Не так уж много в постсоветской истории годов, которые хочется проводить с таким облегчением, как год 1998. Проводить и забыть — лучше бы его не было. Однако этот год все равно случился в нашей жизни, случился как неминуемое прощание с иллюзиями. Может, когда-нибудь — но не в будущем году, это точно — мы поймем, сколь он был нам нужен.
Российский кризис 17 августа — конечно же, не только российский. Он — яркий и трагический пример того, что ничего не бывает наполовину. Ни реформ, ни благосостояния, ни среднего класса. Россияне упрямо шли своим полупутем, мы прихрамывали где-то в стороне, наблюдая, что у них получится.
Белорусы стояли или катились назад.
Дошли все. Российские реформы закончились. Средний класс в России исчез, как снег под мартовским солнцем. Благосостояние? Люди еще живут на накопленное, надолго ли его хватит?
У нас среднего класса как такового не было. Реформ как таковых не было. Благосостояние? Выживаем.
У белорусов — Лукашенко.
Следующий год станет годом последствий. Мы поймем, что это на самом деле — жить в нереформированных или недореформированных странах. Поймем, когда окончательно исчезнет инерция докризисного времени — инерция, которая еще позволяет сохранять европейский имидж хотя бы витринам столичных улиц.
Я искренне желаю всем нам правильных выводов из этих последствий. И моим согражданам, и гражданам соседних стран. Я почти точно знаю, что эти правильные выводы не будут сделаны, что мы столкнемся и с дилетантским реваншем, и с болезненным разочарованием в этом реванше...
Но перед Новым годом так хочется надеяться на чудо — всамделишное, новогоднее. Чтобы мы не просто жили как люди, но и понимали как люди. То есть: сначала понимали, а потом, конечно, начали жить...
Так когда-то и будет. Не в 1999 году, так в 2000-м. Не в 2000-м — так в 2001-м. Главное — верить, что мы обязательно дождемся...
С наступающим вас!
