Маленькая девочка жила-была с очень суровым отцом и очень-очень
доброй бабушкой. Мама, красивая и изысканная, жила своей жизнью. Далеко.
Когда отца не было дома, девочка брала его портфель и носила
по комнате — играла в «папину работу».
— А знаешь, почему твой отец такой суровый? — спросил однажды
старый кожаный портфель. И сам ответил: — Он часто ездит проверять тюрьмы,
где сидят преступники. Там очень много зла. Потому в душе отца поселился
вечный холод.
Девочка обладала редким даром — видеть невидимое. Холод
она и сама видела. Но отчего он, не знала. Старый портфель учил ее думать.
О бабушке девочке ничего не нужно было рассказывать. Она
знала: в душе бабушки живет маленькая прекрасная фея Ласка. Непоседа, она
все время порхает вокруг бабушки и без устали сеет зерна доброты. Они сразу
густо всходят и превращают пространство в нечто удивительное: в нем можно
купаться, как в ласковом море.
Когда изредка в гости приезжала мама, девочка замечала,
что ее душой полностью владеет эгоизм. Он ее нахально поглаживает, убаюкивает,
и душа постоянно спит. Девочке никак не удавалось вытянуть ее в теплое
бабушкино море. Девочка убегала в свою комнату и плакала. Папин холод тихонько
подкрадывался к ней и замораживал — зачем девочке страдать? Фея Ласка утешала
бабушку в другой комнате...
Однажды мир для девочки померк — не стало ее бабушки, ее
любимой бабулечки. К девочке постучалась юность, как весна стучит в окошко
веткой цветущей черемухи. С ароматом горчинки.
Девочке досталось от бабушки старое пожелтевшее зеркало.
Отец часто говорил дочке:
— Ты некрасивая...
А дочка тайком смотрелась в туман бабушкиного зеркала и
видела сказочную принцессу.
Мчались годы — «скорые поезда». Стужу сменяло солнце. Чертополох
— розы... Девочка уже потеряла отца. Стала женщиной. Она знала, что кусочек
отцовского холода незаметно прокрался в укромный уголок ее души. И бережно
прятала от того холода бабушкину фею Ласку.
Даже в мыслях дочка не упрекала мать за то, что она — чужая.
Лишь пыталась понять, как мама, которая лечит людей, не знает, что ее душу
разъедает эгоизм? Мать постарела, но все еще была красивая. И жила в грезах.
В грезах ее окружали почтение больных пациентов, восхищение влюбленных
мужчин, цветы, шампанское и роскошные коробки с шоколадными конфетами.
— Мама, мамочка, этого всего нет, проснись! — не раз пыталась
вывести мать из грез девочка-женщина.
— Не мешай мне, — мать изящно делала рукой отталкивающий
жест. Ее руку обтягивала старческая увядшая кожа. Но форма ее была по-прежнему
прекрасна.
Прошла весна, лето, осень. Мать и дочь уже жили вместе.
Каждый день эгоизм довольно потирал руки: перед ним разыгрывалась человеческая
драма. Бабушкина Ласка, которая жила теперь в душе дочки, помогала ей любить
мать. Но мать не знала в лицо ни материнскую любовь, ни дочернюю. Она их
с чем-то путала. И капризно махала дочке рукой: нет, не то, не то. Не та
чашка, не так взбиты подушки, не такой у дочки взгляд...
— Эй, мама, я тебе не влюбленный мужчина, я твоя дочка,
— сурово осекал капризы отцовский холод, который жил в дочке.
Мама обижалась и целый день сидела с отсутствующим видом,
не проронив ни слова.
Как-то неожиданно послышались шаги Нового года. Ни у матери,
ни у дочери не было ощущения праздника. Тягостно было им друг с другом.
Так же тягостно, как было во всей стране, где народ жил в нищете, среди
злобы, смуты и раздражения. Но Новый год — сказочный праздник. Каждый ждет
доброго волшебства. Каждый готовит кому-то подарки.
Дочка принесла домой пушистую еловую ветку и поставила
в вазе на стол перед маминым диваном. На ветке сверкала, переливалась единственная
игрушка — замечательный колокольчик. Дзинь-дзинь, нежно звенел он. И с
его звоном что-то томительно-нежное входило в мамину душу. Когда дочка
ушла на работу, мама услышала голосок колокольчика:
— Когда же ты ей подаришь свое сердце?..
Мать расстегнула на груди кофточку, вынула свое сердце.
Как врач внимательно его осмотрела:
— Ужас, какое оно маленькое, сухое и сморщенное. Нет-нет,
для подарка это страшилище не годится. Мать вернула сердце на место бережно
и аккуратно. Ей помогал эгоизм души, не покидавший свой пост ни на минуту.
Он убаюкал мать. Но забыл снять с ее лица совершенно детскую глубокую растерянность.
Дочка пришла поздно. Принесла цветы, шампанское и дорогие
шоколадные конфеты. То, чем жила мама в своих грезах. До Нового года оставалось
два часа. Мама спала. Дочка с нежностью склонилась над ее лицом:
— Мамусик, я тебя люблю... и любила всегда.
За ее спиной незлобиво боролись отцовский холод и бабушкина
Ласка...
Девочка-женщина взяла старое бабушкино зеркало и стала
пристально вглядываться в его желтый туман. Колокольчик на еловой ветке
таинственно звенел: дзинь-дзинь. А в зеркале была уже не юная принцесса.
Девочке-женщине подмигнула большая королева. С великодушными и мудрыми
глазами.
УТОЧНЕНИЕ. Редакция газеты «День» приносит
свои искренние извинения авторам публикации «Аскольд — первый крещеный
князь Руси» («День» №233 от 4 декабря сего года), кандидатам исторических
наук Виктору ГУСЕВУ и Юрию КАЛИНЦЕВУ за неточности, допущенные в результате
компьютерного перевода слова «русский» как «російський» вместо «руський».
Из-за ошибки перевода авторов обвинили в «великодержавном шовинизме», что
прозвучало в письме читателя Игоря Белинейко, опубликованном в № 244 от
19 декабря этого года. Редакция газеты «День»
