Приехал в небольшой городок, где я окончил школу и жили мои родители. Он мало изменился с тех лет, когда мы гоняли во дворе в футбол и лазили за черешней в соседские сады. Здесь сонно течет жизнь, меняя в бывшем здании райкома КПУ чиновников новых волн и сохраняя в первозданном виде очертания улиц с двориками сельского типа. Хотя телевизионные «тарелки» заменили голубятни на крышах, и объявления об «установке Интернета» точно указывают на век, новости узнаются и распространяются по-прежнему на базаре.
— Ты посмотри, до чего довели страну! — сразу же после «здрасьте», возмущенно говорит мне сверстник из соседнего подъезда. Когда-то он был первым секретарем райкома, потом ушел в бизнес, но не выпал из здешней властной обоймы, водя дружбу с первыми лицами бело-голубого политического спектра. Видно, его здорово прижали, раз он кипит негодованием. С другой стороны, в провинции любят начинать диалоги с перечня собственных проблем и упреков власти. Пройдясь между «помидорами из Умани», рыбой из местных прудов и молдавскими яблоками, выслушаешь немало обвинительных речей. Ругают всех: Порошенко и Тимошенко, депутатов, олигархов, Путина и других героев «из телевизора». О своих — ни слова. Местный мэр правит городом четверть века, но народный гнев по поводу тарифов, операций на фронте, пенсий, дорог и зарплат его обходит, как сытый волк мелкого грызуна. Агрессия к верхам и лояльность к низам истеблишмента объясняется просто. В райцентрах живут по своим правилам и научились сохранять себя, при смене начальства в области и Киеве, еще с советских времен. Мы — маленькие люди, скажет вам любой районный чиновник, солгав лишь наполовину. Действительно, у нас все решается наверху, и чистая правда, что закрытых чуланов больше там, где меньше размер административной единицы. Местное кабельное телевидение с утра до вечера транслирует музыкальные поздравления именинникам из числа постоянно проживающих, да накануне выборов пускает к себе в студии «говорящие головы» из числа постоянно баллотирующихся в своих вотчинах. Поэтому генераторы политического возбуждения — исключительно одни центральные украинские телеканалы, замкнувшиеся в столичном мире, как феодалы в замках.
• В город своей ранней юности я приезжал в разные времена: когда здесь строили коммунизм и когда в «кравчучках» перевозили дефициты переходного периода. Приезжал и в начале войны, когда Россия оккупировала Крым и поднимала свое подполье на борьбу с Украиной в Одесской области и Приднестровье, которое отсюда в двух часах езды на велосипеде. Помню, когда вышел из вагона пустого московского поезда, поразился серости пространства: ни одного украинского флага, ни одного признака государственной жизни. Мумификацию времени подчеркивал «вечно живой», показывающий на Приднестровье, откуда грозило его царство.
Сегодня Ленина нет на пьедестале. Убрали власти во избежание эксцессов. В день украинской вышиванки у брендового гастронома трое парней пели под бандуру «Як на ті чорнобривці погляну...» Через всю привокзальную площадь — огромный лозунг для приезжих: название станции с констатацией: «Це — Україна». Сильное впечатление производят милиционеры: обратившись к ним на украинском, получаешь ответ на том же языке. Неплохо для городка, недавно говорящего исключительно по-русски.
• Национализация города произошла вне патриотического чувства. Просто собственники и начальники, в райцентрах это одни и те же люди, усвоили: все вариации на тему «ДНР» закончатся плохо, прежде всего, для имущих. Им же есть что терять, кроме цепей. Страх лишиться бизнеса, должности и сформированного за десятилетия кланового сообщества хозяев района вынудили подчиниться Киеву. Так привычнее. После оранжевой революции, угрозы были немалые, но стихли штормы и вернулись прежние времена. Почему сейчас должно произойти иначе?
• Низы тоже не хотят потрясений. Во-первых, страшно. Приехавшие сюда родственники из восточных областей рассказывают разные вещи, но ужасы и страдания присутствуют во всех вариациях. Во-вторых, Приднестровье агитирует лучше любой пиар-компании. Никто не хочет оказаться без государственных гарантий на пенсии, зарплаты, международного признания паспортов, дипломов, собственности и т.п. Контрабанда, как джек-пот, выпадавший на долю жителей украинско-молдавских сел, иссякла с установлением военного контроля границ. Жить не на что в соседнем Рыбницком районе. А рядом — в нашем — платят пенсии. Не ахти какие, но город функционирует и кое-где даже кладут асфальт. Здесь давно ничего не производится на прошлом достоянии: распилен на металлолом сахарный завод, разрушен мясокомбинат, брошен ремзавод, давно закрыты фабрики... Новое пока не появилось, если не считать аптек, магазинов и заправок. Только госслужба и пенсии обеспечивают покупательную способность населения.
• Специально опускаю название города. Суть не в том, чтобы указать место, где тяжело и долго меняется жизнь, приметы которой бросились в глаза. Хочется понять причину незыблемости провинциальных устоев. Почему в маленьких городах молодежь не целуется на улице? Почему здесь никогда не собираются на флеш-мобы и вообще, по своей инициативе. Только на день города или официальные праздники. Конечно же, исключая шумные свадьбы, где гуляют сотни. Почему здесь трудно жить вне местных правил и говорить с людьми без последствий в общественном мнении? А главное, можно ли изменить страну, если каждый, или почти каждый, райцентр не способен к переменам: власть и бизнес — у начальства, пенсии — у остальных. Или такова наша социальная экосистема, наподобие соседних Пинских болот, где журчат свежими струями Припять, Стырь и Ясельда, а посередине — непроходимая трясина — заповедник птиц и преграда человеку. Однажды я прошел на лодке тот край и долго оставался под впечатлением странного природного сочетания: движения чистых вод и затхлого застоя. Природа умеет сочетать такие вещи, находя для каждой среды своих обитателей. Может, и в нашем человеческом мире тоже должны быть места стремительной и спокойной жизни, где уставшим от волнений искателям приключений гарантирован покой и релаксация в среде, похожей на невесомость. Но как быть тем, кто желает покинуть родные тихие омуты ради непредсказуемой жизни?
