Еще года четыре или три назад сюда можно было добраться без каких-либо согласований и предупреждений. Красота озера, поросшие лесом острова и берега, удивительной формы камни, чрезвычайная аутентика ландшафта не могли не привлекать. Теперь приехать просто так уже не совсем желательно. Потомки похороненных под «змеиными курганами» индейцев народа оджибвэ вновь получили свою землю — со своим озером, островами, лесом и скелетами. Это не значит, что сейчас постороннего уже не допустят в Серпент Маунт. Однако такие посещения нужно согласовать с чифом, то есть вождем.
Чиф Первого Народа Гайавата (Hiawatha First Nation) Грэг Кови ждал нас в условленное время в специальном домике перед входом в заповедный парк. Был похож на великана из легенд: ростом где-то около двух метров, грузный и сильный, примерно моего возраста, в джинсах и спортивной куртке, с длиннющим хвостом черных волос — напоминал скорее какого-то рок-ветерана семидесятых. По дороге к озеру и музею рассказывал о том, как стал вождем. Несколько лет назад был избран впервые. Согласно обычаю оджибвэ, произнеся речь перед «электоратом», все претенденты становятся на одной линии лицом к людям. Тогда и происходит «голосование», а точнее «забегание»: вождем станет тот, за чью спину забежит, выстроившись за ним, больше всего избирателей. Буквально — «за кем» пойдут люди. Этот индейский закон, кстати, вызвал определенную коллизию: канадское законодательство предусматривает, кажется, только тайную форму выборов, следовательно, формально такое волеизъявление должно быть признано недействительным как «недемократическое». К счастью, в обществе растет чувство большой исторической вины перед автохтонами. Это оно побудило вернуть «змеиные холмы» индейцам. Оно призывает открывать школы с национальными индейскими языками преподавания. Оно влияет на политические решения — как коренное население этой земли, индейцы освобождены от любых налогов.
Конечно, не все при этом идет гладко. Либерализм Запада, умноженный на западный ценностный универсализм, иногда приносит вполне абсурдные плоды. Для того, чтобы оставаться освобожденным от налогов, индейцу необходимо хранить этническую чистоту, то есть иметь «статью шесть-один». Как только шаг в сторону, то есть он/она вступит в брак с партнером другой расы, «налоговый иммунитет» их детей существенно снизится («статья шесть-два»). Чиф Грэг Кови рассказывал о том, что его народ довольно мал — каких-то четыреста человек. Чтобы избежать генетической деградации, они вынуждены жениться «вне», теряя при этом существенные льготы. В конце концов, есть еще и такая причуда, как любовь, а сердцу, как известно, не прикажешь.
Так же легко было принять решение о том, чтобы отдать им землю. Тем временем индейцы не то чтобы не хотят, а просто таки не могут, не должны ее брать. Земля не может принадлежать человеку, земля — это живое существо, это бог. Нашим толстозадым колхозным феодалам, сосредоточенным где-то так левее лево-парламентского центра, по-видимому, и не снился такой аргумент против земельной приватизации.
Эта земля, это озеро когда-то приносили рис. Древних оджибвэ называли «рисовые люди». Каноэ, наконечники стрел, посуда, глина, костяные украшения — чиф прокомментировал нам каждый из экспонатов. Оставалось быть внимательными, прислушиваться к ветру, к опавшей листве, к травам, к тому, что под травами. К голосам и рыданиям, доносящимся из-под холмов. «Тотемом моего народа является Змея, оттого такая форма погребений», — говорил чиф, а потом — надеюсь, как знак особого доверия, открыл свое настоящее имя: Нимке Ква Ни Ни, «Гром — Птица — Мужчина». Потому что в ночь его рождения была гроза, и озерная птица «ква» кричала свою птичью песнь о Гайавате.
