Приметы нового тысячелетия, сигнальные огни новой эпохи становятся все заметнее и ярче. Театры мира вдыхают их, разглядывают, осознают. И пусть пока не в конкретном тексте и не в речи эмоциональных постижений появляются их описания, формулирования и фиксации. Придуманное в прошлом веке огромное количество механизмов, освободивших от трудоемких процессов в производственной деятельности и в быту, проблему свободного времени, с которой прежде всего традиционно связывается потребление культурного продукта, не решило. Возможно, homo sapiens-у легче быть постоянно чем-то занятым, чем тратить свободное время на размышления, постижения, переживания. Новое время наиболее остро ставит вопрос об интеллектуальных и эмоциональных затратах, вопросах ориентации нынешнего времени в бесконечности временного пространства.
Совсем по-новому стали звучать международные театральные фестивали. Безграничность информационного пространства, простота и скорость обмена информацией позволяют в концентрате фестивальной программы выявлять сопереживания, сочувствование, солидарность. В неспешной и точной, как часы собственного производства, Швейцарии к ходу времени прислушиваются на все лады. Может быть, поэтому череда театральных фестивалей здесь не прерывается.
50-летняя история Zurcher Theater Spektakel в полной мере отражает приметы движения фестиваля как такового и значительные различия, которые за последние 16 лет и восемь визитов посчастливилось понаблюдать автору этих строк. Начиная с путеводного пунктира из закрепленных скотчем на асфальте плакатов фестиваля через обилие разножанровых представлений на траве парковой территории фестиваля и заканчивая нынешним запретом кемпинговой жизни уличных артистов. Зато в прибережной зоне фестиваля появилась копия башни, которая представляла Швейцарию 50 лет назад на всемирной выставке в Париже. На каждом из ее уровней представлены нетеатральные проекты театрального фестиваля. По вечерам, до начала представлений, два искусных сатирика анонсируют премьерные показы и пародируют критику театроведов. Очень весело получается. На высшем уровне башни — семейные фотографии из прошлого столетия. На телеэкранах — рассказы молодых людей об изображенных на них предках. В Швейцарии значительное количество семей живет четырьмя поколениями и сегодня. Связь времен нынче, очевидно, выше привычных ориентиров — поле чтения, философские споры, быт. Ее прочность испытывается во множестве растяжек: от планетарной свободы передвижения до абсолютного постоянства предпочтений в еде.
Сама программа реально фестивальная. Представленные работы, за редким исключением, вряд ли возможны для постоянного проката в репертуарном театре, зато для публики, познающей мир через театр, весьма полезные.
Первая половина фестиваля для взрослых (вторая преимущественно для детей) успешно началась так мощно захватывающим территорию театра философским цирком. Труппа «111» под управлением Султанова работает на зеркальной сцене, изменяющей угол наклона от 30 до 90 градусов, четыре актера скатываются в невероятных кульбитах; покоряют вертикаль стены, используя открывающиеся в ней окошки. В самое большое запихиваются по очереди и все вместе. В горизонтальном положении двигаются медленно по замысловатому рисунку. Это движение, снимаемое сверху камерой и демонстрируемое на экран, являет то ли бесконечные физические возможности человека, то ли танец в невесомости. Словом, человек и стена. Конфликт вечный, диалог не имеет границ.
Не менее философским оказался и подытоживающий первую часть программы спектакль «Любопытствующий человек». По сиденья стулья, по столешню в земле стол, диван, кресла. Словно трудяги-черви возникают то ли из пепла после извержения вулкана, то ли из высыпанного на жизнь природного гноя мужчина, женщина, мужчина. В этом треугольнике не счесть тупиков. Дым сжигаемого старухой-девочкой (80-летняя Мария Отал — звезда шведского театра) дома (великолепная бумажная модель) дурманом стелится по земле. Ватага приживал, толпа визитеров от «Марлен Дитрих» до «Фреди Меркури», словно призванные из небытия, с низкого старта начинают бег к рождественской подарочной коробке. Победитель награжден правом в ней заснуть. Мужчина, женщина, мужчина почерневшие от возни в земле костюмы меняют на свежие, которые в их вечном танце притяжений и побегов опять чернеют. Ангелы жизни и смерти, ад и рай, верх и низ, низкое и высокое в поиске спасения от суеты. Второй уровень сцены представляет бесконечность луга с деревом, крона которого уходит в необозримое. Под деревом — мужчина. Его обнаженная спина напряжена. Он неподвижен 90 минут спектакля. И только финальный свет объясняет его картонную неподвижность или окаменевшее любопытство.
Фигуристая оперная дива (Эвредика де Беюл) поет голосами церковных хористов, потом напевает партии детям из школьного хора, постоянно делая замечания тугоухому и непослушному Иоганну Баху. В финале грудью кормит чавкующую беззубым ртом старуху. Спектакль, построенный из огромного количества эмблем, знаков и символов, сначала просто забавляет глаз, потом щекочет разум и, наконец, переводит театральный диалог зрителя и сцены в разряд совместных художественных постижений. Простая мысль: в жизни нет свободного времени от жизни, а значит, и течение ее неразделимо — в земле, на земле, на небесах. Старуха-новорожденная беззубо улыбается миру. Глаза распахнуты до слез...
Основная часть фестиваля носила буржуазно-комический характер с запрограмированым художественным покаянием в специальной программе для детей. Поэтому доступность восприятия, экзотичность, скандальность, заумь на пустом месте порой превалировала над таким дорогим славянскому театру исследованием жизни духа человеческого.
К большему числу спектаклей уместно определение «танцевальный», и не только потому, что в них практически нет текста, но и потому, что обобщения, нюансировки, мотивации нашли свое выражение на уровне движения и мизансцен.
Режиссер Лени Понирацо из Новой Зеландии громогласно назвал свой спектакль «Буря-2» по известной пьесе В. Шекспира. В эпоху брендового мышления эксплуатация известных имен и сюжетов в своекорыстных околотеатральных размышлениях часто приносит известность. Заклинания шамана, танцы монахов, кирпичи с колосников на головы артистов, ангел с осыпающимися крыльями вполне оправдали предназначение выдаваемых перед спектаклем берушей. И не потому что музыка порой действительно была запредельно громкой, а скорее даже потому, что так важно сохранить способность услышать подлинное в какофонии шумов.
Гарим Нугрохо по своему фильму «Железный гость» сделал спектакль, базирующийся на индийском эпосе, индонезийских обрядах и музыке. Задником сцены, устроенной на берегу Цюрихского озера, служило звездное небо под присмотром полной луны.
Плетенные из рисовой соломки конусы, кубы, ширмы различных размеров, словно парящие в невесомости, такие же грациозные в движениях, как и сами танцоры, сложили милую взору картину какой-то неведомой цивилизации с так хорошо знакомыми нам бедами людскими.
Два швейцарских артиста: франко-язычная Кати Херман и немецкоязычный Герман Лембергер четыре года проработали в Голландии. Их спектакль «Вход в мою библию» — об осознании тонкостей своего национального характера. Фондю, готовившееся весь спектакль, станет единственным блюдом на финальном пиру осознаний и самопостижений. Ни песни на немецком, ни костюмы с французскими кружевами и даже ни освобождение от одежды не открывают рая взаимопонимания рожденных в разных частях страны. Голос секса не способен заглушить слабую, но остро дразнящую разность интонирования. Казалось бы, единой для обоих мелодии. И мысль спектакля звучит, как тост: «Ну и пусть эта разница будет, давайте радоваться ей!».
Наш театр пока обходит такую забавную и архисложную тему, как единое для нации и национально разное в культуре народа Украины. Швейцарцам легче. Уже 700 лет они живут без войны, но винтовка от старших мужчин переходит к военно-способным, хранится в доме или квартире, и вместе с ней две недели в году мирные вояки обмениваются боевым опытом, почерпнутым из семейных рассказов и исторических романов.
Две недели Цюрихского фестиваля являют картину сценических действий, сотканную из 25 спектаклей, отобранных новым художественным руководителем фестиваля Сандро Луниным. В этой картине много красок и много света, много того, что роднит современный украинский театр с театром мировым. Но самое главное — тонкость различий. Познать их и есть призвание театральных форумов.
