Вступление в третье тысячелетие знаменует большой перелом
в международной политике. Перелом прежде всего психологический. Сегодня
совершенно очевидно, что послевоенный мировой порядок сломан. Ни уровень
сложности общечеловеческих проблем, ни характер мировой экономики, ни состав
мировых лидеров, ни численность независимых государств, ни конфигурация
региональных объединений не соответствуют послевоенным. Огромное множество
количественных изменений, происшедших за последние пятьдесят с небольшим
лет, породило глубокие качественные изменения. Украина ищет свое место
в изменившемся мире и мир ищет определение Украине. Успех этих поисков
зависит от того, насколько обе стороны смогут точно и адекватно оценить
друг друга.
НАШИ ИНТЕРЕСЫ ТАМ, ГДЕ НАШИ РЫНКИ
Катастрофическое состояние украинской экономики существенно
сужает пространство для украинских политиков в определении приоритетных
национальных интересов Украины. Вполне очевидно, что сегодня наши главные
интересы лежат не в плоскости политических деклараций и абстрактного поиска
идентичности. Политические пристрастия, исторический негатив и стереотипы
общественного сознания, прочие полуэмоциональные факторы нам придется отбросить.
В свое время внешнеполитическую позицию СССР считали слишком политизированной,
что наносило советской экономике огромный ущерб. Берусь утверждать, что
украинская внешняя политика сегодня не менее политизирована и ущерб от
этого не меньший. Чем подобные ошибки закончились для СССР, мы помним.
Если страна не руководствуется здравым смыслом, она саморазрушается. Это
очевидно...
Почему я призываю временно отказаться от абстрактного поиска
идентичности? Потому что красивые культурологические и исторические теории
вдребезги разлетаются при столкновении с экономическими реалиями. Мы —
не Советский Союз, потому что его не существует ни в политическом, ни в
экономическом смысле. Мы не Россия, что мы очень остро ощущаем при каждом
обсуждении долгов за газ или введении Россией пошлин на импорт из Украины.
Мы не Европа, что мы немедленно осознаем при малейшей попытке пробиться
на европейские рынки. Поэтому мы можем хотеть считать себя частью чего-то.
И только... На ближайшее десятилетие наша идентичность предопределена —
мы Украина. Независимая и нейтральная. Нарушить статус-кво нам не позволят
ни внешние, ни внутренние обстоятельства. Исходя из этого нужно определять
стратегические интересы.
Наши реальные интересы сегодня просто не могут полностью
совпадать ни с европейскими, ни с американскими, ни с российскими. Но могут
иметь немало общего с каждой из упомянутых сторон...
Так уж сложилось, что Украина сегодня критически зависима
от доброжелательной позиции международных финансовых структур.
Зависима двояко: во-первых, мы пока не в состоянии отказаться
от финансовой помощи, во-вторых, нам нужна политическая поддержка авторитетных
финансовых организаций, без которой инвестор в Украину не придет. Экономика
Украины настолько разрушена неудачными хозяйственными экспериментами и
полуреформами, что без инвестиций страна будет обречена на отсталость при
очень низком уровне жизни населения. Международные финансовые структуры
контролируются Западом и это обуславливает долгосрочную актуальность западного
вектора во внешней политике Киева...
Россия же не имеет свободных финансовых средств и российский
инвестор не сможет решающим образом повлиять на подъем украинской экономики.
Зато очевидна огромная зависимость благополучия Украины от хозяйственных
связей и уровня торговых отношений с Россией. Например, несмотря на финансовый
кризис, в 1998 г. Россия потребила 23% украинского экспорта...
Общеизвестна и зависимость Украины от поставок российских
энергоносителей. Причем оплата за них зачастую вынужденно проводится на
бартерной основе. Сложно представить себе переход Украины на альтернативные
закупки энергосырья, если учесть, что доля бартера в торговле с рыночно
«продвинутыми» партнерами у нас ничтожно мала. Так, если доля России в
бартерных операциях Украины в первой половине 1998 г. составила 61,2%,
то США — 0,1%, и даже Турции — всего 0,4%. А по итогам всего 1998 г. в
товарообменном импорте Украины 68,8% составляли российские товары.
Более того, Россия является основным потребителем продукции
тех отраслей украинской промышленности, от которых во многом зависит «быть
или не быть» Украине индустриальной державой. За первых девять месяцев
1998 г. она закупила 48% экспорта украинского машиностроения, 16% — черной
металлургии, 15% — химической промышленности и т.д.
Итак, совершенно очевидно, что Украина не может пренебречь
своими экономическими связями с Россией в такой же степени, в какой пока
не в состоянии избежать финансовой зависимости от Запада. Это предопределяет
«поведение» Украины на внешней арене — категорически отмежевываться от
любых стратегических либо ситуационных вариантов российско-американского
противостояния, мотивировать свои внешнеполитические приоритеты исключительно
удовлетворением хозяйственных потребностей. Может ведь основной стратегический
союзник США — Канада занимать альтернативную Вашингтону позицию по ряду
направлений внешней политики (например, в отношении Кубы и Ирана), если
подобный выбор обусловлен национальными интересами...
Я за геополитический «центризм», без экстремизма, провокаций,
уклонов и кренов — накрененное состояние плохо сказывается на здоровье
экономики, а значит — и на социальной ситуации. Когда высокопоставленный
украинский политик, во многом ответственный за формирование политики безопасности,
вдруг начинает уговаривать НАТО оставаться открытым и провести «вторую
волну» расширения — это мне кажется поступком не самым взвешенным. Появляются
раздраженные заявления Лужкова о возвращении Крыма. Обстановка ухудшается.
А практически каждое ухудшение межгосударственных отношений отражается
на уровне экономических контактов. Страдает от этого, к сожалению, не высокопоставленный
чиновник, который делает заявления, а «рядовой», если можно так выразиться,
гражданин. Потому что мы теряем долю рынка, рабочие места... Увы, украинская
внешняя политика зачастую так же оторвана от реальных интересов граждан,
как и внутренняя.
МОСТ В ИЛЛЮЗИЮ
Одним из опасных заблуждений является ориентация на выжидание
и эксплуатацию идеи «моста», «буфера», «связующего звена» и т.п. между
Западом и Востоком (Россией, СНГ). А не на активный, зачастую конфликтный,
поиск выходов на внешние рынки и формирование связанной с этим внешнеполитической
стратегии.
Никакой геоэкономической «скатерти самобранки» история
нам не подарит.
Во-первых, по мере интеграции Польши в Евросоюз, а Беларуси
— в Союз России и Беларуси, границы ЕС и российского экономического пространства
смыкаются без всяких «промежуточных звеньев». А значит, роль «посреднических
услуг» третьей стороны сводится до минимума.
Во-вторых, степень прямых контактов между лидерами Западной
Европы и России, как на межгосударственном, так и на коллективном общеевропейском
уровне, настолько тесная, что даже гипотетически сложно представить ситуации,
в которых апелляции к украинскому посредничеству могут быть эффективными.
В-третьих, возрастающее многоплановое сотрудничество России
с государственно-территориальными формированиями Евроарктического региона
(Дания, Швеция, Норвегия, Исландия, Финляндия, Гренландия, Аландские и
Фарерские острова) дало основание Северному Совету на его юбилейной 50-й
сессии, состоявшейся с 9 по 12 ноября 1998 г., прийти к выводу, что именно
«северное измерение» выполняет роль «мостостроителя и связующего элемента
в диалоге и сотрудничестве между остальной Европой и Россией». И вспомним,
что Финляндия надежно справлялась с такой ролью еще в годы существования
СССР.
В-четвертых, по мнению высокопоставленных представителей
американской администрации (в частности Р.Морнингстара) «ключевая роль...
географического, торгового и культурного моста между Каспийским регионом
и Европой» отводится Турции. Что дезавуирует соответствующие претензии
Украины с ее проектами оформления «украинско-транскавказской оси».
В-пятых, как показали события последних лет, в случае возникновения
существенных разногласий между Россией и США, в частности, по вопросу о
расширении НАТО, посреднические функции в деле ликвидации возникших осложнений
достаточно охотно и успешно выполняют Франция, Германия, Италия. Не считая
Совета Россия — НАТО, специализированных подразделений Атлантического альянса,
сориентированных на взаимодействие с Россией и соответствующих межгосударственных
комиссий.
Таким образом, вместо «регулируемого перекрестка» торгово-экономического,
дипломатического, политического, научно-технического, информационного и
прочего обмена по линии «Восток — Запад» Украина, в результате изначально
ущербной позиции, все более превращается в обочину оживленной трассы, выпадая
из потоков общеевропейского движения.
РЕАЛЬНЫЕ ПАРАМЕТРЫ СОТРУДНИЧЕСТВА
Нельзя ни недооценивать, ни переоценивать заинтересованность
в Украине ее партнеров.
Начнем с Соединенных Штатов. Оценить степень заинтересованности
американских бизнесменов в развертывании деловой активности в Украине поможет
характеристика «Уолл стрит джорнел»: «слабая ликвидность и сомнительные
экономические перспективы делают (украинский. — Прим. авт.) рынок непривлекательным
для операций инвесторов, разумеется, кроме самых бесстрашных».
По многим показателям украинской экономике вообще «отказано»
в рыночном прогрессе. Например, среди выделенных американским Институтом
международных финансов в 1997 г. «29 основных нарождающихся рынков» Украина
отсутствует.
В политическом смысле шансов реально заинтересовать США
у Украины не больше. Причем оптимистичные оценки американских политиков
здесь диссонируют с пессимизмом аналитиков.
По мнению авторитетного американского эксперта-международника
Дж. Красно, высказанному в октябре 1998 г., для поддержки нынешнего доминирующего
положения США в мире Вашингтону необходимо сосредоточить целевое влияние
(за исключением, естественно, развитых мировых держав, отношения с которыми
налажены на иных принципах и условиях) на одиннадцати основных государствах.
Эти государства считаются лидерами в своих регионах и могли бы выступать
региональными ретрансляторами американских внешнеполитических интересов.
Перечислены: Алжир, Бразилия, Египет, Индия, Индонезия, Китай, Мексика,
Пакистан, Россия, Турция и Южная Африка.
Нет Украины и в предлагаемом директором Института международного
развития при Гарвардском университете Джеффри Саксом расширенном составе
саммита основных стран планеты. Саммиту Дж. Сакс рекомендует адресовать
функцию разработки стратегии глобального развития. Аналитик апеллирует
к возможности дополнения «Большой восьмерки» восьмью представителями развивающихся
стран. В частности, называются Бразилия, Индия, Южная Корея, Южная Африка,
Нигерия, Чили, Коста-Рика. С большей степенью вероятности можно предположить,
что в качестве восьмого члена «всемирного элитного клуба» подразумевается
неназванный Китай, без которого затея теряет смысл, но никак не наша страна...
Другим полюсом мирового экономического и политического
могущества, с которым связаны устремления и надежды Украины, является Евросоюз.
Европа рассматривает европейские республики бывшего СССР как часть европейского
исторического, культурного и отчасти экономического пространства. Единая
Европа продвигается к границам СНГ и ей совсем небезразлично, что из себя
будет представлять здешний рынок.
Неравнодушна Европа и к возможной дестабилизации обстановки
в европейских республиках СНГ на региональной, этнической, экономической
основе. Если для США подобное развитие будет представлять отвлеченный фактор,
подлежащий корректировке с позиций глобальной американской стратегии, то
для ЕС оно создаст опасный очаг напряженности на восточных границах, требующий
широкого и действенного участия.
Вместе с тем и в западноевропейском направлении сегодня
можно констатировать наличие, скорее, гипотетического уровня развития отношений,
чем устойчивых вариантов сотрудничества.
Как и для США, для стран — членов ЕС Украина не является
источником энергоносителей, рынком с повышенной покупательной способностью
(на котором развитые индустриальные державы могут сбывать широкий ассортимент
своих товаров), объектом масштабного инвестирования. Отрасли украинской
промышленности, способные выпускать продукцию на уровне мировых стандартов
(в основном оборонного характера, приборо- и машиностроения, металлургии,
химии и т.д. либо лишенную признака высокой технологической сложности),
рассматриваются на Западе как конкурентные по отношению к национальному
производству. Отсюда — низкий уровень импорта основными потребителями украинской
продукции в Европе — Германией и Италией. В 1998 г., по данным Госкомстата,
их доля в украинском экспорте составила соответственно 5,1% и 4,4%.
Наше продвижение в Европу сковывается тем, что мы во многом
соразмеряем темпы проведения преобразований с российскими. Но Украина должна
быть значительно решительнее, например, в привлечении иностранных инвестиций,
в борьбе с коррупцией. Так как мы потенциально — менее привлекательный
партнер, чем Россия. По этой же причине, кстати, нам ни в коем случае нельзя
продвигаться на Запад, пренебрегая интересами России и конфликтуя с нею.
Нас в случае конфликта поддержат сугубо декларативно — отношения с Россией
для Европы слишком важны.
Россия важна для ЕС потому, что содержит самые крупные
мировые запасы природного газа, вторые по величине угольные ресурсы и восьмые
по величине запасы нефти, являясь, в настоящее время, первым мировым экспортером
газа и вторым мировым поставщиком нефти. Из общего объема внешнеторгового
оборота России на долю Западной Европы приходится 35—40%, в то время как
на государства СНГ — 25% и по 3—6% на КНР, США и Японию. Россия превратилась
в настоящее время в пятого крупнейшего импортера и шестого экспортера евросоюзного
рынка. Причем Евросоюзу принадлежит почти половина от общего объема иностранных
капиталовложений, инвестированных в Россию.
К тому же, по мнению западных экспертов, торговля между
Россией и ЕС составляет лишь треть того уровня, которого можно ожидать,
исходя из общего объема российского совокупного валового продукта и близости
России к рынкам ЕС. И даже нынешние хозяйственные трудности России не рассматриваются
Евросоюзом в качестве основания для свертывания деловых операций с РФ.
В региональном измерении Россия по-прежнему рассматривается
Западной Европой в качестве единственного гаранта политической устойчивости
СНГ. И незаменимого звена, связующего европейскую и азиатскую (в первую
очередь китайскую) экономические системы в единое целое.
Особое место отводится Евросоюзом России в качестве антиамериканского
противовеса, инициирующего процессы сокращения влияния в Европе США и НАТО
в пользу становления европейских оборонительных структур. Подобное «распределение
ролей» снимает во многом подобную нагрузку с западноевропейских держав.
В связи со специфической заинтересованностью ЕС в России
Украина де-факто рассматривается Евросоюзом в качестве страны, входящей
в российскую сферу влияния. Она лишена возможности предложить альтернативные
российским либо более выигрышные варианты сотрудничества с Западной Европой
и объективно располагает ограниченной экономической привлекательностью.
Приоритеты в отношениях Евросоюза с соседями четко видны через призму приема
новых членов. Очередность присоединения к ЕС распределена между Польшей,
Чехией, Венгрией, Словенией, Эстонией и Кипром в качестве стран «первого
эшелона» и Болгарией, Румынией, Словакией, Литвой и Латвией — во «втором
эшелоне». Украина же не может пробиться даже в ассоциированные члены.
Возможно, Украине придется рассчитывать на сотрудничество
с крупными европейскими корпорациями.
Во-первых, корпорации руководствуются соображениями устойчивого
извлечения прибыли, а не геоэкономическими либо геополитическими масштабами
и перспективами. Поэтому, если Украина создаст лучшие условия, чем Россия
и другие ее соседи, европейские ТНК сюда придут.
Во-вторых, цели создания Евросоюза и введения евро, собственно,
и призваны придать «второе дыхание» наступательной тактике Старого Света
в экономической и финансовой войне, ведущейся корпорациями на основе регионализма.
В-третьих, ориентация на уровень сотрудничества с западноевропейскими
корпорациями оправдана перспективой дальнейшего возрастания их роли и усиления
влияния в Евросоюзе. Европейские ТНК могут со временем стать лоббистами
Украины в европейских структурах. Как отмечала в июле 1998 г. французская
газета «Монд дипломатик», уже «сейчас многие фирмы играют в международных
делах большую роль, чем нации или народности».
ОСТОРОЖНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ
Сегодня нам нужно очень аккуратно подходить к вопросам
продвижения на Запад или на Восток. Украинские политики справа и слева
считают правилом хорошего тона призывы к немедленной интеграции в определенные
экономические и политические, а часто — даже военные структуры.
Чтобы понять, почему резкая интеграция для Украины с Россией
небезопасна, достаточно взглянуть на российские военные расходы, заложенные
в бюджет-99. На душу населения они в три раза больше, чем в Украине. При
полномасштабной интеграции Россия наверняка предложит устранить «перекос».
Но экономика нашей страны подобной нагрузки не выдержит.
Куда менее очевидными кажутся недостатки поспешной интеграции
на Запад (тем более, что пока она нереальна). Но такие недостатки есть.
И они поучительны. Воспользуемся примером стран Восточной Европы...
Как отмечает заместитель директора гамбургского Международного
института политики и экономики П. Робейзек, в Восточной и Западной Европе
в последнее время появилось много доказательств «ограниченной совместимости
стратегических целей».
Обе части континента преследуют хоть и много сходных, но
очень мало по-настоящему общих задач. «А общее для Запада и Востока стремление
к росту благосостояния скорее разъединяет, а не объединяет их». Во-первых,
высокий уровень частного потребления в восточноевропейских государствах
блокирует диктуемую экономическими обстоятельствами необходимость умеренности
и воздержания. Во-вторых, западные предприниматели стремятся ограничить
сферу производственной деятельности бывших соцстран выпуском малоценных
первичных продуктов и полуфабрикатов. В этих условиях «откат к зависимости
от старых рынков вполне реален, — заключает П.Робейзек. — Товары тысяч
восточноевропейских фирм не пользуются спросом на западных рынках. Похоже,
что многие из них просто не могут подстроиться под требования западных
потребителей»...
Можно констатировать, что европейское экономическое пространство
оказывается разделенным на развитый индустриальный центр — стран ядра —
и отсталую периферию. Причем странам периферии придется с огромными трудностями
приспосабливаться к ситуации, жертвуя традиционно сильными отраслями экономики,
преодолевая социальные конфликты. Для хозяйственной адаптации одной лишь
Польши необходимо изыскать 350 млрд. долларов, что, по мнению венского
Института сравнительного анализа мировой экономики, совершенно нереально.
ПОЛИТИКА РЕАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Вклад Украины в европейскую безопасность трудно переоценить.
Украина решительно покончила с огромным ядерным и ракетным потенциалом,
доставшимся ей от СССР, значительно сократила обычные вооружения. А вот
гарантии безопасности, предоставленные взамен Украине, оказались призрачными.
Странно, что некоторые гаранты безопасности Украины трактуют
европейскую безопасность как достаточно высокую для того, чтобы Украина
обходилась без ядерного потенциала. Но вместе с тем и как достаточно низкую
для обеспечения собственных интересов, что их побуждает к расширению НАТО
на Восток.
Вообще, нормально ли положение, когда военный блок — членом
которого Украина не является — приобретает несоразмерно большее влияние
на ее защиту от внешних угроз, чем сама Украина?
Если речь идет о создании эффективной коллективной системы
безопасности, она не может распространяться лишь на страны НАТО. В Украине
бы приветствовали пересмотр статуса ЗЕС, который позволил бы «расширить»
именно эту организацию на Восток. Причем расширить быстрее, чем ЕС, и дальше,
чем НАТО. Европейские страны объективно не заинтересованы в конфронтации
с Россией. Россия это понимает и потому с пониманием относится к расширению
европейских структур.
«Серая зона» безопасности реально существует, в чем убеждает
пример Югославии. Очевидно, что проводи Югославия полностью лояльную Западу
политику, кризиса не было бы. Никто не бомбит британские военные объекты
в Ольстере, испанские — в Стране Басков и т.п. Никто не вводит туда интернациональные
воинские контингенты. И это совершенно разумно...
Очевидно и другое — будь Югославия военным союзником России
(сегодня — ввиду действующих международных ограничений — военное сотрудничество
стран можно считать лишь условным), НАТО не решилось бы ее «воспитывать»
такими средствами.
Косово, безусловно, результат игры ведущих мировых держав
в геополитические игры. Именно поэтому в ведущих западных СМИ так мало
заявлений руководителей малых стран — членов НАТО и нейтральных государств
по косовской проблематике.
При желании подойти к решению проблемы Косово с пониманием,
нельзя было бы проигнорировать очевидный факт — ситуации, которые формировались
веками, не разрешить в течение нескольких недель за столом переговоров.
Тем более при колоссальном давлении извне. Позиция большинства стран Запада
по отношению к сербам была изначально предвзятой. Недопустимый пример —
изучение массового захоронения албанцев, когда эксперты не могут определить
виновных, а чиновники немедленно выдвигают обвинение сербам.
Я не буду касаться этической стороны проблемы. В Косово
массово нарушаются права человека и этому должен быть положен конец. Вопрос
лишь в том, каким путем. И допустимо ли при этом пренебрегать международным
правом... Кстати, этическую подоплеку — в порыве откровенности — успешно
опускают и некоторые американские должностные лица. Так, заместитель министра
обороны США по политическим вопросам Уолтер Б. Слоукомб 17 марта с.г. перед
комитетом Палаты представителей по вооруженным силам весьма откровенно
заявил: «Конфликт в Косово угрожает нашим тщательно продуманным национальным
интересам, даже если не брать в расчет наше чисто человеческое сострадание
жертвам конфликта»...
В условиях явного игнорирования позиции Сербии, пренебрежения
нормами международного права (готовности фактически оккупировать часть
сербской территории даже без согласия Совета Безопасности ООН), силового
давления симпатии к сербам в Украине резко возрастут. Особенно если учесть,
что Сербия, как и Украина, — преимущественно славянская и православная
страна и что Украина находится под сильным российским информационным влиянием.
Рост симпатий к сербам будет означать резкий рост антизападных настроений.
А это в украинских условиях означает одно — резкое укрепление позиций левых
накануне президентских выборов...
При подобных обстоятельствах особенно трудно будет найти
аргументы в пользу независимого и нейтрального статуса Украины. Ведь если
«серая зона» безопасности стала реальностью для Югославии, не исключено,
что она станет реальностью и для Украины...
Приходится констатировать, что для мировой политики реально
существует «проблема 2000 года». И эта проблема состоит в несоответствии
структур безопасности требованиям времени, геополитическим реалиям. В оттеснении
малых и нейтральных государств от реального решения вопросов безопасности,
а шире — мирового порядка начала третьего тысячелетия в целом.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ В УКРАИНУ?
Запад сегодня очень недооценивает опасности аномального
развития внутриполитической ситуации в Украине. Так, наш Президент и его
команда «заигрались» в создание биполярной системы на выборах. Помогают
левым набрать очки. Причем наиболее радикальным левым. Считается, что это
повысит шансы Президента Кучмы на переизбрание. Но в результате, в условиях
жуткого обнищания населения и предельной остроты социальных проблем, Президент
может оказаться наголову разгромленным левой оппозицией. Есть сотни примеров
того, как «тонкие» и «контролируемые» процессы в нестабильной стране выходили
из-под всякого контроля.
Каких же гарантий безопасности будут искать левые в случае
победы на украинских выборах? Они это продемонстрировали, предложив пересмотреть
безъядерный статус Украины. С пересмотром безъядерного статуса страны мы
окажемся за шаг до участия в ядерном противостоянии.
И Украине оно ни к чему, и Западу, думаю, тоже. Послужит
ли такое развитие событий делу достижения мира и стабильности в Европе?
Сомневаюсь...
ПОСТСКРИПТУМ
На церемонии приема новых членов НАТО Генеральный секретарь
альянса Хавьер Солана отметил: «Необходимо активизировать наше сотрудничество
с Украиной, чтобы помочь этому государству, играющему важную роль, обрести
свое надлежащее место в новой Европе». Думаю, НАТО нужно предпринять самые
активные шаги, чтобы убедить украинских политиков в неагрессивном характере
расширения и в истинной трансформации альянса...
Лозунгом же для украинской внешней политики я бы избрал:
«Равноудаленность, постепенность, национальные интересы».
