Ещё два года назад никто бы и не поверил, что трехсоттысячный город может так неожиданно оказаться в настоящем ужасе - на линии настоящего фронта.
Горловка - пьет чашу своего горя по полной.
За последний месяц не было дня, чтобы не шли бои по периметру: больше всего страдают жилмассивы Озеряновка, Зайцево, Гольма, Майорских, Бессарабка, Глубокая, Комсомолец, Строитель. Но достается и Солнечному, Короленко и Великану.
География обстрелов странная даже для сознательной «ваты».
Можно бы сказать, что все логично - «укры обстреливают окраины».
Но странно, что ни один обстрел не завершился попаданием по «гнездам» боевиков, расположенных как раз в центре города. Можно было бы бить именно по тем районам, где их «казармы» и «штабы», чтобы хоть «для картинки укроСМИ» жертвы были не только среди мирных людей. Но нет: мифические «укры-каратели-фашисты» почему «бьют» исключительно по жилым массивам. А когда дотошные жители начинают рассматривать на картах гугла (благо, Интернет в Горловке еще есть) траектории «прилетов», картина вообще может свести с ума рядового «сепаратиста»: большая часть обстрелов идет по принципу «из города в город»...
Сейчас Горловку обстреливают чаще всего ночью.
Каждое утро город считает убитых и раненых.
Жительница Комсомольца плачет: «Убитым легче - умер да и все. А что делать раненым? Вот женщина пролежала под завалом в квартире не знаем и сколько, и просто истекла кровью, потому что спасать уже никто не едет... Может, потом приезжают, когда обстрел заканчивается, а пока идет - часов четыре-пять - никто не приедет, ни «скорая», ни спасатели...»
Жительница Гольмовский: «...Вот ночью обстреливали... Кухня рухнула и ее там придавило... Спасатели приехали, свет включили, начали разгребать - так снова начался обстрел - и еще какой!!! - И они, спасатели, тоже попрятались все! А женщина до утра под завалами умерла...»
Чаще всего вообще никто не разбирает завалы и не ищет раненых и погибших. Может, только ближайшие соседи, если у них есть на это силы, потому что чаще всего это старые люди - старых в городе сейчас больше всего.
А еще никто просто не ищет людей, которые «здесь вот жили, а сейчас куда-то исчезли». Не ищут, потому что, возможно, они выехали «в Украину» или в Россию, возможно - переселились к детям или к другим родственникам здесь же, в городе, а возможно, и исчезли совсем - кто его знает... Всех пропавших посчитают после войны. Вот тогда уже можно будет сказать о причинах, по которым сократилось население города. И это будут страшные причины, говорят люди...
А чаще всего жители Горловки просто «ни во что не встревают», поскольку любая активность сейчас неуместна: сбегали на рынок (быстро, между обстрелами), постояли в очереди за гуманитарной (молча!), на работе позанимались своим делом (без обсуждений и перерывов на кофе, потому что кто-то может «сдать» за разговорчики!) - и домой! И все...
А вот дети - бегают по улицам. И это видеть просто удивительно. Потому что возникает вопрос: а что, родители не заботятся о том, что война? Или большинство родителей знает - когда обстрелы начинаются, и когда заканчиваются? А откуда?
Полгорода сейчас без воды и без электроэнергии. Кое-где нет газа. На «простые» вызовы (сердечный приступ, например или гипертонический криз!) «скорая» не едет.
А что делают фейковые власти города?
Замыливают глаза.
Строят «новое государство».
Делают вид для «маркизы»: вот только стреляют, а в остальном - все счастливы, потому свободны от фашизма...
Объявления «есть вакансии ...» появляются все чаще: образование, медицина, СМИ, торговля, ремонт автомобилей и другая сфера услуг - все нуждается в кадрах, ибо настоящие кадры уехали и не спешат возвращаться. Те, что еще остаются в городе, - не очень-то и хотят работать почти «за так». А те, что приходят на работу, - кадрами назвать трудно, потому что о квалификации и спрашивать страшно.
Жительница Солнечного констатирует: «…Специалистов в городе уже почти нет, куда ни придешь - какие-то странные люди, им не доверить ни подстричься в парикмахерской, ни укол в поликлинике сделать, ни взвесить что-то на рынке, потому что считают - как первоклассники»...
Город в ожидании технологических катастроф. В систему водоснабжения протекло 17 кило хлора? А ничего страшного, говорят власти, это совсем немного... Вырезали троллеи? Ну, и что? Заложили их на хранение, после войны повесим! Нет воды, света и газа? Будет. Ремонтируем. Надо терпеть, потому что война!
«МЧС» набирает «спасателей».
Житель города: «А что? Пойду! Зарплата там есть и это не окопы! И не выезжают они там на каждый пожар, потому что топлива лишнего нету, только после обстрелов, говорят ... »
Это тоже странно: снова все обо всём знают! А таки откуда?
Власть директивно снижает цены на овощи.
Умный житель города чешет затылок: «Это было бы хорошо, но это невыгодно продавцам и они же могут вообще те овощи нам больше не привозить... Палка о двух концах, так сказать...»
Власть разрабатывает планы по восстановлению разбитого жилья...
Власть приглашает людей отдыхать на пруду, куда завезено пять тонн песка...
Власть...
У тех, кто работает в «исполкоме» и делает такую «картинку молодой республики» в тесном сотрудничестве с оккупантами, есть имена. У тех, кто за спинами исполкомовцев руководит городом, тоже есть имена. Они всем известны. Первые - исполкомовцы - даже не таятся. Они гордятся тем, что поддерживают «власть» и «спасают» жителей города от «полной разрухи».
А жители - пытаются выжить.
Каждый в меру своей совести.
Житель Гольмы: «Встретил старого друга, много вместе чего пережили, казалось - я его хорошо знаю. Поручкались. Разговорились о военной жизни. И вдруг он говорит: «Я в подвале работаю... Трудно мне, не выдерживаю... Кровь, конечности поотрезаные убирать... Ну, там укров, фашистов допрашивают... А я убираю... Ну, и самому иногда приходится с кем-то поработать... Там перемесили уже где-то 70 этих укров... А что - фашисты! Спать только вот плохо стал... Нервы...» Смотрю на него - и кровь в жилах стынет! Даже спиной к нему повернуться уже не могу: страшно! И думаю вот – сдаст он меня в тот подвал, как укра, или нет?..»
Вот так на линии фронта и живут...
