряд ли имеют значение числа и номера... Книги пишут люди, и Библия — не исключение. Может быть, я так рассуждаю, потому что я три года изучал биологию в университете...
— Почему же вы стали танцором?
— Мне хотелось танцевать. И я сказал себе: «Если я захочу заниматься биологией в 50 лет, я еще смогу. Но начинать танцевать в 50 — невозможно. Может быть, когда-нибудь я еще что-то сделаю в биологии. Моя первая жена — биолог. Она работает сейчас в Штатах в самой крупной в стране биологической лаборатории — N.E.H., занимается проблемами СПИДа. Мы с ней хорошие друзья, и я всегда знаю обо всех новостях в этой области. Кроме того, я постоянно читаю очень много научной литературы, слежу за тем, что происходит.
— Фантастику вы не читаете?
— Для меня научная литература гораздо увлекательнее. Если мы хотим что-то получить, мы должны над этим работать, а не надеяться на помощь Бога. Человек должен рассчитывать только на себя.
— Каковы ваши впечатления от Украины?
— Из всех стран Восточной Европы, в которых я побывал, Украина мне нравится больше остальных. Мне кажется, люди здесь более спокойны и доброжелательны, чем в России.
— Фредерик, вы проводили здесь мастер-класс...
— Да, но было только два занятия по два часа. То есть мы еще только попробовали друг друга: танцоры — мой танец, я — их возможности. Я вернусь осенью. У меня есть проект сделать хореографическую постановку с украинскими танцорами.
— А в Париж вы их не приглашаете? Вы ведь организуете там стажировки?
— Для французов. Иностранцев я учу у них дома. Я был во многих странах мира, а в бывшем Советском Союзе: в Москве, Вильнюсе, Тбилиси, Минске, Витебске и др. Все упирается в деньги. Я не могу оплатить перелет и проживание танцоров во Франции. А во Франции есть только одна крупная организация (ее в некотором смысле можно сравнить с Фондом Сороса), которая дает деньги на искусство, в частности, может оплатить перелет гастролирующему театру и т.д. — это A.F.A.A. Она способствует культурному обмену и реализует государственные субсидии в различных проектах.
— Что для вас важнее: вызвать у зрителя эмоции или заставить его размышлять?
— Эмоции, конечно, в первую очередь. Танец — это гораздо более абстрактное действо, чем кино или театр драматический, оперный. Поэтому очень важно вовлечь зрителя в круг эмоциональных переживаний. Задача состоит не только в том, чтобы показать, но и в том, чтобы это увидели.
Современный балет как жанр искусства в Украине малоизвестен. Важно, чтобы украинские зрители поняли, что мы делаем, и только тогда они будут способны почувствовать. Я использую хореографию как средство научить людей видеть, смотреть. Однажды я был в Амстердаме в музее Ван Гога. И именно там у меня возникло такое ощущение, что кроме того, что Ван Гог просто писал свои картины, он еще делал это, чтобы и помочь нам увидеть то, что он видит, а мы — нет. Например, идешь по улице — и видишь: деревья качаются от ветра...
— И не каждый это замечает...
— Да. Но когда ты видишь эти качающиеся деревья на его картинах, ты неожиданно понимаешь, как смотреть на них в жизни. И ты видишь мир после этого иначе. Мы смотрим на движение веток и наши глаза в этот момент тоже движутся — мы начинаем в этом участвовать. Это работа артиста, художника, в широком смысле слова: научить зрителя...
— Он — проводник?
— Да нет. Он просто тот, кто моет окна, когда они грязные. У некоторых людей из-за пережитой боли, ударов судьбы и неудач окна становятся очень грязными. И люди не видят ни жизни за окном, ни других вещей. А я чувствую, что искусство просто помогает почистить окно. Художник как будто снимает этот серый слой, и человек начинает радоваться жизни...
А у балета есть характерная особенность. В кино зритель не выбирает: он смотрит на экран и видит тот план, который ему показывает режиссер. В балете ты видишь одного танцора на сцене и в этот момент не видишь другого на другом краю сцены, потом неожиданно видишь его, потом замечаешь луч света... Это жизнь. Я хочу дать возможность зрителю смотреть везде, не напрягаясь, в разных направлениях. Потом мы выходим в зал и в зале зажигается свет, чтобы зрители могли посмотреть друг на друга. Я, может быть, сейчас скажу странную вещь: если мужчина пришел на мое представление, а увидел не его, а женщину в зале — я счастлив.
Это случалось со мной (смеется)...
