Война разорвавшимся ядром разрушила устоявшиеся уклады отношений, бизнеса, карьер. В оккупированном Луганске «кто был никем, тот стал всем». Уволенные за взятки учителя стали ректорами, медсестры главврачами, чиновники среднего звена, которые в своих анкетах унизительно писали «умею подчиняться», главами «республик». Но переселенцы, которых принято несправедливо называть «беженцами», столкнулись с массой испытаний. Они стали чужими в своем доме и не своими на земле их приютившей. Многие год назад выезжали из Луганска на две недели с парой рубашек и накопленными сбережениями в расчете на полумесячный «отдых». Какова их судьба сейчас? «День» пообщался с Михаилом МИЩЕНКО — депутатом Луганского областного совета, главврачом 7-й городской больницы, который уже год как живет в столице и которому удалось наладить успешный бизнес в сфере медицины.
— Михаил Владимирович, мне, луганчанину, за год в столице довелось пообщаться со многими людьми, которые покинули Донбасс. Судьба у всех разная. Много проблем, много неудач, есть и примеры успеха. Некоторые никогда бы не добились в Луганске того, чего достигли в короткий срок здесь. Вы главврач Луганской городской больницы уехали из родного города летом прошлого года. Здесь у вас теперь клиника, бизнес.
— Есть только одна формула успеха. Это заниматься тем, что умеешь делать хорошо. Мне повезло поработать и в частном и коммунальном секторе медицины. На протяжении 2013 — 2014 года в рамках работы в депутатской комиссии городского совета нами много внимания уделялось вопросам реформы здравоохранения, рассматривались сильные и слабые стороны проектов, которые предлагались. Естественно рождались различные идеи, которые мы планировали к реализации не только в Луганске, но и в других городах Украины. Но жизнь распорядилась так, что первый проект мы начали делать именно в столице. Я не ошибусь, если скажу, что город Луганск, так же как и Донецк, покинуло подавляющее большинство хороших и талантливых врачей, многие из которых стали участниками наших медицинских проектов в Киеве. Мы с нуля открыли много лечебных учреждений. Лицензировали их, сертифицировали. Если сравнивать с Луганском, то там мы двигались по чуть-чуть. Здесь тот путь, который мы прошли в Луганске за десять лет, мы прошли за полгода.
— Львиная доля граждан Украины оказалась за последний год в финансовом капкане. Ориентируетесь ли вы на данную категорию людей?
— У нас есть понятная программа скидок для жителей Донецкой и Луганской областей. Нужно понимать, что именно этим людям, нашим землякам сейчас приходится тяжелее всего. Если человек, к примеру, приехал из Луганска и потратил определенную сумму на дорогу, то мы ему даем на эту сумму скидку. У нас также организовано бесплатное питание, проживание для этой группы пациентов. Фактически они оплачивают только медицинскую услугу.
— Выходит так, что то, что не смогло на себя полноценно взять государство, делают сами граждане, идя на встречу друг другу. От каждого по способностям, каждому по потребностям.
— Государственная машина огромная и от того не всегда эффективная. Не всем может помочь государство, и тут не до жиру, быть бы живу. Все должны искать себе работу, искать применение. Я знаю врачей, которые работают в трех-четырех больницах. Знаю менеджеров, которые работают в нескольких компаниях. Знаю журналистов, которые работают с несколькими изданиями. Знаю учителей, которые кроме школы еще с утра до ночи работают репетиторами. Многие загрузились на работу по 12 часов в день. Дотации, которые луганчане получают как переселенцы, всех вопросов не закроют. Много проблем у людей с жильем. Мы стараемся своим медсестрам снять квартиры. Все друг другу должны помогать, искать формулы взаимодействия. Иначе не выжить. Мне приятно видеть то, что многие проекты луганчан успешны. Врачами из Луганска и Донецка в Киеве укомплектована значительная часть частных и коммунальных больниц. Масса наших специалистов преподает в университетах в Киеве
— А что осталось в Луганске?
— Ничего не осталось. Что держит адекватных людей в Луганске? Представьте, семья, в которой 4-5 человек, выехала из оккупированного города. На работу устроился только один. Жена — домохозяйка, пожилые родители на руках, двое детей. Заработать на всех невозможно. Многие дернулись и забуксовали. А в Луганске крыша над головой, какие-то знакомства. Заработать в Луганске невозможно, но многие не живут, а выживают. Они и вынуждены были вернуться, потому что на сегодняшний день не нашли себе применения. Потребительская корзина такой семьи от пяти тысяч гривен в месяц. Это самый минимум и это только еда. А съем квартиры? А непредвиденные затраты? Когда ты один или, когда речь идет о трудоспособной семье, то такие люди могут прижиться. Остальным очень тяжело. Мы бы весь медицинский персонал забрали с собой из Луганска, но, к сожалению, пока это невозможно. Этих людей жалко больше всего. Это война. И по факту они оказалось на оккупированной территории. От них ничего не зависит и им приходиться выдерживать на себе все тяготы и сумасшедшей пропаганды российских СМИ со всеми «прелестями» казачьих республик.
— А как вы относитесь к идее выборов на Донбассе?
— Посмотрите на номера машин по всей Украине. Огромное количество машин с луганскими и донецкими номерами. Кто остался в Луганске? Кто будет и кого выбирать? О каком выборе на оккупированной территории вообще может идти речь? Оттуда выехали миллионы людей. На мой взгляд там вообще не получится классических выборов даже в первые месяцы после восстановления контроля над территориями. До тех пор пока все кто жил в том регионе до начала конфликта не будет обеспечен правом голоса, идея с выборами мне кажется бутафорией. Может кто-то со мной не согласится, но я считаю именно так.
— Причем людей активных, сознательных, творческих.
— Да. Когда людей за талоны сгоняют на «референдумы» — это унижение и спекуляция. То, что сделала на Донбассе Россия — это ужасно. Во все времена попытка пересмотреть территории государств заканчивались войной. Россия аннексией Крыма развязала войну. Но это мина, которая взорвалась пока только в локальном объеме. Но может детонировать весь склад боеприпасов. Тогда это будет огромный военный конфликт. Когда я был в Луганске, то спрашивал тех, кто поддерживали Россию — неужели они не знают историю? Ведь нужно уметь экстраполировать на сегодняшний день. На что надеялись эти люди? Я даже от Партии регионов пытался выступать как депутат — не вздумайте творить свои «референдумы», это плохо закончится. О чем они думали? Придет «Русский мир», всем даст зарплаты, пенсии. Я говорил — это обман, так не будет. И таких как я было много людей, но видимо уже на тот момент от нас мало что зависело. Мы не выходили под администрацию, не устраивали штурмы с палками. И вроде как внешне показалось, что вот та куча безумцев и обманутых, стала образом всего Луганска. Мы надеялись все же что ситуация решится силами милиции. Но, извините, та же милиция, в большинстве своем, продалась за призрачную российскую зарплату. При всем уважении к тем правоохранителям, которые сейчас защищают Украину и остались верны присяге, среди милиции было много «мусора», который ждал манны небесной от «русского мира». Этот «мусор» там и остался.
— Они даже считают, что это мы предатели.
— То есть они 20 лет ходили с украинским паспортом, ели, пили, пользовался благами, а потом вдруг стали патриотами мифического «Советского Союза» или России. Так кто предатель? Ты голосовал на выборах, выбирал депутатов в украинский парламент, за украинских президентов...
— В том числе и 1 декабря 1991-го года за независимость Украины. От Луганской области 83% проголосовало.
— У нас у всех были украинские паспорта, все получали зарплату в гривнах, в той или иной степени участвовали в политической жизни страны. Я ответственно скажу, что все кто на востоке страны организовывал все эти путчи — это все были российские агенты. Это люди с русским акцентом, которые абсолютно не ориентировались в городе Луганске. Я находился постоянно на этой площади возле ОГА и этих ребят из Рязани узнавал по акценту. Можно врать, но акцент свой не спрячешь. Все агрессивные действия были спровоцированы и организованы именно этими людьми. Луганчане все больше исполняли роль массовки. Дирижировали люди извне.
— Кстати, в Киев вместе с порядочными луганчанами приехали те, кто дирижировал, в том числе и представители Партии регионов, КПУ, прочих сил.
— Есть и такое. Многие луганчане обижаются за то, что их здесь не любят. Во-первых, за что нас любить? Любовь нужно заслужить. Любовь — это эмоциональная привязка. Свой дом мы профукали. Темур Юлдашев пошел и попытался с оружием в руках защитить свой дом. Но в основом-то луганчане промолчали. Вот мы и пожинаем плоды того, что мы промолчали. У нас нет другого пути сейчас кроме как на практике, своей работой, опытом и гражданской позицией заслуживать уважение. Так мы и сможем разрушить стереотипы. Во-вторых, действительно есть приспособленцы по жизни. В прошлом году эти люди не угадали. Они ориентировались на ветер, который подул из России. Многие тогда посчитали, что Россия додавит и потому заняли пророссийскую сторону. На Россию-то им тоже наплевать. Они просто владели информацией о том, что планируется и заранее выбрали сторону, которая на их взгляд победит.
Вот только признавать свою ошибку — это очень тяжело и сложно. Они увидели, что то, что развязала Россия — это просто бойня. А эти приспособленцы привыкли жить нормально, комфортно. Зачем же им оставаться в Луганске? Зачем жить среди бандитов? Вот теперь они здесь.
— И в Рязани они не живут, хотя там «Русский мир».
— Совершенно верно. Им хорошо в Украине. Просто они думали, что останутся в своих креслах там, они продадутся и их наградят, но не вышло. Кстати, эти люди как раз есть лакмусовой бумажкой, индикатором. Раз они здесь, значит в Украине жить лучше, здесь есть перспектива и здесь безопасно. Сытость, безопасность и прислониться к сильному — вот три аспекта, которыми они руководствуются.
— Нет ли ощущения несправедливости? Многие из них были автором той беды. И сейчас они гуляют по столице, а украинцы гибнут на фронте, испытывают лишения. Кравченко, Голенко, Клинчаев, прочие одиозные фамилии очень многих заставляют задуматься о такой несправедливости.
— Наверное о чем-то думают и правоохранительные органы, и спецслужбы. Легко им давать советы, но мы не знаем всей картины. Честно говоря, мне на Клинчаева наплевать. Где он гуляет и что ест. Главное чтобы в стране был мир. Как его достичь? Если цена вопроса — свобода Клинчаева, то пусть гуляет. Но преступление против государства — это самое тяжелое преступление. Наказание догонит. Придет время, когда с каждого спросят, где он был и что делал в данный период. Всему свое время. Год назад мы столкнулись со страшным испытанием. У нас не было ни спецслужб, ни армии. Все рождалось с нуля и то что устояли, что жизнями патриотов заткнули эту дыру через которую шла страшная беда на всю страну — это трагично, и по сути сверхестественно. За год сделано работы на десятилетия. Но за многое еще нужно бороться. Те, кто предал Луганск уже не опасны, свою трагедию мы уже переживаем, факт свершился. Остается надеяться, что спустя год найдутся профессионалы, которые на корню пресекут деятельность таких «Клинчаевых» в других регионах Украины. Хороший это урок и для олигархов, прокуроров и прочих. Как оказалось, когда в твой дом приходит война — это не обходит стороной никого.
— Если так получится, что вся эта российская нечисть вместе с предателями из Луганска уйдет, то вернетесь ли вы туда?
— Это очень и очень сложный вопрос. И ответ на него лежит в следующей плоскости. Нужно понимать, что Луганск убили. Его нет. И Донецк убили. И Горловку убили. А Первомайск, Красный Луч, Ровеньки, Свердловск убили и уже похоронили. Люди, которые оттуда выехали не сидят на месте. Они ассимилируются, приживаются, адаптируются, пускают корни. Те огромные массы перемещенных людей ассимилировались в России, в Украине. Еще полгода и те специалисты, которые остались на оккупированной территории, потихоньку покинут территорию вслед за остальными. Те, кто в Луганске ищут куда бы уехать. Сейчас лето и можно редиску в огороде посеять. А ведь грядет очередная зима, которая может оказаться фатальной. Если прошлой зимой был запас прочности с былых времен, то через полгода его не будет. Представим, что город освободили. Какой стимул возвращаться? Квартира. И только. Работы нет, спроса нет, рынка нет. Заводы распилены, предприятия закрыты, экономические связи разрушены, дети учатся в других школах. А боеприпасы в городе, неразорвавшиеся снаряды, гранаты. А сколько бандитов с оружием, которое так просто не изъять. Сколько схронов этого оружия. Это опасно. В лес по грибы в Станице Луганской уже не пойдешь.
— Думаете, Луганск можно было освободить?
— Мне кажется, что украинская армия перемудрила с желанием взять город измором через процесс окружения. Но я не военный. Это моя субъективная точка зрения. Да это сейчас и не важно. Важно понимать, что будет дальше. Учитывая, что все мои худшие прогнозы, которые я пытался донести до любителей «Русского мира» год назад, сбылись, рискну сделать еще одни прогноз. Может кто-то и прислушается. На мой взгляд, ни официальная оккупация Россией, ни возврат Украины сам по себе для региона ничего не даст. У обеих стран недостаточно ресурсов для того, что бы восстановить утраченное. Существование всяких там республик с экономической точки зрения вообще не рассматриваем, оставим это для слабоумных. Для всех жителей региона остается только один шанс жить в нормальном цивилизованном мире у себя дома — это огромные международные инвестиции в восстановление Донбасса. Это может быть только международный экономический проект. Ну, а при каких условиях он возможен сегодня ясно даже детям.
