Предвыборная президентская кампания набирает обороты. На
фоне происходящего все актуальнее звучит тема центризма в украинской политике.
Ее востребованность вызвана напряженным ожиданием в обществе перемен к
лучшему, которые многие небезосновательно связывают с выборами президента.
А значит, с появлением новой сильной команды политиков, способной консолидировать
нацию, предложить народу обоснованную концепцию развития общества, совмещающую
жизнеспособную экономику, права и свободы граждан, социальное государство.
И главное — повести Украину курсом к европейской цивилизации.
Коммунисты так успели скомпрометировать радикализм (понятие-то
какое сильное — решительность!), что сегодня в Украине проще обнаружить
тех, кто не заявляет о своей приверженности к политическому центризму.
За исключением, разумеется, крайне правых и крайне левых. Причем трактуют
это понятие кому как удобно. Многим — это очевидно — их центристская благонамеренность
не кажется ложной. Невзирая на то, что в реальной политической деятельности
от нее не остается ни следа.
В парламентских кулуарах слова «центр», «центрист» стали
едва ли не самыми употребляемыми. Центристы пытаются договариваться, мигрируют,
ищут себе подобных. В прессе сообщают о предполагаемых альянсах. Порой
опровергают информацию друг друга. Альянсы таки создаются, но как-то неуверенно,
на хлипкой основе. Лидеры второго и третьего плана из так называемых центристских
партий обрушиваются с резкой критикой на главное руководство. И так далее,
и так далее, Словом, интрига налицо.
Если понимать центризм как тип политического поведения,
характеризующийся прагматизмом и способностью к разумным компромиссам,
то шансы обнаружить в Украине соответствующие ему политические силы невелики.
Хотя теоретически, оценивая партии по критерию программных деклараций,
стремление к центризму проявляют многие. Крупным планом центристов, так
сказать, индивидуалов, можно увидеть во многих партиях и даже вне их, как,
например, в парламентской фракции НДП, где подавляющее большинство ее представителей,
в том числе и автор этих строк, не являются членами самой партии.
Как бы мы ни рассматривали ту часть политического спектра,
которая занята центристами по определению, картина предстает достаточно
блеклой. Из уважения к политологам, располагающим агентов в политическом
поле Украины так, что на нем не остается пустого места, и центр, естественно,
«накрыт», соглашусь с принятой расстановкой. Но все же позволю себе высказаться
по поводу украинского центризма, во-первых, как идейно-политического течения,
занимающего определенное место в политическом спектре Украины, и, во-вторых,
как типа политического поведения, для которого характерны умеренность и
готовность к разумным компромиссам, к консенсусу. При этом имеется в виду,
что таковой, согласуясь по многим позициям с философией центризма вообще,
обладает украинской спецификой в частности.
БЕЗОТВЕТСТВЕННОЙ ВЛАСТИ ПРЕТИТ ИДЕОЛОГИЯ ЦЕНТРИЗМА
Мнение о том, что центризм является достоянием элитарного,
взращенного на либерально-демократических традициях сознания, а массовое
сознание отражает якобы стремление к экстремизму, мне кажется во многом
уязвимым. Этот стереотип разрушает хотя бы тот факт, что четыре с лишним
года назад избиратели продемонстрировали свой центризм, проголосовав за
Президента, выдвинувшего программу демократического развития общества с
рыночными ориентирами экономических преобразований, с курсом на социально-политическую
стабилизацию. Другими словами, украинский электорат в своих ожиданиях перемен
к лучшему предпочел левому реваншу центристскую уравновешенность. Таким
образом, Украина выбрала центризм как идеологию здравого смысла и выстраданного
исторического опыта. (Другой вопрос, оправдались ли и могли ли за столь
короткий период времени оправдаться надежды общества?)
Выдвигаемый многими аргумент «против», а именно — существенная
поддержка на минувших парламентских выборах коммунистической идеологии
— вряд ли состоятелен. Поскольку никто не сможет убедительно обосновать
тезис о приверженности к политике экстремизма тех, кто отдал свои голоса
за коммунистов. Мне выбор электоратом коммунистической идеологии представляется
скорее реакцией на крайности правящего режима, а, может быть, и ностальгией
по упущенным возможностям постепенного, эволюционного поворота Украины
к социально ответственной государственной политике. Кстати, многие социальные
гарантии, существовавшие в советском обществе и, по сути, утраченные за
годы независимости, для старших поколений остаются образцом справедливого,
гуманного отношения государства к своим гражданам. Можно привести еще массу
примеров, говорящих о том, что центристская идеология, если толковать ее
на уровне массового сознания как неконфронтационный, основанный на балансе
интересов тип отношений, имеет у нас достаточно широкую социальную базу.
Хотя, думается, Петру Симоненко эта мысль вряд ли придется по вкусу. Тем
не менее, оценивая перспективы утверждения в Украине идеологии политического
центризма, мы располагаем вполне реальным шансом, который дается нам национальной
традицией — стремлением к согласию, терпимости, здравому смыслу.
Сегодня в определенных кругах интеллигенции чуть ли не
правилом хорошего тона стало иронизировать по поводу украинского менталитета,
наделяя его неискоренимым неприятием «чужести», злопыхательством, мелочностью,
конфликтностью. Анекдоты этой тематики не теряют популярности. Не претендую
на роль обличителя нравов, потому что, чего скрывать, смеюсь вместе со
всеми: умеем посмеяться над самими собой — значит мы нормальная, здоровая
нация. (К сожалению, политикам нередко изменяет чувство юмора.) Уверен,
перечисленные качества не столько характеризуют нашу традицию, сколько
являются своего рода идеологическим штампом. Ведь всякий режим, имеющий
узкую социальную базу — это относится и к большевикам, и к нынешней правящей
власти, — заинтересован не в национальном согласии, а в провоцировании
расколов и противостояния, что затем используется в целях манипулирования
общественным сознанием. Чем дальше политика правящей власти стоит от действительных
национальных интересов, тем опаснее для нее национальное единство и согласие
и тем благоприятнее климат идеологической нетерпимости. То есть экстремизм
и максимализм, как правило, спровоцированы сверху. Это вовсе не стихийная
реакция снизу.
Огромной помехой утверждению идей центризма в общественном
сознании, конечно, является социально-экономический кризис, с новой силой
разразившийся нынешней осенью. Результаты различных социологических исследований
свидетельствуют о том, что отношения между гражданами и властью сегодня
становятся все более конфликтными, а зона общественного несогласия уже
охватывает глобальное пространство. Провалы в реформировании, по мнению
социологов, спровоцировали появление новой для общественного мнения тенденции,
отмеченной в опросах три месяца назад: с 32 процентов в начале года до
68 процентов в сентябре возросло число тех, кто считает, что правительство
уже не может при проведении экономических реформ рассчитывать на терпение
народа. Естественно, далекий от оптимистического характер сегодняшних экономических
настроений отразился на политических предпочтениях граждан. При абсолютном
безразличии к партиям половины населения лишь до 12 процентов ориентируются
на партии центристского толка. Показатель симптоматичен. Он «высвечивает»,
с одной стороны, отсутствие в Украине политической традиции центризма (да
и откуда ей было взяться при почти столетнем монополизме на идеологию!),
с другой — отнюдь не позитивное отношение электората к нашему, мягко говоря,
специфическому центризму.
УКРАИНСКИЙ «ЦЕНТРИЗМ» — ПОПЫТКА НЕ ИДТИ НИКУДА
Я не принадлежу ни к какой партии, потому что не вижу в
обозримом политическом пространстве организации, отвечающей моим идейно-политическим
симпатиям. Называю себя беспартийным центристом. Придя в Верховную Раду
как беспартийный, пройдя через политический активатор «спикериады» и оказавшись
втянутым в бурлящий поток политических страстей на подступе к президентской
гонке, я, признаюсь, укрепился в своих позициях: моя идеология — профессиональная
законотворческая работа. При этом я готов драться, но, в отличие от некоторых
коллег по парламенту, не на кулаках в сессионном зале.
Мой внутренний идейный конфликт с нынешними партийными
центристами состоит в неприятии той части их политики, которая ассоциируется
у меня с интеллигентским декадансом эпохи советского застоя: кухонные (читай
«кабинетные») теоретизирования, прожектерство, богоискательство — и, как
результат, абсолютное идейное и политическое бесплодие. Украинский центризм
— это попытка не идти никуда, идеология, лишенная способности искать пути
прогресса. Несмотря на наличие достаточно сильного интеллектуального потенциала,
он уходит от ответа на главные вопросы времени.
Семилетний путь Украины, противоречивый и во многом драматичный,
дает огромный эмпирический материал для анализа экономических и политических
трансформаций общества с тем, чтобы предложить ему социальную доктрину
будущего и точно выверенную стратегию преодоления кризиса. Казалось бы,
сегодня всем, даже левым догматикам, ясно, что возвращение Украины к тоталитарному
режиму уже невозможно, что попытки загнать общество в старую колею означают
неизбежность гражданского конфликта. Нужна новая концепция, построенная
не столько на скрупулезном балансе интересов, сколько на балансе между
политикой статус-кво и политикой необходимых новаций. С этой задачей могут
справиться только «новые» центристы (название условно — С.Г.), чья философия
здравого смысла заряжена энергией действия. Эффективность политического
центризма в украинской системе координат, безусловно, означает сильную
политическую волю, решительность и, не побоюсь этого слова, радикальность,
то есть мужество разорвать порочный круг, в который мы врастаем, не находя
выхода.
Состояние нынешнего украинского центризма мне представляется
достаточно драматичным. Нельзя не видеть, что влиятельность НДП, составляющей
ядро одной из многочисленных парламентских фракций, резко снизилась. Попытки
вести конструктивный диалог и осуществлять сотрудничество с исполнительной
властью потерпели крах. И это при том, что два года назад вновь образованную
партию за поддержку курса Президента и исполнительных структур стали называть
«партией власти». Предполагалось, что, во всяком случае, с «опекаемыми»
структурами, представители которых вошли в НДП, у нее сложатся партнерские
отношения, от чего выиграет общество. По крайней мере такие ожидания были
продиктованы логикой центристской позиции, о которой было заявлено. Не
удалась НДП и роль консолиданта демократических сил. При множестве причин
подобных провалов, в том числе и объективных, несомненна слабая выверенность
стратегической линии партии, идущая от неясного видения основных контуров
будущего Украины, и неспособность к поиску разумных компромиссов, равно
как и к проявлению решительности.
Мы являемся свидетелями того, как центризм, считающийся
в общем-то эффективной политической технологией, становится носителем отрицательной
энергии. Называя себя прагматиками, рыночниками, наши центристы не смогли
воспользоваться рыночной идеологией: они приветствуют ее, но не борются
за нее. При этом активно эксплуатируют старую систему экономических отношений,
сожалеют об утрате государственных функций контроля за экономикой. Так,
не будучи способен на принятие жизненно важных решений, практически не
имея стратегической линии поведения, центризм порождает не только недоверие
к себе, но и жесткий, разрушительный радикализм. Среди украинских центристов
сегодня достаточно политиков, которые готовы вплоть до экстремы проявлять
свою позицию. В прессе читаем интервью центристов — народных демократов,
социал-демократов и просто демократов, представителей Руха, чьи оценки
совершенно не согласуются с позицией их партий. Внутри этих движений зреет
оппозиция, происходят расколы. Центризм растаскивают по хуторам.
ОТ ПРЕДВЫБОРНОЙ СТРАТЕГИИ — К РЕАЛЬНОЙ СИСТЕМЕ БАЛАНСА
СИЛ
Конечно, не может не внушать надежду заметное в последние
несколько недель стремление центристских партий к конструктивному диалогу
и объединению. Необходимость определить позиции на старте президентской
гонки заставляет их действовать до некоторой степени в рамках политического
поведения центристского типа. Сохранится ли эта тенденция, в корне которой,
как мы понимаем, далеко не бескорыстные интересы лидеров и отдельно взятых
амбициозных центристов? Сможет ли стимулированный ситуацией процесс вывести
партии на орбиту цивилизованного политического центризма? Наконец, готовы
ли центристские силы без сожаления расстаться с практикой политической
игры на конъюнктурный выигрыш?
Вопросов много. Некоторые из них прояснятся вскоре, и мы,
думаю, получим первые результаты центристского эксперимента. Не исключаю,
что они могут быть неутешительны. Судя по тому, как разворачивается первое
действие предвыборного спектакля, его сценарий, предлагаемый президентской
командой, выстроен на ложной дилемме: либо продолжение заявленного семь
лет назад курса на демократизацию и экономическое возрождение, либо коммунистическая
реставрация. Это, как у нас уже повелось, повторение пройденного российской
политикой, приведшее к победе Ельцина на прошлых выборах. Нынешняя ситуация
у «старших братьев» как раз доказывает полный провал такой политической
технологии, которая исключает и центризм, и наличие демократической альтернативы,
связанной не с возвращением назад, а с продвижением вперед, к действительно
демократической экономической политике, социальной политике. Хочется надеяться,
что крепкие профессионалы, разрабатывающие предвыборную стратегию Леонида
Даниловича, смогут уйти от своекорыстных крайностей и расчистят путь для
внедрения политически эффективных центристских технологий.
Дальнейшая же судьба центризма в Украине как ценностно
нейтральной политической технологии, обеспечивающей согласие различных
политических сил, без сомнения, связана с решениями законодательной власти,
крайне важными для прогресса нашего общества. Это прежде всего совершенствование
тех статей Конституции, которые регулируют отношения различных ветвей власти,
правительства и оппозиции, Президента и парламента, центра и регионов,
предпринимательской среды и слоев, нуждающихся в гарантиях социального
государства. Ведь сейчас, на этапе подготовки к президентской кампании,
центризм представляется, скорее, как вынужденная позиция — другого варианта
здравомыслящие, серьезные политики не видят. Реальным, заранее определенным
политическим выбором, созидательной идеологией центризм может стать, по
моему убеждению, только при наличии действительной системы баланса сил,
сдерживаний и противовесов, которая сама бракует экстремизм, одновариантность
и нетерпимость. Система эта, кстати, европейское ноу-хау, является следствием
институциональных гарантий. Это должен понимать каждый ответственный политик,
участвующий в принятии решений, жизненно важных для политической стабильности
в Украине.
ПЕРСПЕКТИВЫ
Без чего, по моему глубокому убеждению, не может состояться
реальный центризм в Украине, — так это без лидеров. Наше общество сегодня
испытывает острый дефицит личности центристского типа, способной преобразовывать
разрушительные импульсы в позитивные, созидательные. Причем не только в
политике. Я идентифицирую центриста как тип личности с высокой способностью
«экранировать» отрицательную энергию, накапливающуюся в общественно-политической
атмосфере.
Есть у нас либералы, выходцы из советской кухонной интеллигенции
— они представляют определенный слой в социальной базе центризма. И есть
центристы, которые расцвели на руинах советской экономики — это представители
новой национальной элиты, к которой я бы отнес несколько заметных на достаточно
высоком уровне власти фигур, принявших европейские правила политической
игры. Они сочетают в себе как минимум три главнейших качества: высокую
мораль, основанную на христианских началах; высочайший профессионализм,
базирующийся не столько на прошлом опыте, сколько на новом опыте освоения
цивилизации; сильную волю и энергию решительного действия. Они, к сожалению,
не составляют легион, поскольку их основная сфера деятельности — профессиональная,
что часто и, по-моему, несправедливо не сочетается с политической сферой.
Естественно, не все они входят во властную элиту, поскольку их нравственной
позиции претит циничность нынешней власти. Но и демонстрация отстраненности
от возможности влиять на принятие решений государственной важности — не
в их принципиальных установках. Хочется надеяться, что в этом мы скоро
сможем убедиться.
Нужно с сожалением признать, что отсутствие соответствующего
типа лидеров на самых высоких ступенях власти значительно ослабляет перспективы
утверждения центристской идеологии в украинской политике. Не будь я пристрастным
приверженцем политического центризма, то расценил бы его реальные перспективы
в Украине довольно пессимистично. Я абсолютно уверен в том, что наше общество
может стабилизировать такая политика, в которой старые и новые интересы,
старые и новые группы получат свою долю социальных гарантий — другими словами,
отвести Украину от пропасти способен центризм как сильная и национально
ответственная политика. Только на таком пути можно избежать, с одной стороны,
развала, что мы наблюдаем сегодня в России, а с другой стороны — диктатуры
циничной, непрофессиональной, безответственной власти.
Сможет ли Украина на рубеже третьего тысячелетия совершить
поворот к цивилизованной Европе, которая уже более века находится в контексте
идеологии центризма? Воздержусь от прогноза с тем, чтобы вернуться к теме
через некоторое время. Ведь на дворе предвыборная президентская кампания,
которая ежечасно дает информацию: кому — для размышлений, кому — для конкретного
исторически ответственного действия.
