Семь десятилетий назад человечество вступило в трагичнейший период своей истории — началась Вторая мировая война. Потеряв десятки миллионов человеческих жизней, люди Земли дали клятву: такое никогда и нигде больше не повторится. Осознание в полной мере жестоких уроков прошлого, в первую очередь — причин страшной военной катастрофы, остается абсолютно необходимым условием выполнения этой клятвы. Поскольку война началась с агрессии нацистской Германии против Польши, рассмотрим отдельно и подробно историю этого государства и этого народа.
ПОЛЬША ВОЗРОЖДАЕТ НАЦИОНАЛЬНУЮ НЕЗАВИСИМОСТЬ
Она потеряла ее в результате длительного экономического упадка, анархии в государственном управлении, острейших социальных противоречий, а также ряда внешнеполитических коллизий во второй половине ХVIII ст. В 1772, 1793, 1795 годах ее территория была разделена между Россией, Пруссией и Австрией, а после завершения наполеоновских воин по решению Венского конгресса в 1815 году произошло перераспределение польских земель между этими великими государствами. «Вольный город» Гданьск (Данциг), в средние века привлекавший своим важным стратегическим положением и торговым значением пристальное внимание Тевтонского ордена, получила Пруссия.
Польша никогда не мирилась с потерей государственности, о чем свидетельствовали восстания в 1794, 1830—1831, 1848 и 1863—1864 годах. Ее общественность положительно встретила известие о том, что декларация конференции глав держав Антанты, принятая в начале июля 1918 года в Версале, рассматривала «образование польского единого независимого государства со своим выходом к морю» одним «из условий прочного и справедливого мира и правопорядка в Европе».
В межвоенный период Польша была страной со средним уровнем развития экономики. В каменноугольной, металлургической, машиностроительной, химической, текстильной промышленности, сосредоточенной в Верхней Силезии, Варшаве, Кракове, Лодзи, Ченхстове, было занято более 9% населения. Свыше половины жителей, 64%, работало в сельском хозяйстве, в котором около половины земель находилось в руках крупных владельцев. На фоне сравнительно медленных темпов мирового экономического развития Польша представляла собой исключительное явление: она оказалась единственной страной в Европе, где промышленное производство так и не достигло уровня 1913 года.
В мае 1919 года согласно решению Парижской мирной конференции западные страны-победительницы в первой мировой войне, отобрав Гданьск у Германии, не вернули его Польше, подтвердив ему статус «вольного города» под защитой Лиги Наций. Выход к Балтийскому морю молодому государству обеспечивал узкий так называемый Польский коридор. Но он проходил через немецкие земли, отделяя Восточную Пруссию от остальной территории Германии, наряду с Данцигом служил постоянным и активным источником польско-германской вражды.
ГИТЛЕР ПРЕДЛАГАЕТ ПОЛЬШЕ ДРУЖБУ
Проблема немецко-польских отношений остро не стояла в период существования Веймарской республики, обеим государствам нужно было заниматься решением вопросов внутреннего развития, но стала более заметной после прихода нацистов к власти в Германии в январе 1933 года. В мае этого года фюрер заверил польского посланника в Берлине в том, что он хочет мира с его страной, а в совместном германо-польском коммюнике было объявлено о намерении фашистского правительства «действовать в строгих рамках существующих договоров». Как бы в подтверждение сказанного в ноябре 1933 года Гитлер сделал заявление о нежелании нападать на территорию Польши и предложил начать переговоры для разрешения всех спорных вопросов, касающихся обеих сторон. Через два месяца, в январе 1934 года, между ним был подписан договор о ненападении на 10 лет, который был воспринят как начало «исторической эры дружбы» соседних государств.
Этот дипломатический шаг был чрезвычайно необходим Гитлеру для того, чтобы иметь свободные руки для продолжения «нашей внешней политики» в том направлении, «в котором оно было приостановлено шестьсот лет тому назад». Он не считал себя обязанным выполнять «всякие пакты о ненападении и дружбе, которых от меня потребуют» и которые, «пусть самые торжественные», «когда-либо должен буду нарушить». В целом он ни «одного мгновенья серьезно не думал о соглашении с Польшей», которая нужна была «лишь до тех пор, пока мне могут угрожать на Западе».
Обсуждение подписанного договора между соседними государствами проходило под аккомпонемент циничных заявлений германских политиков о том, что «Германия получит «Польский коридор». Ибо Польша его отдаст, убедившись, что Франция отвернется от Польши, вконце-концов, она «получит территориальные компенсации». Польскому руководству недвусмысленно намекали, что оно своим отношением к немцам нарушает «предпосылки своей самостоятельности».
Но как бы там ни было, германо-польский пакт о ненападении был крупным успехом нацистской дипломатии. Он положил начало выходу третьего рейха из внешнеполитической изоляции, в которой он находился с момента прихода фашистов к власти, а также заключению двухсторонних договоров Германии с другими соседними государствами, что было существенным ударом по предложениям о системе коллективной безопасности. Данное соглашение не обязывало нацистов признавать западные границы Польши, оно сорвало подготовку Восточного пакта о взаимопомощи между СССР, Литвой, Латвией, Эстонией, Финляндией и Польшей, предполагавшего создать барьер против гитлеровской агрессии в Восточной Европе.
Но до поры до времени нацисты открыто не предъявляли полякам своих территориальных претензий. При подписании пакта о ненападении Гитлер назвал Польшу «последней баррикадой цивилизации против опасности большевизма». В 1935 году Г. Геринг во время приезда в Польшу «на охоту» в разговоре со смертельно больным Ю. Пилсудским «подал мысль о совместном германо-польском походе на Россию, указав на выгоды, которые эта акция дала бы Польше на Украине». В 1936 году И. Риббентроп заявил, что «Гитлер разыгрывает польскую карту в своей внешнеполитической игре». Когда в декабре 1938 года нацистская «пятая колонна» в Литве предложила план вооруженного восстания с целью присоеданения Клайпеды к Германии, данная акция была отменена. Тогда обсуждался вопрос о создании блока — Литвы, Польши, Румынии и Венгрии, а полякам в нем отводиласъ немаловажная роль.
ПОЛЬШЕ ПРЕДСТОИТ ПЛАТИТЬ ПО СЧЕТАМ ЗА ДРУЖБУ С АГРЕССОРОМ
Сигнал об этом ей, актически не отказывавшейся «добровольно или вынужденно» участвовать в германо-советской войне на стороне нацистов, прозвучал сразу же после мюнхенского сговора. В Берлине стало известно, что 21 октября 1938 года В. Гржибовский, посол Польши в Москве, зондировал почву о согласии СССР улучшить отношения с его страной. Через три дня И. Риббентроп заявил Ю. Липскому, польскому послу в Берлине, что настало время «завершить начатое маршалом Пилсудским и фюрером дело» путем «комплексного урегулирования» польско-германских отношений. Было четко заявлено, что Данциг следует присоединить к третьему рейху, сохранив в нем экономические льготы для Польши, а через «Польский коридор» необходимо провести экстерриториальную автостраду и железную дорогу, соединяющие Восточную Пруссию с остальной частью Германии. Предполагалось продлить декларацию 1934 года на 25 лет, что гарантировало бы германо-польскую границу. В целом планировалось проводить «общую политику в отношении России на базе антикоминтерновского пакта». Проявившие понимание проблемы поляки могли в будущем получить часть советской Украины.
Ответ не заставил себя долго ждать, 19 ноября 1938 года Ю. Липский сообщил главе нацистского внешнеполитического ведомства, что «по внутриполитическим причинам для министра иностранных дел Бека было бы трудно согласиться на присоединение Гданьска к Германии. Но правительство готово идти навстречу германским требованиям». Уже тогда нацисты могли, образно говоря, стукнуть кулаком по столу. Но, как справедливо заметил Л. Ноэль, посол Франции в Польше, «гитлеровская империя считала разумным не слишком настойчиво налегать на это дело».
Начало нового 1939 года внешне не предвещало изменений в отношении третьего рейха к Польше. В январе в международных обзорах печати западных стран подчеркивалось, что разговоры об опасности соседнему государству со стороны Германии лишены основания. В этом месяце в Берлине состоялась встреча Гитлера и Ю. Бека, в ходе которой фюрер заверил собеседника в незыблемости положений договора 1934 года, в его личной заинтересованности сохранения сильной национальной Польши, которая должна держать на русской границе боеспособную армию. Практически то же повторил своему коллеге И. Риббентроп, дважды повстречавшись с ним в январе этого года.
Но фашистские лидеры были едины во мнении, что проблема Данцига и «Польского коридора», представляющая «чрезвычайную психологическую сложность для Германии с эмоциональной точки зрения», должна быть решена в пользу третьего рейха. Они приняли к сведению заверения Ю. Бека, что при ее рассмотрении он не будет прислушиваться к «оппозиции в кофейнях». Планы польской стороны в отношении «Советской Украины и выхода к Черному морю» были встречены нацистами с глубоким пониманием. 30 января 1939 года в речи, посвященной шестилетию прихода к власти, фюрер еще раз подчеркнул значение германо-польской дружбы.
В феврале 1939 года «вероломная» Польша, имевшая с Советами с 1932 года договор о ненападении, а в 1934 году продлившая срок его действия на 10 лет, заключила с СССР первое торговое соглашение, чем вызвала раздражение в нацистских верхах. В Берлине было заявлено, что «внешне- и внутриполитическое развитие событий в Польше приняло совершенно нежелательные с точки зрения берлинской политики формы». 8 марта на совещании политического руководства третьего рейха Гитлер обьявил о необходимости господства Германии над Польшей для того, чтобы «снабдить Германию сельскохозяйственными продуктами и углем», а 13 марта высказал убеждение, что Польша «по своему состоянию и территориальному составу уже не может использоваться против Советского Союза даже в качестве вспомогательной силы».
Крайне резкими стали высказывания нацистского руководства в адрес Польши после решения им чехословацкого вопроса. «21 марта 1939 года в Берлине» И. Риббентроп в жесткой форме повторил Ю. Липскому требования, выдвинутые в октябре прошлого года, пытаясь доказать ему необходимость их выполнения для выработки единой восточной политики, совпадающей с интересами обеих государств по «защите от большевизма». 25 марта аналогичную позицию занял фон Мольтке, посол Германии в Варшаве, в разговоре с Беком, который не уставал заверять в готовности его правительства идти на большие уступки фашистам. Но 28 марта им было сообщено, что «интервенция германского правительства в целях изменения «status quo» в Данциге будет рассматриваться как нападение на Польшу». Решительность польским лидерам придало возмущение народных масс наглостью агрессоров и проведенная частичная мобилизация в стране.
В такой напряженной обстановке премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен, выступая в палате общин 31 марта 1939 года, заявил, что «в случае любой акции, которая будет постоянно угрожать независимости Польши и которой польское правительство соответственно сочтет необходимым оказать сопротивление своими национальными силами, правительство Его Величества считает себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах». Такой демарш с берегов туманного Альбиона был поддержан и Парижем.
Но Англия предоставляла Польше «необеспеченные гарантии», чтобы показать ей зависимость внешней политики Варшавы от Лондона, создать неуверенность в Берлине относительно ближайших планов западных стран, исключить возможность нового польско-германского соглашения и попытаться переключить фашистскую агрессию на Восток. «Новые обязательства, взятые вчера Англией, — комментировала влиятельная газета «Таймс» заявление Чемберлена, — не обязывает Великобританию защищать каждый дюйм нынешних границ в Польше. Решающее слово в этой декларации не «целостность», а «независимость».
ГЕРМАНСКОЕ НАПАДЕНИЕ НА ПОЛЬШУ ПРИОБРЕТАЕТ РЕАЛЬНЫЕ ОЧЕРТАНИЯ
3 апреля 1939 года фюрером был утвержден «Белый план» («ФальВайс»), которым предусматривалось нанесение главными силами немцев мощных фланговых ударов с нескольких сторон, чтобы помешать организованному проведению мобилизации и концентрации польской армии. Окончательной целью являлось устранение Польши как преграды в политическом и военном отношении для реализации дальнейших захватнических планов Германии. Военные приготовления велись таким образом, чтобы «осуществление операции стало возможным в любое время, начиная с 1 сентября 1939 года».
Нацистская пропаганда не переставала доказывать немецким обывателям необходимость присоедешения Данцига, почетным гражданином которого 20 апреля 1939 года стал Гитлер, строительства экстерриториальной автострады и железной дороги, возмущаться непониманием поляками этой жизненно важной проблемы для арийской нации. На страницах газет помещались материалы о дискридитации и преследовании немецкого меньшинства в соседнем государстве, которые оно терпит на протяжении последних нескольких лет. Эти «вопиющие факты нарушения прав человека» были собраны в официальной «Белой книге», изданной фашистским внешнеполитическим ведомством в 1939 году.
Германское руководство посчитало, что чаша терпения переполнилась и надо принимать адекватные меры. Выступая в рейхстаге 28 апреля 1939 года, фюрер поведал мировой общественности о вероломстве и коварстве руководителей Польши, которые за его спиной «выторговали» у Великобритании декларацию от 31 марта и отклоняют его предложение об урегулировании спорных территориальных вопросов. Поэтому ничего не оставалось делать, кроме как аннулировать германо-польский договор о ненападении, подписанный в 1934 году. Было денонсировано и англо-германское морское соглашение 1935 года, но британцы при известном понимании интересов третьего рейха могли расчитывать на установление дружественных отношений с ним.
Последующие события подтверждали твердое намерение фашистской Германии решать польский вопрос исключительно военным путем. Несмотря на предложение поляков все же договориться с нацистами «на принципах добрососедства», на совещании высшего командного состава армии и флота 23 мая 1939 года Гитлер уточнил дату вторжения в Польшу, приказав напасть на нее «при первом удобном случае». «Поляки — наш извечный враг. Польша всегда будет стоять на стороне наших противников, — аргументировал он свою позицию. — Несмотря на соглашение о дружбе, в Польше всегда думали о том, чтобы использовать против нас любую возможность».
В то же время шли англо-франко-советские переговоры об оказании совместного противодействия агрессии в Европе. Точку зрения Польши на данную проблему высказал ее посол в Москве В. Гржибовский в беседе с М. Литвиновым. «Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР ввиду практической невозможности оказания помощи Советскому Союзу со стороны Польши, — растолковывал он сталинскому наркому, — а между тем Польша исходит из того принципа, что пакт о взаимопомощи можно заключать только на условиях взаимности». Более определенно высказался его непосредственный руководитель Ю. Бек: «Польское правительство стоит на твердой позиции: не входить ни в какие соглашения с одним из своих сильных соседей против другого, т. е. ни с Германией против СССР, ни с СССР против Германии».
Как докладывал посол США в Польше А. Биддл государственному секретарю К. Хэллу, «нынешнюю позицию Польши можна охарактеризовать как лавирование между беспорядочным ходом событий в надежде, что, занимаясь своим делом и приняв меры военной предосторожности для того, чтобы отразить возможную угрозу своим собственным границам, она не привлечет к себе пристального внимания Германии».
Великобритания тяготилась своими обязательствами по отношению к Польше, взятыми ею на себя в марте 1939 года, и искала путей от них избавиться. В июле этого года, использовав проходившую в Лондоне международную конференцию по китобойному промыслу, представители английского кабинета вели переговоры с германскими уполномоченными о «далеко идущих планах англо-германского сотрудничества». Предполагалось подписать пакт о ненападении на 25 лет, «постепенно» возвращать немцам утраченные колонии, признать «специфическую зону интересов Германии на континенте, поскольку это не будет ущемлять английских интересов», предоставить третьему рейху английский займ до 1,5 млн. марок. Но фюрер должен дать обязательство не предпринимать в Европе акций, которые бы «привели к войне, за исключением тех, на которые он получит согласие Англии».
Судя по всему, последнее предложение, высказанное Гитлеру, не относилось к Польше. «Сокровенная» цель этого договора заключалась в том, писал Г. Дирксен, посол Германии в Лондоне, чтобы дать возможность англичанам постепенно отделаться от своих обязательств в отношении Польши. Высокопоставленные чиновники из окружения Н. Чемберлена откровенно признавались, что соглашение о ненападении не только «химически растворило бы данцигскую проблему, но и вся Польша была бы, так сказать, оставлена в одиночестве лицом к лицу с Германией».
ОКОНЧАТЕЛЬНО СУДЬБА ПОЛЬШИ БЫЛА РЕШЕНА В АВГУСТЕ 1939 ГОДА
В первой половине месяца нацистское руководство продолжало закулисные переговоры с представителями Великобритании об условиях заключения широкомасштабного политического и экономического договора, после чего Г. Геринг встретился с деловыми людьми Англии, нашел с ними общий язык и даже собирался пересечь Ла-Манш, чтобы объяснить в Лондоне необходимость укрепления связей двух великих государств. Тем временем началъник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии В. Кейтель продолжал уточнять главные направления ударов вермахта по польской армии, не забывая указание фюрера, что приказ может быть отдан в любое время.
Приказ о начале операции против Польши в 4.30 утра 26 августа 1939 года был отдан Гитлером 22 августа на совещании политического и военного руководства страны. В речи перед собравшимися он заявил, что уничтожение Польши остается первоочередной задачей, даже если ему придеться воевать и на Западе. Англия и Франция не окажут помощи полякам, они не смогут блокировать Германию, невероятно их нападение по «линии Мажино». «Я подготовлю на Востоке мои отряды «Тотенкопф» («Мертвая голова»), приказав им убивать безжалостно мужчин, женщин и детей польского происхождения», — делился своими планами фюрер. — Польша будет обезлюднена и колонизирована немцами». На призыв вождя арийской нации быть «твердыми и беспощадными» присутствующие ответили ревом одобрения. Адъютант Гитлера Шмудт записал в протоколе: «Речь фюрера была встречена с энтузиазмом. Геринг вскочил на стол и начал танцевать, как дикий».
Гитлеру не хотелось, чтобы что-то помешало осуществлению его захватнических планов в отношении Польши. Его не устраивало, что Риббентроп должен прилететь в Москву для окончательного решения вопроса о советско-германском договоре о ненападении 26—27 августа, а не 23-го. «Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым, кризис может разразиться изо дня на день, — информировал фюрер Сталина. — Считаю, что при наличии намерения обеих государств вступить в новые отношения друг к другу необходимо не терять времени». Советский руководитель понял крик души нацистского лидера и 23 августа пакт Молотова—Риббентропа был подписан.
Польша не была обойдена вниманием в этом документе. «Вопрос о том является ли в обоюдных интересах сохранение Польского государства и каковы будут границы этого государства, — отмечалось в нем, — может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.» Но ни Сталину, ни Гитлеру независимая Польша не была нужна. В секретном протоколе к пакту подчеркивалось, что «в случае территориально-политических изменений в областях, которые входят в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии Нарев, Висла и Сан».
Конечно, польскому руководству не было известно о том, как распорядились судьбой его страны Гитлер и Сталин, оно упорно занимало антибольшевистскую позицию и своим категорическим отказом в случае необходимости пропустить через польскую границу советские войска содействовало срыву переговоров Англии, Франции и Советского Союза. Лишь 23 августа 1939 года, после сообщения о приезде И. Риббентропа в Москву, было выражено согласие, но не на этот шаг, а на то, чтобы изучить вопрос о советской военной помощи. Как заявил Ю. Бек, «мы уверены ныне, что в случае совместных действий против немецкой агрессии сотрудничество между Польшей и Советским Союзом, технические условия которого еще следует определить, не исключено (или возможно)».
Гитлера не подвело предчувствие, что начать войну с Польшей так просто не удастся, ибо «в последний момент какая-нибудь свинья подсунет предложение о посредничестве». 25 августа 1939 года Э. Галифакс, министр иностранных дел Великобритании, и посол Польши в Лондоне Э. Рачиньский подписали договор, в соответствии с которым оба государства брали на себя обязательство оказывать друг другу немедленную помощь в случае прямого или косвенного нападения со стороны «какого-либо европейского государства». В дополнительном секретном протоколе пояснялось, что под «европейским государством» подразумевалась Германия. Но и без этого немцы поняли, о ком идет речь, и испытали потрясение от неожиданной новости. Огорчение принесло известие из Рима о том, что Б. Муссолини не готов поддержать свого союзника из-за неподготовленности итальянской армии к боевым действиям.
Войска вермахта получили приказ фюрера остановиться. Офицеры-связисты вынуждены были на машинах доганять соединения уже на марше, а часть из них уже почти вышла на исходные позиции. В нескольких случаях сообщение о прекращении движения в сторону Польши не успело дойти вовремя и на некоторых участках границы фашистские войска начали «специальные операции» — перестрелку, разрушение туннелей, мостов, дорог и другие провокации, но поляки безмолствовали.
Гитлеру, озабоченному тем, что его переиграли, необходимо было «устранить английское вмешательство». 25 августа 1939 года он встретился с Н. Гендерсоном, послом Великобритании в Берлине, и заявил ему о своем желании в интересах «европейского мира» прекратить оскорбительные выпады поляков против Германии. Через него Лондону било предложено широкое сотрудничество, помощь там, где она понадобиться. В тот же день состоялась беседа с Р. Кулондром, французским послом в Германии, которому было заявлено об исключительном уважении его страны и желании иметь с ней добрососедские отношения. Но в обоих случаях иностранные дипломаты смогли убедиться, что фюрер намерен идти своей дорогой до конца.
О том, что условия англо-польского договора, подписанного 25 августа, представляли собой, как и декларация 31 марта 1939 года, «необеспеченные гарантии», свидетельствует ответ английского правительства, направленный Гитлеру. В нем сообщалось, что «правительство Его Величества надеется, что германский канцлер не сочтет, что из-за того, что правительство Его Величества скрупулезно учитывает свои обязательства в отношении Польши, оно не стремится использовать все свое влияние для того, чтобы содействовать достижению решения, которое было бы приемлемым как для Германии, так и для Польши». Иными словами, Англия брала на себя обязательство уговорить Польшу начать диалог с третьим рейхом.
Гитлер убедился в том, что Англия, а также Франция не желают конфликтовать и ищут путей соглашения с ним, считая, что он направляет свою страну «к полному выполнению ее миссии в общем деле цивилизации». Руководители его военной разведки докладывали ему, что в Великобритании проведены частичные мобилизационные мероприятия, но признаков отправки войск на континент не обнаружено. Не было замечено и передвижения французских войск к германской границе, так 28 августа фюрер принимает окончательное решение — напасть на Польшу утром 1 сентября 1939 года, о чем он отдал приказ руководителям вермахта.
Но фюрер решил изобразить из себя «голубя мира с пальмовой ветвью в клюве». 29 августа 1939 года он сообщил Н. Гендерсону о согласии на прямые переговоры с Польшей. Был выработан документ из 16 пунктов, которому предстояло стать условием для подписания соглашения по спорным вопросам. Он предусматривал, кроме прежнего требования присоединения Данцига к третьему рейху, и новые — проведение плебесцита на территории от Балтийского моря по линии Квидзин, Грундзендз, Хелмно, Быдгощ. Германия должна получить право на экстерриториальную железную дорогу и автостраду даже в случае, если эти районы отойдут к полякам. Англия и Франция должны были убедить Польшу отсрочить мобилизацию, назначенную на 29 августа, на два дня. Полномочный представитель из Варшавы должен прибыть в Берлин не позднее полуночи 30 августа.
Представителя польского правительства в назначенное время в Берлине не дождались. Варшава обещала ответить на предложенные условия только к полудню 31 августа. И. Риббентропу доставило особое удовлетворение сначала в 13.00 31 августа отказать во встрече Ю. Липскому, пытавшегося объясниться с ним по этим вопросам, а затем вечером этого дня принять его, чтобы, выяснив у него отсутствие необходимых полномочий вести переговоры, сразу же прервать бесполезную беседу. Через несколько часов послам Англии и Франции было сообщено о германских предложениях к Польше, а также о нежелании ее лидеров прилететь в Берлин для их рассмотрения, о чем немцы узнали из экстренных сообщений по радио.
ГИТЛЕР СНОВА НАДЕЛ ВОЕННУЮ ФОРМУ
Оказывается, что она была для него всегда «дорога и священна». В речи по радио из рейхстага 1 сентября он пообещал арийской нации не снимать ее «до тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражение для меня равносильно смерти». К тому времени уже было известно об инсценированном нападении группы немецких уголовников, переодетых в форму польских солдат, на радиостанцию в Глейвице и отданном в 6.30 утра этого дня приказе фюрера о нападении на Польшу. Так начиналась Вторая мировая война.
В разгар наступления гитлеровских войск на Польшу на стороне Германии отказалась выступить Италия, объявив себя «невоюющей стороной», а ее лидер Б. Муссолини предложил 5 сентября созвать международную конференцию для пересмотра статей Версальского договора, «которые являются причиной настоящих сложностей», на что согласились и Англия, и Франция, и даже третий рейх, высказав пожелание по этому поводу подумать два-три дня. Но, не приняв предварительных условий о выводе своих соединений из территории Польши, Германия отказалась от участия в данном мероприятии и продолжала победное шествие по оккупированной земле соседнего государства.
1 сентября 1939 года Польша узнала, что Англия и Франция готовы выполнить свои обязательства по отношению к ней. Но, судя по заявлениям, сделанным в тот день их послами в Берлине, можно утверждать, что у британского и французского правительств четкого мнения по поводу происшедших событий не было. Так, Н. Гендерсон, напомнив И. Риббентропу о союзнических связях его страны с поляками и необходимости прекращения агрессивных действий, одновременно подчеркнул, что сказанное носит «характер предупреждения и его не следует рассматривать как ультиматум». В подобном духе выступил и Р. Кулондр.
Лишь 3 сентября 1939 года Англия и Франция обьявили войну фашистской Германии, что на некоторое время «обескуражило» Гитлера. Он не мог поверить, что западные страны пойдут на такой решительный шаг. Ведь их недавнее поведение свидетельствовало о склонности к уступкам агрессорам, намерении подписать новое соглашение. Но вскоре фюрер убедился, что союзники Польши не собираются по-настоящему воевать с ним. Как отмечал Э. Манштейн, начальник генерального штаба группы армий «Юг», «поражение Польши было неизбежным следствием тех иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников. Последние же, сложа руки, взирали на уничтожение своего польского союзника».
