9 января минуло 75 лет со дня его рождения. Он умер восемь лет назад и похоронен на своей исторической родине — в Армении, но Украина чтит и будет чтить его имя с особым трепетом и нежностью. Наверняка не только потому, что он снял едва ли не самый увенчанный международными наградами и символичный по проникновению в суть характера нашей земли фильм «Тени забытых предков», но и потому, что дал своим коллегам пример немыслимой, абсолютно эталонной свободы, которой могут завидовать и современные художники, творящие в гораздо более вегетарианские, чем параджановские, времена.
О Параджанове в эти дни говорят и пишут много — страстно, надрывно, глубокомысленно. Говорят как о гении, что, даже учитывая скомпрометированность эпитета, который у нас принято лепить к любому пижону, справедливо. Он, вероятно, и был гением — не только в своих уникальных зрелых киноработах — «Тенях...», «Саят-Нове», «Легенде о Сурамской крепости», но и по самой избыточности своей натуры, которой было всегда тесно — среди ли прописных моральных истин, художественных ли шаблонов, общежитейских ли правил. В сущности, само появление и присутствие таких людей в мире опровергает неискоренимый диктат банальности в нем.
Посему вовремя и предусмотрительно сдержим перо, готовое извергать панегирические штампы. Хотя бы потому, что история учит: нет способа надежнее уничтожить уникальность гения, чем слепая посмертная слава — весь этот фимиам тупого восторга, патока отфильтрованных мемуаров, неуемные сладкие сопли и придыхания. Дай-то Бог, чтобы великого Сергея Параджанова, фантазера и максималиста, нарушителя табу и жреца красоты, не сузили посмертно. Он-то как раз знал толк в божественной непочтительности. И столь драгоценном искусстве свободы.
