Это всего лишь естественное развитие событий в коммунальной квартире, где началась приватизация и все бросились на кухню, чтобы захватить побыстрее холодильник, кастрюли, чашки и их содержимое.
Те, кому не достанется даже ложки, будут сгребать крошки со стола, не думая о тараканах, шныряющих между пальцами. Меня удивляет то, что те же художники как-то еще живут, когда со стола собраны крошки. Ответ на вопрос, как им это удается, я попытался найти у директора творческого объединения «Гончары» Татьяны Андриенко. Результаты этой попытки перед вами.
— Татьяна Павловна, поправьте меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, «Гончары» — единственный специализированный салон керамики в Украине.
— Совершенно верно. Добавьте к этому, что это не просто салон, а художественное объединение, где постоянно работают и выставляются пятьдесят художников и еще около двухсот работают по договорам.
— Наверное, уже можно говорить о целом направлении, школе киевской керамики. Вы наблюдали ее становление, участвовали в нем. Расскажите, пожалуйста, об этом.
— Да, о школе говорить можно... И я должна отметить в этом роль наших мэтров: Миловзорова, Рапай, Исуповых. Все они пришли из монументального искусства. В начале восьмидесятых был своего рода строительный бум, оформлялись станции метро, кафе, крупные гостиницы. Естественно, и монументальная керамика переживала расцвет. Вспомните хотя бы панно на фасаде Дома художественных коллективов, которое делала Рапай, — это подлинное авторское искусство. И нужно отдать должное Александру Миловзорову, который начал заниматься керамикой именно как авторским искусством, экспериментально-поисковым. Он сумел открыть салон «Триптих», где были представлены эти авторы и многие другие. Многие из «Триптиха» потом пришли к нам. В начале девяностых с нами работали уже Андрей Ильинский и его группа... В городе впервые возник достаточно демократический салон. Ведь, чтобы выставиться в остальных, нужно было быть членом Союза художников.
— Надо сказать, что работы ваших авторов довольно далеко ушли от того, что традиционно принято называть украинской керамикой.
— Я вообще не понимаю, когда мне говорят, что то, чем мы занимаемся, — это не традиционное украинское искусство. Как это так?! Люди родились в Украине, здесь выросли, здесь учились. Конечно, это украинская, киевская керамическая школа.
— Татьяна Павловна, сегодня едва ли не самой насущной для многих художников является проблема заработка. В том смысле, что перед ними постоянно существует альтернатива: творчество или деньги...
— Знаете, еще несколько лет назад я могла услышать от некоторых наших художников: «Птицам деньги не нужны». Но времена изменились, деньги стали нужны и надо как-то перестраиваться. Я им говорю так: «Что бы вы ни делали, художник есть художник. При нем его талант, его умение». Если это будет чашка, то это всегда будет чашка Макеевой, например. Или что бы ни делал Ильинский — это всегда будет Ильинский. Короче говоря, я думаю, что даже коммерческие, утилитарные задачи настоящий мастер может совместить с творческими.
— А нет ли у вас ощущения, что в целом уровень работ, которые продаются на Андреевском спуске, начинает снижаться?
— Да, конечно. Лицо Андреевского спуска начинают определять мальчики, торгующие матрешками. Когда я пришла работать на Андреевский, некоторые из тех, кто, скажем так, считали себя мэтрами, говорили: приличные, уважающие себя художники здесь выставляться не будут. И правда, где эти художники сейчас выставляются? Но, безусловно, уровень прежних работ на Андреевском был выше нынешнего.
— То есть медленно, но верно Андреевский скатывается к китчу?
— Безусловно.
— Почему?
— Людям надо выживать. Они вынуждены ориентироваться на те слои населения, которые имеют хоть какие-то деньги. Ведь интеллигентный слой населения практически полностью вымыт. Нынешние учителя, инженеры, врачи, они же ничего не могут позволить себе купить! Даже для своих детей. И я в связи с этим совершенно не понимаю, что делает с нами государство? Оно в конце концов как-то собирается воспитывать своих детей? Вы только подумайте: в Киево-Печерскую лавру сделали платный вход! Четыре гривни. А если вы идете семьей, да с двумя детьми? Нам много раз предлагали: «Ну сделайте вы у себя в «Гончарах» платный вход. Хотя бы гривню». Но как мы можем это допустить? Конечно, и боя будет меньше, и воровства, чего уж греха таить, и какая-то живая копейка. И даже когда приходят целыми классами, что вообще равносильно татарскому нашествию... Но мы не можем! К нам часто приходит одна женщина. Раньше она иногда что-то позволяла себе у нас купить, а сейчас на пенсии и... «Просто, — говорит, — прихожу к вам, как в музей». Так что же, лишить ее еще и этого?
— Насколько я знаю, вы ведете еще и детскую студию керамики?
— И если бы вы знали, как это интересно! Какие удивительные работы делают дети восьми — одиннадцати лет! Мы решили полностью предоставить им салон на две недели. Меня потом спрашивали: «Но вы же эти две недели ничего не продавали? Вы же не имели никакого дохода?» Да, не имела. Но вы бы посмотрели, какая это была для детей радость!
— Скажите, Татьяна Павловна, вы получаете от кого-нибудь помощь?
— От кого?
— Ну, от горадминистрации, от района, от спонсоров, Союза художников, Министерства культуры?
— О чем вы говорите?! Какая от них может быть помощь? Организационная? Финансовая? Снижение налогов? Когда Андреевский только начинался, у нас была хотя бы льгота на прибыль. А сейчас мы платим по полной программе, как любая организация, которая торгует автомобилями или водкой! Суть дела никого не волнует. Ни для кого не секрет, что мы определяем в какой-то степени лицо Андреевского спуска, мы производим единичные художественные изделия или небольшие авторские серии. Это ручной авторский труд. Но художников с Андреевского спуска постепенно начинают вытеснять коммерческие организации. Арендные ставки у нас такие же, как, скажем, у казино и ресторанов. Ну и кто, по-вашему, выживет на Андреевском? Мы или ресторан? Академик Патон как-то говорил, что если наука финансируется на уровне менее трех процентов бюджета, то она гибнет необратимо. То же самое и с культурой. Ну, закроются «Гончары», развалятся, кто об этом будет сожалеть? Наверняка не чиновники...
