Происходящее ныне в России интересует украинцев, прежде всего, в связи с настроениями русского социума. Ничего утешительного сказать не могу: украинофобия сплачивает все социальные слои и группы. Правда, если разобраться, не так уж их и много. Есть две больших группы: люди во власти, при власти, на службе у власти — и просто люди. На языке родных осин: конвой, блатные в стачке с ним и мужики. Все, кто при власти, могут жить только за счет мужиков. Сплачивается такой социум крымнашем, войной и всем, что с ней сопряжено. Поэтому сомнения в праведности русской агрессии по всему миру — покушение на общественные устои в самом прямом смысле этих слов.
И вроде бы художник Павленский, который поджег двери ФСБ и заявил в суде, что это его протест против осуждения Савченко и Сенцова, герой. А вот у многих именно после выступления в суде не осталось сомнений, что все это провокация, поджог рейхстага. Такая же азефовщина, как с Навальным. К такому выводу подводит пошаговый разбор действий Павленского: эту акцию невозможно было провести без соучастия ФСБ, предоставившего возможность:
♦ приблизиться к двери с группой журналистов, у которых была аппаратура;
♦ облить дверь бензином;
♦ поджечь бензин;
♦ провести видеосъемку и фотосессию на фоне горящей двери.
Не утверждаю, что Павленский завербован, но ему, очевидно, позволили все это сделать. Он же давно под колпаком, в разработке. До того он прибивал мошонку к брусчатке Красной площади и устраивал другие подобные акции. А сейчас, как и в советские времена, если спецслужбы не хотят допустить участия человека в любой акции, он просто не может выйти из дома или задерживается по дороге. Планы Павленского, явившегося на Лубянку с группой журналистов и канистрой бензина, не могли не быть известны ФСБ и не только ей.
Вспоминается анекдот про Штирлица, шедшего по Унтер-ден-Линден в гимнастерке со звездой героя совсоюза, с рацией и волочащимся за ним парашютом. Он никогда не был так близок к провалу.
Именно такой протест нужен власти, как нужны ей вуайеризм, национализм и популизм Навального. Протест истеричный, разрушительный и пошлый. Да, пошлый. Фотография Павленского на фоне горящей двери выполнена в нацистской стилистике и напоминает обложки современных книг по оккультизму и прочей дребедени. Есть в ней и нечто от горящих крестов ку-клукс-клана.
И никакого другого протеста нет и не будет. А то, что было, следует, наконец, оценить адекватно.
Русские оптимисты говорят, что они в 1985 году и представить себе не могли миллионные антикоммунистические демонстрации в Москве. Но они не хотят помнить главного: в России — в отличие от других бывших союзных республик — не было ни одной акции, которая так или иначе не была бы связана с властью и различными группировками в ней. Самые массовые демонстрации и митинги 1990—1991 года вплоть до защиты Белого дома не могут считаться проявлением общественной субъектности, делом гражданского общества, которое так и не появилось на русской земле. Все это делалось либо в поддержку царя Горбачева, либо в помощь царю Ельцину, либо чтобы подсобить хорошим боярам — радетелям за народное дело. И очень многие участники этих акций уже в 1992 году стали ходить на демонстрации супротив царя Бориса, за новых бояр-заступников.
За тридцать лет не изменилось ничего. На демонстрации 2012 и 2013 годов выходил офисный планктон, смирившийся с корпоративным фашизмом, офисным рабством, в котором каждый боится стать лохом и лузером, а потому становится стукачом и садистом. На митингах шумели профессора и доценты, смиренно выполняющие идиотские бюрократические требования, всегда понимающие, какого студента можно унизить, а какого не стоит. Русскую интеллигенцию печалит не поражение в правах, а поражение в статусе. И занимается она борьбой за статус, которая в блатном мире называется битвой за масть. Вот и все содержание ее общественной деятельности и теперь, и раньше. Последние надежды были потеряны с возвращением Путина в президенты. Тогда и произошел всплеск активности. А сейчас что ж...
Люди во власти и рядом с ней, нувориши и неократы после преодоления определенного барьера перестают замечать копошащуюся в стране биомассу. И потому невозможно понять тех, кто подглядывает за ними, кто тратит время и силы на обличения и возмущение. Они же просто хотят обратить на себя внимание тех, кого поносят. Все по Гоголю:
«Я прошу вас покорнейше, как поедете в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите: живет Петр Иванович Бобчинский».
Они сами осознают себя биомассой. И все их поношения — лишь признание и подтверждение этого статуса. Во время болотно-белоленточной активности я сказал, что прогрессивная общественность пытается разбрасывать несобранные камни. И что она принимает арьергардные бои за наступление. Тогда власть пошла на подавление активности, потому что та была сопряжена с выборами и порождала вопрос о легитимности правления нынешней элиты. На фоне этого удивительно терпимым показалось отношение к участникам антивоенных акций и к демонстрации памяти Бориса Немцова. Казалось бы, центральная тема, я сам только что говорил о ее чрезвычайном значении.
Центральная, да. Но те акции никак не были связаны ни с одной властной группировкой и не ставили под сомнение право властвовать тех, кто властвует. Потому и были всего лишь копошением биомассы. Зачем же повторять зверства прошлых лет — все равно протестующие утром разойдутся по своим офисам. Так что пусть себе.
А Павленский — вообще подарок. Теперь прогрессивная общественность совсем забросит протестную активность. Вот же он — герой, отдувающийся за всех. Все же остальные займутся малыми делами. Они в наше время просты и благородны: рабы просвещают рабов в границах, определенных рабовладельцами. Большим делом было бы просвещение рабовладельцев. Не все допущены, но все хотят.
Картина грустная, но какая есть. Но сама по себе она не столь уж печальна. Совсем беспросветной ее делает другое — нежелание называть вещи своими именами, видеть очевидное. Например, то, что нынешняя русская экспансия, в частности в Сирии, несопоставима с вторжением в Афганистан, которому противостояли и иудео-христианский, и исламский миры. Сейчас ни о солидарности, ни о сопротивлении речь не идет — весь мир не знает, как угодить кремлю, который и сам не ожидал такой вседозволенности. И это только один пример.
Если приверженцы цивилизованного развития Украины и России и дальше будут отказываться от признания своего поражения, они сделают его последствия необратимыми. Мир меняется не в лучшую сторону, понимание этих изменений крайне неприятно, но необходимо. Иначе останешься марионеткой в кремлевском кукольном театре.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист, Москва
