Украинцев десятками закрывают в СИЗО, выдвигая им обвинения в организации массовых беспорядков и участии в хулиганских действиях. Никогда ранее в истории независимой Украины такое количество людей не задерживали, основываясь только на рапорты отдельных «беркутовцев». Кроме того, задержания сопровождаются избиением и глумлением.
«День» пообщался с тремя ребятами, которых по такой схеме взяли первыми. Их называют «узники Банковой». Сейчас они, наконец, на свободе, а их уголовные дела закрыты. Мы спросили, как избиение, задержание и время, проведенное в СИЗО, изменили жизнь и миропонимание Сергея Нужненко, Валерия Гарагуца и Александра Остащенко.
«Я УЖЕ НИКАКОЙ УГРОЗЫ ДЛЯ НИХ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛ, А ОНИ ПРОДОЛЖАЛИ БИТЬ!»
«В некоторой степени «Беркут» можно поблагодарить — они ударили меня по голове, я потерял сознание, слышал лишь какой-то далекий глухой стук», — говорит один из задержанных на Банковой, фотограф-любитель и волонтер, который помогает детским домам, Сергей Нужненко. Парень демонстрирует видео, на котором его, замотанного в государственный флаг, бьет десяток бойцов. Впоследствии врачи констатировали: у Сергея закрытая черепно-мозговая травма, многочисленные повреждения и гематомы. Его положили в специальную палату для арестованных в киевской Больнице скорой помощи.
«В тот день на Банковой меня преследовали странные мысли — хаотические. Я не понимал, что происходит, — рассказывает еще один задержанный на Банковой 1 декабря, инженер-проектировщик Александр Остащенко. — Это сейчас я могу сказать: попал не в то место и не в то время. А тогда трудно было постичь, почему правоохранители бьют людей, бросают их на холодную землю и заставляют лежать несколько часов». Человек получил сотрясение мозга, переломы пальцев, травмы грудной клетки, многочисленные гематомы.
«Больше всего меня поразило то, что «беркутовцы» хватали наиболее незащищенных людей, тех, кто не совершал никаких действий. Тех, кто убегал, ловили, сбивали с ног, били, а затем забирали, — дополняет рассказы Остащенко и Нужненко третий задержанный 1 декабря — Валерий Гарагуц, учредитель и журналист днепропетровской интернет-газеты «Лица». — Меня же задержали в тот момент, когда я оказывал первую медицинскую помощь побитому человеку. Меня просто взяли под руки и повели. И пока вели в Администрацию Президента, все «беркутовцы», которых мы встречали, били меня. Удивило то, насколько они были накручены, заряжены, чтобы наносить такие удары. Я чувствовал себя пленным: меня задержали, я уже никакой угрозы для них не представлял, а они продолжали бить! Побитый человек лежит на граните при минусовой температуре, и его продолжают бить. Меня поразило то, как они проверяли, жив человек, или нет. Когда один из нас начал терять сознание, к нему подошел «беркутовец» со словами: «Ты еще не сдохла, мразь?». Откуда взялось столько ненависти к людям, мне трудно понять. У меня все время вертелась в голове мысль: «Придет этот «беркутовец» домой, а там — жена, дети, сядут они ужинать, и жена спросит, как прошел день? Что он ответит? «День был тяжелым, мы девятерых чуть не забили до смерти», — скажет он. Или что он еще рассказывает жене?».
Сергей Нужненко вспоминает: «Каким-то наивным идиотом был, романтиком, думал, что и на этот раз «Беркут» бить не будет, потому что раньше на разных акциях видел, как они лишь оттесняли людей — говорит он. — Но бойцам определено дали команду: больше крови. Они знали, что их никто не сдаст, не накажет. Когда я лежал на земле, мой фотоаппарат взял один из «беркутовцев», начал легонько постукивать по объективу дубинкой, спросил, как меня звать и сказал: «Сережа, Сережа, зачем ты сюда пришел?».
«ПОНИМАЛИ, ЧТО ЕСЛИ МАЙДАН РАЗОЙДЕТСЯ, МЫ ТАК И ОСТАНЕМСЯ ЗА РЕШЕТКОЙ»
«Когда нас в наручниках повезли в больницу, этот факт вообще для меня был странным, совершенно оторванным от реальности. К врачам водили под конвоем, а затем закрыли в палате», — вспоминает Остащенко.
«Мы очутились в спецпалате №212, — продолжает Нужненко. — Это обычная палата, как в советские времена: сине-зеленые стены, белый потолок, шесть кроватей. Но окна заклеены непрозрачной пленкой — чтобы посмотреть, что происходит на улице, нужно было становиться на кровать, чего не разрешалось делать. В палате металлические двери, установлена камера наблюдения, свет горит днем и ночью...».
АЛЕКСАНДР ОСТАЩЕНКО РАССКАЗЫВАЕТ, ЧТО ПОСЛЕ ВСЕГО ПЕРЕЖИТОГО ЕГО ЖИЗНЬ ИЗМЕНИЛАСЬ: МНОГИЕ ВЕЩИ УЖЕ НЕ КАЖУТСЯ ЕМУ ТАКИМИ УЖ ВАЖНЫМИ, А ДРУГИЕ — НАОБОРОТ, ПРИОБРЕЛИ ВЕС / ФОТО ИВАНА ЛЮБЫШ-КИРДЕЯ
«Но и в больнице я думал, что очень скоро это должно закончиться, кто-то должен приехать и все это остановить, — продолжает дальше Саша Остащенко. — И когда нас должны были везти в суд, мы собрали все вещи, думали, что оттуда нас точно должны отпустить. Однако когда на суде известили об аресте на два месяца, это вообще был уже «вынос мозга». Только после этого пришло осознание того, что могу остаться здесь надолго. Мы с ребятами начали всеми способами узнавать новости с воли. Понимали, что если Майдан разойдется, мы так и останемся за решеткой. Для нас поддержка Майдана была очень важна!».
«Когда нас привезли в суд, а было это с самого утра, то посадили по три в очень маленькие камеры — в ней сидеть могло только двое, поэтому где-то часов до четырех мы сменяли друг друга: двое сидели на скамейке, а один стоял, — вспоминает Сергей Нужненко — Когда первый парень из нашей палаты удивленно сказал: «Два месяца...», то мы не очень верили, потому что не понимали, за что. Я до последнего думал, что это какая-то ошибка. Но потом и относительно меня начали говорить следователи, прокурор, судья... Когда судья пошла в совещательную комнату, я понял, что сейчас впаяют два месяца. Появилась такая злость! Что они имели против меня? Следы бензина на брюках! На брюках, которые были у милиции. Она на них могла и не такое найти. А еще были свидетельства трех «беркутовцев», в которых я даже представлен был неверно. В рапорте на одной странице написано, что я готовил палки, камни, зажигательную смесь, а на следующей — что изъяли фотоаппарат и планшет...».
«ДЛЯ МЕНЯ ЗАДЕРЖАНИЕ НА БАНКОВОЙ — КОЛОССАЛЬНЫЙ ОПЫТ. И НЕ В ПОСЛЕДНЮЮ ОЧЕРЕДЬ — ДУХОВНЫЙ»
Сергей Нужненко рассказывает, что его жизнь после пережитого особо не изменилась, дают лишь о себе знать физические травмы, полученные на Банковой. А еще появилось ощущение тревоги: «Я о том, что случилось со мной, не молчу, не отказываюсь от своих слов, не прячусь, но когда иду домой вечером, то понимаю, что нужно снять наушники и смотреть по сторонам, чтобы вдруг никто внезапно не ударил по голове. Встретив милиционера на улице, буду чувствовать себя неуютно».
ДНЕПРОПЕТРОВСКИЙ ЖУРНАЛИСТ ВАЛЕРИЙ ГАРАГУЦ, ПЕРЕЖИВ АРЕСТ И ОКАЗАВШИСЬ НА СВОБОДЕ, СЕЙЧАС ПОМОГАЕТ ЗАДЕРЖАННЫМ АКТИВИСТАМ В РОДНОМ ГОРОДЕ. В ДНЕПРОПЕТРОВСКЕ ТАКИХ СЕГОДНЯ — 18 ЧЕЛОВЕК / ФОТО С FACEBOOK-СТРАНИЦЫ ВАЛЕРИЯ ГАРАГУЦА
«Странно, но я не чувствую к милиции и «Беркуту» никакой ненависти, — говорит Валерий Гарагуц. — Я чувствую к ним жалость. Возможно, я себя так уговариваю, что они несчастные люди, что они вынуждены так жить. Также была мысль, что они все-таки не виноваты в том, что они такие. Я искал аналогии. Возможно, «беркутовцев» можно сравнить с бойцовскими собаками. Хозяин воспитал ее так, чтобы она бросалась по команде «фас». Такая собака не чувствует страха до тех пор, пока ей не скажут: «фу». Тогда животное будет сидеть. И, по-видимому, собака не виновата в том, что она такая... И я так же отношусь к «беркутовцам»: понимаю, что они — заложники системы, которая их воспитывала. Все время они спрашивали: «Сколько тебе заплатили?». Даже конвой спрашивал: «Что, вам не платят?». Им как-то странно, что человек способен делать что-то не за деньги... Для меня задержание на Банковой — колоссальный опыт. И не в последнюю очередь — духовный. Я позиционирую себя как буддист, следовательно, все, что происходит, воспринимаю как определенный путь, который я должен пройти. Поэтому я не могу сказать, что мое мироощущение очень изменилось. Скорее, я усовершенствовался. Я утвердился в мысли, что избранный мною когда-то путь, правильный».
«Сейчас тем, кто задержан на Грушевского, хуже, — убежден Сергей Нужненко. — Нас было девятеро. Такие избиения и аресты произошли впервые в Украине. Сохранилось много видео, как издевались над нами на Банковой. К нам было привлечено большое общественное внимание. Сейчас людей в СИЗО и больницах слишком много — более сотни. И власть придумала другую амнистию... Майдан не может на это согласиться».
«ЧУВСТВУЮ РАЗОЧАРОВАНИЕ В СИСТЕМЕ, ПРАВООХРАНИТЕЛЯХ»
«Моя жизнь изменилась — некоторые вещи сейчас кажутся пустяковыми, начал сосредоточиваться на главном. Да, нас амнистировали. Но за что нас амнистировать, если мы ни в чем не виноваты?! Нам как будто сделали какой-то подарок, который на самом деле никакой не подарок, — говорит Александр Остащенко. — Мы так и остались под подозрением, нам просто закон помог. По делам, относительно которых нас признали потерпевшими, никаких продвижений нет: относительно «беркутовцев», которые нас били, не происходило никаких следственных действий. Даже судмедэкспертиза, проходившая почти через неделю после событий, не подготовила результатов, а прошло уже два месяца. Я не чувствую себя в безопасности. Чувствую разочарование в системе, правоохранителях. Я понимаю, если возникнет какая-то другая ситуация, когда я буду нуждаться в их помощи, они никогда не помогут».
Сергей Нужненко пришел на киевский Майдан уже на следующий день после выписки из больницы. «От меня толку не много, но сигареты, носки приносить могу. Пока не могу ночевать, но стараюсь делать больше. На прошлой неделе был и в больнице. Милиционеры, охранявшие тогда меня, говорили, что боксы переполнены — открыли даже спецпалату, где лежал Юрий Луценко — места не хватает. Я привез ребятам продукты, потому что почувствовал на собственной шкуре, как там трудно, особенно в первые дни, когда никто из близких и друзей не может посетить человека, которого сильно побили», — рассказывает он.
«После этих событий очень многие люди, от которых я этого не ожидал, начали мне помогать, — говорит днепропетровец Валерий Гарагуц. — Это была наша общая борьба. Изменилось мое отношение к людям. Это очень важно!»
Валерий сейчас помогает пострадавшим и задержанным в Днепропетровске. Раньше, когда был еще под следствием, не афишировал этого. «В настоящее время 18 людей находятся за решеткой в моем городе. Мы носим им передачи, поддерживаем родителей. Кстати, я очень благодарен всем, кто помогал мне. Теперь у меня, по-видимому, такая кармическая потребность — отплатить тем же людям добром».
КОММЕНТАРИЙ
«ОЧЕНЬ ВАЖНО, ЧТО ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ ОСУЖДАЕТ ДЕЙСТВИЯ «БЕРКУТА»...»
Татьяна НАЗАРЕНКО, психотерапевт Службы психологической поддержки Майдана:
— Каждый из этих ребят, кроме того, что был травмирован физически, получил еще психологическую травму. Обычные люди попали в ненормальную обстановку и один из главных вопросов, которые решает каждый из этих ребят сейчас: «Как жить дальше после того, что с ними случилось?».
Каждому пострадавшему важно знать симптомы психологической травмы, такие как: потеря ощущения реальности и адекватного восприятия действительности, возможно, бессонница, проигрывание травматической ситуации в голове, осложнение в виде психоневрологических симптомов. Но есть несколько позитивных моментов, понимание которых поможет этим и другим пострадавшим от «Беркута» справиться с ситуацией. И первый из них: они живы невзирая ни на что. «Я выжил» — именно эта фраза может быть ресурсом для таких людей. Очень важно, что общественное мнение осуждает действия «Беркута». Таким образом, у пострадавших есть однозначная оценка того, что произошло: «Плохие люди сделали по отношению ко мне плохой поступок, а со мной лично все в порядке». Что же касается вопроса о том, нужно ли оставлять место, где случилось травмирующее событие, в частности Майдан, это каждый должен решить для себя сам. Иногда нужно выехать, сменить обстановку, отдохнуть. А бывает и так, что поддержка товарищей, находящихся рядом, — это самая лучшая психотерапия.
