А дело, значит, было так.
В прошлом артист Козерожской филармонии (хоровой капеллы «Казачок»), Василий Иванович Буркота по известной своей слабости и вследствие общего государственного упадка потерпел сокрушительное жизненное фиаско и стал «бомжом» Васькой Шипом. Настырное прозвище заслужил он на ниве попрошайничества.
В тот день Шип работал в утреннюю смену. Был час пик — народ, преодолевая транспортные преграды, пробирался на работу. Шипу до нормы недоставало гривен десять — приходилось содержать «крышу». «Крыша» была железная, грех жаловаться.
Цепким взглядом эксперта Шип наметил в толпе новую жертву. «Лопух», — отметил Шип и тронул жертву за рукав. Лопух вздрогнул и обернулся. Шип сунул ему под нос бумажку, на которой было нашкрябано кривыми буквами: «Браток! Подай Христа ради глухонемому! Три дня ничаво не ел!!!».
Лопух глянул в отчаянные глаза бедолахи — и подал гривню. Шип всхлипнул от счастья и бросился целовать господину руки и тщательно слюнявить его плащ — это был «коронный» номер. Лопух начал было вырываться, но куда там — Шип был профи в своем жанре.
Народ мигом утратил интерес к транспортным проблемам и стал наслаждаться бесплатным представлением.
Наконец Лопух, сгорая от стыда и брезгливости, стянул плащ и бросил Шипу, вместе с карманными деньгами, двадцатью с чем-то гривнями, — и спрятался в подьехавшем автобусе.
«Лопух — он и в Африке лопух!» — удовлетворенно подытожил смену Шип, примеряя обнову...
А Лопух, он же гражданин Полудирко, сидел на работе, ругал себя самыми крутыми словами и хватался за голову: плащ был новый, а деньги — последние. Полудирко работал инженером на заводе №13. Завод уже год стоял... И, следовательно, чтобы не заострять внимание на неприятности, инженер Полудирко взялся за газету. А там какой-то профессор-социолог в длиннющей статье делился своими исследованиями. Оказывается, все те «глухонемые» на самом деле никакие не глухие, не немые и даже не слепые. Никакие не отставшие от поезда, самолета или эволюции, а очень тонкие психологи, которые наверняка знают, что, во всяком случае, 25% отечественного народонаселения готовы поверить любой «туфте» и по загадочной необъятности славянской души последнюю рубашку отдать.
Инженеру Полудирко обидно стало, что он зря по универам горбатился и «сопромат» зубрил. И он, значит, начал слоняться по неработающему заводу, пускать скупую мужскую слезу и рассказывать драматическую историю о том, как злодеи влезли в его квартиру и вынесли все- все, даже единственный плащ стащили, в кармане которого лежали последние, «хлебные», деньги.
Доверчивых, кстати, оказалось не 25%, как утверждала «наука», а значительно больше. За час-два инженер Полудирко так освоился, что рискнул замахнуться на начальство. Он подкараулил директора около «мерса», схватил за рукав и взахлеб рассказал байку о грабеже столетия.
А директор как раз собирался было ехать к областной власти и потому сильно торопился. Так что он бросил инженеру несколько тысяч матпомощи, а в придачу — свой пиджак «от кутюр», уже порядочно обслюнявленный инженером, и юркнул в лимузин.
«Эге, браток, психология — наука о лопухах!» — аж присвистнул Полудирко, примеряя директорский пиджачок. И пошел себе открывать собственный «бизнес» на честно заработанные на «ограблении» денежки...
Господин областной председатель, когда увидел директора завода №13 без «кутюр», очень огорчился. А взволнованный до отчаяния директор хватался за голову и докладывал сквозь скупые слезы: завод на пороге краха, пролетарии на грани социального взрыва, заказов нет, денег тоже — вот, видишь, даже он, директор, в одной рубашке остался, а на дворе — не Канары, а на носу — осень, зима, третье тысячелетие... Такая вот психология.
Областной начальник был человеком чрезвычайно чутким — и дал больше, чем имел, что не только на Канары хватило. А в приемной топталось еще с десяток «просителей» — кое-кто уже и без галстука...
Правительство страны находилось в шоке. По бесконечным кабинетам Правительства слонялись областные начальники — все как один в обвислых турецких «адидасах». Они рвали на себе футболки — и о таких ужасах провинциального житья-бытья рассказывали, что напуганное и тронутое до слез Правительство вскоре осталось в теннисных майках и шортах — и с дыркой в бюджете размером в Бермудский треугольник.
Бедное Правительство рысцой побежало к Президенту. Тот, как всегда, был уже «в курсе». Он молча отдал все, что только мог, и в застиранных семейных трусах поплелся к Европе-Америке.
Мир вздрогнул от милосердия. И хотя «нашенской» широты и размаха миру явно не хватило, вернулся Президент во фраке «от Ширака», штанах «от Клинтона», с новыми кредитами и искренними обещаниями.
Так страна опять стала богатой.
А козерожский «бомж» Васька Шип так и остался безвестным героем экономического чуда...
