Напоминаю аиста, который медленно ступает по широкой ниве и выклевывает удивительные слова, «заплетенные» в образе косички, украшенные песнями-цветами, пословицами, поговорками, каламбурами, анекдотами, мини-новеллами... Поднимаю восторженный клюв к небесной ниве, немо удивляюсь, какое очарование словом колосится на песенной судьбе этой влюбленной в народное образное слово женщины. Млеет украинский мир от песенного очарования Нины Матвиенко и в подавляющем своем большинстве не догадывается, какая магия эстетического восхищения словом затаена в ее письмах, стихотворениях, дневниковых записях, диалогах, воспоминаниях, в заметках из гастролей по странам мира... Нужно же так развернуть перед людьми бело-черный свиток собственной души — открыться честно, широко, с молитвенной исповедальностью высказать свои детские радости, хлопоты и неприятности, в частности, свое семейное горе, причиненное пьяным буйством отца, и погасить его счастливым переживанием духовного единения рода. Утешение семьей, красотой природы, магией человеческого общения, щебечущее высказывание услышанного, пережитого, взятого из кладезя национальной истории, смакование песни как народной судьбы — трагической и героической, угнетенной и счастливой, переживание народной песни как судьбы собственного ребенка — все это и более, намного более всего этого живет в книге Нины Матвиенко «Ой, виорю нивку широкую».
Украинский центр народной культуры «Музей Ивана Гончара», готовя к печати эту книгу, стремился открыть этим золотым ключиком, каковым является голос и творчество Нины Матвиенко, вход в сокровищницу духовной культуры украинцев. Поэтому обаяние повествовательного слова певицы органически сочетается с магией песни, с переживанием судьбы самой песни и рассказываемой в ней исторической и духовной судьбы родного народа, ее дочерей и сыновей.
Сотни тысяч украинских народных песен — неисчерпаемый источник познания истории народа, своего края, во многом еще не познанный мир рождения и утверждения устного народного образного мышления и его оживления-озвучивания в мелодии. Такая гармония текста мелодии, которую выражает украинская народная песня, планетарная эстетическая редкость. Если остались в народной памяти такие гармоничные — в органическом единстве слова и музыки — шедевры песенного творчества нашего народа, то это свидетельствует об одаренности украинцев — творцов и носителей уникального народного мелоса.
Нина Матвиенко свой природный дар особо чувствительного восприятия образного слова в песне сумела так эмоционально чисто, с какой-то молитвенной одержимостью подать людям, что ее песни, именно ее, во вдохновенном переживании вылетевшие из ее души, словно проросли в ней, стали «Ниниными», воспринимаются только в ее исполнении и многими не представляются «живыми», если не поются ее голосом, ее душой.
Сама же певица себе завещала: «Нина должна быть песней, должна...» — и представляла это перевоплощение в песню, переселение собственной души в душу песни как священный акт духовной инкарнации. Нина Матвиенко эти мгновения срастания с песней, «вживления» себя в песню переживала с особой тревогой — произойдет ли это слияние двух, ее и песни, сердец?
Опечаленная тем, что на День Советской армии в Укоопсоюзе ее невнимательно слушали, певица переживает не столько за себя, сколько за свою песню — не обиделась ли она на людей, которые неуважительно ее воспринимали: «Моя песня невинно прижималась ко мне, любовно обнимала, успокаивала, мне даже стыдно стало вдруг. Какое я имела право не верить ей, как я могла сомневаться? Мы обнялись крепко, и наши сердца слились воедино, наше сердце стало одним».
Это своеобразное самопосвящение украинской песне возвышается до высокой жертвенности, сладкого духовного самораспятия ради жизни песни, которая для Нины Матвиенко является и криком собственной души, и исповедью перед родным народом, и морем любви, в котором наслаждается ее душа. Во многих письмах, особенно к Роману Дидуле, в дневниковых исповедях, в этих душевно чистых новеллах, образках, шкицах столько эмоционального огня, образного блеска, стилевой изысканности, что дух захватывает. И все потому, что Нина Матвиенко любуется, утешается словом, оживляет услышанные диалоги, смакует смешные ситуации, «вылущивает» из скорлупы обыденности характеры и выводит их для восприятия людьми.
Это же нужно — так мастерски, через репетиции, благодаря личным впечатлениям-восприятиям черно-бело выписать Анатолия Авдиевского, Авдея! «Ни у одного в мире человека нет такого колоссального терпения в отношении объяснения песни, ее мелодики, расшифровки внутреннего эмоционального заряда песни. Нет, ни у одного!» — запишет Матвиенко 11 апреля 1995 года. Нужно же так, слово в слово, записать эти сварливые метанья Авдея с хористами, эти крики, угрозы, мольбы, похвалы и стоны действительно великого творца песенных шедевров, которые рождаются таким великими и сложным для организации гармоничного звучания хором!
Заглядывая, благодаря ее заметкам, за кулисы — в водоворот многочасовых репетиций и все на ногах, до лопанья капилляров на икрах, — поражаешься этому каторжному труду ради гармоничного рождения — словно птицу запускает в небо — песни в сладких муках, в радостных слезах большого полета.
Нина Матвиенко свою национальную миссию возрождения народного духа в песне воспринимает с какой-то молитвенной верой в чудодейственную эмоциональную «подзарядку» словом и мелодией человеческого самочувствия. Она убеждена, что песня способна наполнить общественные настроения духовной силой веры и нации, мобилизовать народный дух на кардинальные свершения, консолидировать нацию тем «вулканом силы», который сконцентрирован в народных песнях. И не только украинская народная песня обладает таким идейно-духовным потенциалом. Нина Матвиенко эффективно овладевает и классическим, и современным творчеством профессиональных композиторов, сама радуясь-удивляясь свойствам своего голоса. «Великим покаянием перед ее величеством — поэзией Шевченко» считает Нина Матвиенко «Симфонию №3» талантливого Олега Кивы на слова Тараса Шевченко: «Я сегодня самая счастливая женщина на своей музыкальной планете — Государстве, имя которого — Красота и Вера — моя Украина. Я купаюсь в мелодиях, собранных Отцом национальной поэзии — Тарасом Шевченко. Это уже не он, это душа его, слезы торжества, искры Божьей радуги раскачали и Землю, и Небо, к Богу подняли глаза и мертвые, и живые, и нерожденные. Это была симфония Любви О. Кивы...» (с. 113).
В своих дневниках, во вкрапленных в эти горячие — написанные буквально на колене в самолете, в поезде, в очереди к врачу, ночью, когда кладет детей спать, — заметки в стихотворениях, рассказах и письмах пульсирует неудержимая страсть выразить впечатления, чувства, разочарование, гнев и скорбь — всю безмерность творческого горения и будничных хлопот женщины, которая стремится коснуться «рукой к иконной Песне». Восприятие песни Ниной Матвиенко базируется во многом на органическом усвоении словесно-музыкального фольклора Полесья, которое не утратило полностью, хотя сильно пострадало от Чернобыльской катастрофы, своего особого значения для познания этногенеза украинцев, древностей национальной культуры. Не случайно польский этнолог и лингвист, действительный член Польской академии наук К. Мошинский в письме к знаменитому фольклористу, музыкальному этнографу и филологу Ф. Колессы писал 28 февраля 1932 г.: «Вы не поверите, как меня беспокоит, что среднее Полесье все еще остается для музыковедов землей неведомой. К сожалению, я не настолько осведомлен в музыковедении, чтобы давать оценку тому, что я слышал на Полесье, однако я очень люблю музыку и знаю многие польские народные песни, коренные украинские, русские и др., а однако полесские, которые я сейчас вспоминаю (в частности некоторые веснянки, колядки) произвели на меня незабываемое впечатление, представляются мне какими-то особенно необычными, «прадавними».
Польский ученый пригласил своего украинского коллегу поехать на несколько недель в Полесье и записать от отдельных певцов и дуэтов тексты и мелодии. Правда, эти ученые записывали тексты и мелодии не на родной для Нины Матвиенко Житомирщине, а на территории нынешней Беларуси — в Минской области, на пограничье с Брестской. И только благодаря энергичным поискам известного фольклориста и этнолога С.И. Грицы сборник народных песен и инструментальных мелодий, зафиксированных Ф. Колессой и К. Мошинским, в сентябре 1932 года был найден, его научно реконструировали и опубликовали в 1995 году».
Упоминание об этом сборнике песенного фольклора той части Полесья, которая расположена вдоль левого берега Припяти и ее притоков, не случайное, потому что представленный в нем песенный материал убедительно свидетельствует о том, что на территории украинско-белорусского пограничья доминировал украинский этнос. Филарет Колесса путем сравнения полесских мелодий с родственными украинскими и белорусскими доказал на материале нескольких тысяч песен, что украинские элементы в народной музыке Полесья преобладают: «Подробное сравнение полесских мелодий с родственными украинскими и известными мне белорусскими мелодиями обнаруживает решительное преимущество украинских элементов в музыке полищуков».
В книге «Ой, виорю нивку широкую» Нина Матвиенко представляет песенно-музыкальный материал из собственного репертуара. Это более 250 народных песен и произведений украинских композиторов. Это колядки и щедривки, веснянки, песни к Троице, купальские, ко дню Петра и Павла, жатвенные и обжинковые, свадебные, колыбельные, погребальные, шутливые и хороводные, псалмы, исторические и сословные песни, песни о любви, семейной жизни... Тот, кто сравнит песни из репертуара Нины Матвиенко с песнями в записях Ф. Колессы и К. Мошинского — с колядками, веснянками, купальскими, обжинковыми, свадебными песнями, похоронными причитаниями, с песнями из личной и семейной жизни, колыбельными, хороводными и юмористическими песнями полищуков, тот увидит исключительно выразительное родство текстов и мелодий. Это свидетельствует об уникальности этой этнокультурной среды, каковой является Полесье со свойственной его жителям импровизационной природой пения.
Для Нины Матвиенко творческая импровизация не только в слове, но и в пении — органическая потребность максимально сопереживающего «овладения» песней, породнения с текстом и выражение его пением. Эта особенность песнопения Нины Матвиенко имеет глубокую традицию. Филарет Колесса едва ли не первый исследовал связь между песней и исполнителем, объяснил природу трансформации песенного языка полищуков, который обусловлен давней традицией индивидуализации творческого материала, способностью переживать личностно в процессе исполнения песни содержательную наполненность мелодии.
Нина Матвиенко тем оригинальна как певица, самобытна и неповторима в своем песенном языке, что стремится овладеть голосом этой творческой материей, которой является текст и мелодия в неделимом единстве, воспроизводить ее и в слове, и в песне, индивидуализировать произведение, благодаря мастерской импровизации голосом.
Так, 16 января 1986 года певица в первом часу ночи признается в дневнике: «Я хочу быть песней! Я понимала, о ней ничего не расскажешь и никакие сентиментальные слова не раскроют ее. Золотой ключ этого нутра в мудрых словах и мелодиях, и то только тогда, в какой рот она и на чей зуб попадет. О, нет, песня очень чувствительная мать, от детей зависит ее старость и могила. Иногда послушаешь в сотый раз «Марину», «Ой, гаю, гаю, зелен розмаю», или «Байду», или Леонтовича — не нужно слов, у ребят сразу же растут усы, у девушек трещат пазухи, у матерей прыскает молоко, а у отцов руки хватаются за сабли. Вон какая она медоносная пшеница! Нет, лучше — хлеб земледельца, масло для художника, любовь для губ, смоченных слезами, а мне — слава с посвящением, а для моего народа — украшение в победе над унижением нации во все времена».
Невольничество в течение нескольких веков загоняло украинскую нацию в цивилизационную тень, но душа народа нашего не была затенена — историческое бытие нации всегда прояснялось благодаря неисчерпаемости духовных первоисточников, среди которых народная песня едва ли не мощнее всего окрыляла национальный дух. Нина Матвиенко воспринимает украинскую песню на цвет, на запах, на ощупь — как прикасаешься «к чему-то живому!», наслаждается ею, радуется, и этим песнетворчеством, песнепереживанием, песнемолением открывает и свою душу, и душу затененного рабством украинского народа.
