Между тем совершенно понятно, что до тех пор, пока в основу финансовых прогнозов и проектов будут закладываться лживые постулаты о якобы созданном рыночном пространстве, у хозяйствующих субъектов (главных поставщиков финансовых ресурсов в бюджет) не будет не только мотивации для эффективной работы, но даже элементарной возможности защититься от коррумпированного государства. Непонимание этой ситуации в сочетании с ощущениями многих людей, которые пришли делить пирог, но еще не поняли, что пирога-то нет, а есть только его призрак, — все это дает основания надеяться лишь на то, что люди сумеют позаботиться о себе сами и не будут настолько глупы, чтобы оплачивать непомерные аппетиты узкой группы своих сограждан.
Говорят, что единожды солгав, бывает очень трудно остановиться. Так случилось и с нами. 7 лет назад гражданам страны сообщили, что отныне в экономике Украины действуют свободные цены, а значит власть избрала путь рыночной трансформации. Однако украинские цены если чем-то и похожи на цены в рыночной экономике, то только тем, что они служат источником дохода устанавливающих их лиц.
Теоретически можно было бы уповать на известное соотношение спроса и предложения, которое в нормальной рыночной экономике и диктует цены на товары. Однако у нас этот механизм срабатывает только на базаре, да и то с оговорками. Украинский парадокс в том, что на наше предложение у спроса нет денег, но это, впрочем, не мешает всем упорно всучивать друг другу товары, обрастая новыми долгами. Некоторым борцам за всеобщее погашение долгов кажется, что стоит подпечатать немного денег, стоит наполнить кассы предприятий расчетными средствами, как тут же все встанет на свои места, т.е. у спроса появятся деньги, предприятия выпустят больше товаров, и цены поползут вниз. Так ли это на самом деле?
Если верить государственной статистике, в Украине государство контролирует около 10% всех цен. Это — цены на социально значимые товары, такие как хлеб, электроэнергия, вода, тепло и т.п. Заметьте, практически все эти товары являются продукцией естественных или искусственных монополистов, таких как жилищно-коммунальные предприятия, железнодорожный транспорт, предприятия электроэнергетики, предприятия почты и электросвязи. Следовательно, суть ценового парадокса не в том, какое количество цен назначается государством (по этому показателю мы вписываемся в каноны рыночной экономики), а в том, как оно это делает. В этом смысле украинская экономика продолжает быть советской, потому что цены на социальные продукты формируются по-советски, т.е. отражают стиль и приоритеты социалистической затратной экономики. Итак, сколько на самом деле стоят упомянутые товары и сколько мы за них платим? Стоит ли слишком радоваться тому, что цены украинских монополистов контролируются государством?
На первый вопрос ответить однозначно очень трудно. Продукцию монополистов можно сравнить разве что с аналогичными товарами монополистов других стран. Такой сравнительный анализ позволяет выявить еще один украинский парадокс — на большое количество товаров наши монопольные цены превышают мировые. И это при том, что украинец получает зарплату в десятки раз меньшую, чем западный потребитель. Справедливости ради нужно сказать, что большая доля монопольных цен все же не дотягивает до мировых от 10% до 30%. Но это касается только цен, но никак не прибыли монополистов.
В США, имеющих разветвленное антимонопольное законодательство, перераспределение прибыли в пользу монополистов колеблется от 0,2% до 11% ВВП. По оценке хорошо информированных украинских экспертов, перераспределение прибыли через наших монополистов колеблется от 30% до 50% ВВП. Иными словами, в Украине монополисты на совершенно законных основаниях «воруют» до 50% прибыли украинских предприятий. Комментарии, как говорится, излишни. Разберемся, почему.
Формирование монопольной цены в Украине, как и формирование монопольных цен во всем мире, происходит исключительно под контролем государственных органов. Хотя наша особенность в том, что именно с благословения отечественного правительства цены на товары и услуги монополистов рассчитываются в соответствии с принципами советской бухгалтерии. Таким образом, в расчет цены входят не только необходимые производственные затраты, но буквально любые (при условии некоторой изобретательности бухгалтера) затраты, которые может пожелать дирекция. Вот два примера «из жизни». Некое коммунальное предприятие поставляет в жилые дома горячую воду. По технологии, служащей основой для расчета цены, в исходной точке, откуда вода по трубам поступает в дома, температура воды должна составлять 150 градусов. Реально температура никогда не подымается выше 95 градусов при самых лютых морозах. Итак, куда деваются деньги, которыми оплачено несостоявшееся нагревание воды на 65 градусов? Ответ на этот вопрос отечественная бухгалтерия получить не позволяет. Еще один пример. Некое предприятие, поставляющее холодную воду, в расчет цены за свои услуги закладывает норматив — 20% потерь. Эта уникальная цифра получилась как среднее арифметическое от норматива потерь утопающего в фонтанах Мехико (потери 40%), а также Москвы и Минска (потери 6-7%). Специалисты утверждают, что если бы потери воды в Киеве действительно составили 20%, то весь правобережный город уже съехал бы в Днепр. Следовательно, к счастью, коммунальщики сильно завысили свои (и наши) расходы, получив соответствующий убыткам доход (не учтенный их бухгалтерией, но учтенный чьим-то карманом).
Но на этом пиршество монополистов не заканчивается. Согласно законодательству, на все расходы подконтрольных государству монополистов предусматривается оплата потребителем 30% прибыли, которая стыдливо называется «рентабельностью». Так вот, наши монополисты в условиях любого, даже нулевого спроса на свои услуги, имеют право получить 30% прибыли, тогда как «свободный» предприниматель — либо разоряется, либо имеет нулевую прибыль. Примечательно, что подобное сплошь и рядом происходит как раз после оплаты услуг монополистов.
Как вы думаете, почему в Украине никто не говорит о том, что корень зла нашей экономики — в высоких ценах? Почему эта проблема оказалась за скобками того сложного уравнения, которое пытается решить правительство? Очевидно, ответ на этот вопрос будет достаточно прозаичен и пока абстрактен, поскольку интерес тех, кому выгодны такие цены, и количественно, и качественно превосходит влияние тех, кто протестует неплатежами. Именно по этой причине в условиях производственной стагнации растут цены на транспортные перевозки (и неплатежи за перевозки). Именно поэтому промышленность отвечает на повышение цен в энергетике ростом потребления электроэнергии (и неплатежами за электроэнергию). Именно по причине незаинтересованности нескольких крупных монополистов невозможно провести реформу бухгалтерского учета и составить подлинную картину той ценовой вакханалии, которая поставила на колени всю экономику.
Экономика любой страны жизнеспособна лишь тогда, когда цены приемлемы. Если цены завышены, то начинают вращаться не деньги, а их заменители. Но власти, похоже, не собираются изменять существующий порядок, препятствующий снижению цен (например, вывести из калькуляции цен те элементы затрат, которые не ко времени и не ко двору). В результате цены уходят в отрыв от денежной массы. Поэтому все благие пожелания подпечатыванием денег вернуть экономике здоровые пропорции и устранить перекосы ни к чему хорошему не приведут. Разве что монополисты станут еще богаче, а немонополисты — еще беднее.
Казалось бы, с таким багажом проблем жить просто невозможно. Но, видимо, у страны еще есть какие-то ресурсы. Очевидно поэтому еще не пришло время появиться кому-то, кто скажет: «Ребята, это бред, давайте плыть в другую сторону». Пока этого сказать некому. Цена принимается за постулат, поскольку от цены идут расчеты налогов, доходов, кредитов. Однако как бы ни были упорны попытки игнорировать истинное положение дел, власти абсурда все равно придет конец.
