Что вообще такое «элита» и существует ли она в нашей стране? Каким образом на нее может влиять гражданское общество? При каких условиях запрос на перемены в Украине будет реализован в институциональном измерении? Ответы на эти вопросы ищут сегодня политологи, журналисты, представители собственно гражданского общества. Найти новую, более широкую перспективу, а также выяснить, какова в нынешние времена перемен роль научного сообщества, пытались участники знакового круглого стола «Власть имущие и гражданское общество: вызовы для Украины», который прошел недавно в Институте философии им. Г.С. Сковороды НАН Украины.
Как констатировал модератор мероприятия, ведущий научный сотрудник отдела философии культуры, этики и эстетики Института философии НАН, доктор филологических наук Олег Билый, сегодня между гражданским обществом, волонтерами с одной стороны и лидерами государства — с другой растет пропасть недоверия. Новый уровень коммуникации, которого удалось достичь на Майдане, сегодня фактически уничтожен. Главная причина — сохранение старых способов управления и политического мышления вообще, которые вступают в конфликт с новыми реалиями и изменениями в обществе. На взгляд профессора Билого, яркий пример, показывающий наглядно эти тенденции, — бюрократическое отношение власти к науке и, в частности, к Национальной академии наук. Поиск путей, позволяющих избежать нового противостояния между властью и обществом, которое на этот раз может иметь роковые последствия для самого существования Украины, стал одним из лейтмотивов беседы.
АНАТОЛИЙ ЛОЙ: «СМЕНА ЭЛИТ — ЧЕРЕЗ ОБЩЕСТВЕННОЕ ДАВЛЕНИЕ, А НЕ РЕВОЛЮЦИЮ»
Главный докладчик круглого стола доктор философских наук Анатолий Лой отметил, что сегодня, и особенно в украинских реалиях, стоит говорить скорее о политическом классе, а не о политической элите. По его словам, для западного политического мышления характерна модель общественного договора, предусматривающая признание за человеком определенных естественных прав, часть из которых он добровольно передает своим представителям во власти. Для такого политического порядка принципиальны транспарентность и ответственность субъектов политической деятельности. Принятие решений осуществляется не только собственно политиками — значительную роль играет их среда, сегодня это политические журналисты, политологи, социологи и т.д.. Таким образом, западная политика сегодня устойчиво связана с интеллектуальными кругами. Например, президент США Барак Обама, выходец из Чикаго, сформировался как политическая фигура в значительной мере под влиянием Чикагского университета и местной газеты Chicago Tribune.
А вот об украинском политическом классе такого, к сожалению, сказать не можем. И причину, на взгляд А. Лоя, стоит искать в его истории. Ведь он является наследником советской «элиты» — партийной номенклатуры, которая в начале 1990-х объединилась с бизнес-кругами. И именно от номенклатуры перенял свои ключевые черты — закрытость, коррупцию и бюрократизм. Представители отечественной постсоветской бизнес-политической «элиты» получают сверхдоходы, эксплуатируя имеющийся у них доступ к государственным капиталам и ресурсам. Естественно, что к новаторству, инновационным технологиям они остаются безразличны. Нетипична для европейской политической реальности и социальная структура украинской «элиты», к которой среди прочего почему-то принято относить чиновничество, сотрудников прокуратуры, судов. «После каждого Майдана мы удивляемся, почему не появляется новая элита. Вроде бы «перетряхиваем» ее, но структурных изменений не происходит. Дело в том, что в этом круге есть своеобразная внутренняя солидарность, не зависящая от партийной принадлежности, — своих они не сдают», — объясняет Анатолий Лой. Один из последних ярких примеров — команда Януковича, представители которой за незначительными исключениями до сих пор не утратили свои позиции в Украине. В этом контексте, на взгляд А. Лоя, уместно говорить о (по К. Марксу) эзотерическом и экзотерическом измерениях деятельности политического класса. Украинская «элита» живет как бы двойной жизнью: с одной стороны, есть правовое государство, законы, Конституция, которые нужно соблюдать, а с другой — определены внутренние правила игры. Такая раздвоенность разваливает государственные институты и провоцирует противостояние между властью и обществом. Майдан продемонстрировал, что в нынешних реалиях политический класс невозможно изменить революционным путем — а вот общественное давление должно оказываться постоянно, убежден А. Лой.
ЕВГЕНИЙ БЫСТРИЦКИЙ: «КОНСЕНСУС НА УРОВНЕ ИДЕНТИЧНОСТИ — ПРЕДПОСЫЛКА РАЗВИТИЯ И РЕФОРМ»
Возможность такого давления зависит от многих факторов. Один из них — эффективная коммуникация, в частности между властями и обществом. Без нее поиск ответов на вызовы, представшие сегодня перед Украиной, просто невозможен. На взгляд заведующего отделом философии культуры, этики и эстетики Института философии НАН, доктора философских наук Евгения Быстрицкого, сегодня, в частности благодаря социальным сетям, можем наблюдать радикальное уменьшение личной области жизни человека и увеличение сферы публичной. Каждый «лайк» — это публичное мнение, которое прямо или косвенно влияет на принятие государственных решений.
На взгляд Е. Быстрицкого, гражданское общество является своеобразной амальгамой между правовыми и моральными предписаниями, традициями, разными формами символизации и жизненным миром (по Э. Гуссерлю и Ю. Габермасу) как определенным горизонтом смыслообразования, который делает возможным любое осознание, действие. То есть, невзирая на технологический прогресс и другие исторические обстоятельства, основополагающим для существования и развития гражданского общества и политической культуры остается уровень идентичности. Для Майдана такой идентификационной основой, последним фундаментом и движущей силой было определено «проукраинское ощущение», осознание Украины как культурной ценности, считает Е. Быстрицкий. Делегитимация власти, которую сегодня можем наблюдать, кроме очевидных факторов, таких как ухудшение экономической ситуации и отсутствие реформ, вызвана прежде всего отсутствием консолидированной политической воли, которая лежит в основе любого государственного решения. В придачу к эгоистическим мотивам власть имущих, повсеместному конфликту интересов, ключевой преградой здесь является отсутствие единой идентичности. Если на уровне гражданского общества такой разобщенности просто невозможно избежать, то на уровне элит, власти речь идет о препятствии эффективной работе правительства и государственных институций, с которой следует бороться. Очевидно, именно поэтому так часто возникает вопрос: является ли украинская элита собственно украинской, то есть является ли Украина для нее наивысшей ценностью? Одна из опасностей нынешнего состояния, убежден Е. Быстрицкий, заключается в том, что ситуативная по своей природе элита, которая не отражает интересы целого общества, берется за принципиальные вопросы вроде внесения изменений в Конституцию.
АНАТОЛИЙ ЕРМОЛЕНКО: «ИСТОРИЯ РАЗВИВАЕТСЯ ПО СПИРАЛИ... ИЗ КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКИ»
По убеждению заведующего отделом социальной философии Института философии НАН, доктора философских наук Анатолия Ермоленко, традиционная неспособность украинской власти к диалогу с обществом — это проблема модернизации, которую в Украине никак не удается решить. «Модернизация вдогонку постоянно чередуется в нашей стране с определенной регрессией, — считает Анатолий Ермоленко. — Советской эпохе в целом был свойственен процесс демодернизации. Имею здесь в виду модернизацию не техническую и научную, а в первую очередь модернизацию социально-политических институтов. В этом контексте советская власть была периодом своеобразной рефеодализации. Сегодня мы в значительной мере продолжаем эту тенденцию — как известно, история развивается по спирали, но, к сожалению, иногда — по спирали из колючего провода». Одним из проявлений закрытости, монологичности и безответственности власти является, по его словам, характер нынешнего конституционного процесса. Если Конституционная ассамблея времен Януковича была своеобразной формой квазиоткрытости, то сегодня нет даже этого.
По мнению профессора Ермоленко, после Майдана главная задача гражданского общества заключается в том, чтобы выработать такие формы давления, которые заставили бы власть двигаться в направлении модернизации и в итоге привели бы к настоящей революции, а именно — к трансформации институционной системы. По его словам, гражданское общество в Украине сейчас проходит этапы развития, аналогичные тем, которые в свое время имели место на Западе. После Революции Достоинства в общественной сфере произошли качественные перемены — если раньше подавляющее большинство организаций имело внешнее происхождение и финансировалось на средства западных фондов, то сегодня набирают вес инициативы, являющиеся проявлением настоящей самоорганизации граждан. Именно это, как считает А. Ермоленко, дает нам основания надеяться, что, в конце концов, будут выработаны такие механизмы давления, которые позволят изменить не только отдельных представителей при власти, но и систему в целом, и что важно — не прибегая к средствам Майдана.
ВАХТАНГ КЕБУЛАДЗЕ: «СЕГОДНЯ УНИВЕРСИТЕТ — ЭТО ЗОНА КОМФОРТА, А НЕ ХРАМ ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ»
Но можем ли мы говорить, что влияние гражданского общества на государство всегда способствует развитию последнего? «Новорожденные институты гражданского общества сегодня часто берут на себя функции государства, и государство вовсе не против этого, — рассуждает доцент КНУ им. Шевченко и НаУКМА, доктор философских наук Вахтанг Кебуладзе. — Получается, что гражданское общество предает само себя — оно не давит на государство, а просто подменяет его функции, тормозя таким образом его развитие». Выход здесь, казалось бы, — инкорпорация волонтеров в государственные структуры, но можем ли мы тогда говорить, что это — гражданское общество, спрашивает Вахтанг Кебуладзе.
По его словам, оба Майдана были попыткой перезаключить общественный договор. Во время Помаранчевой революции сделать это не удалось, поскольку начиналась она с либеральной модели Дж. Локка, а завершилась авторитарной моделью Т. Гоббса. Последний допускал отказ граждан от своих прав и полномочий в пользу суверена (В. Ющенко), который единолично решит все общественные проблемы. Отсюда и разочарование, которое вскоре почувствовали бывшие участники протестов.
Однако сохраняется ли в обществе запрос на развитие и реформы не только на время Майданов, но и в более долгосрочной перспективе? В обществе в целом, а не только в среде активистов и волонтеров? Кажется, ответ на этот вопрос не очевиден. Яркий пример тут — отношение общества к высшему образованию. «Чего хочет от университета обычный украинец? — спрашивает Вахтанг Кебуладзе. — Науки, образования? Нет, сегодня это даже не диплом, как было раньше. На мой взгляд, сейчас университет — это, прежде всего, своеобразная зона мягкого режима. Для 17-летнего украинца сейчас существует три пути социализации: университет, армия или тюрьма. Ведь если ты не попадаешь в университет и не идешь в армию, уклоняясь от мобилизации или призыва, в конце концов оказываешься в статусе делегитимизированного, в теневой сфере и потенциально в тюрьме. Каждый гражданин, у которого есть сегодня сын призывного возраста, будет готов отдать его в любой вуз — просто, чтобы тот не оказался на улице или на фронте». Именно таков, по мнению В. Кебуладзе, общественный запрос на высшее образование, и университеты, к сожалению, готовы его удовлетворять.
Очевидно, формирование адекватного общественного запроса на развитие и реформы — это также первоочередная задача элиты. Не только той, что в министерствах, но и настоящей — интеллектуальной. Как отметил заведующий отделом истории зарубежной философии Института философии НАНУ, доктор философских наук Виталий Лях, происхождение нового общества возможно лишь через усвоение новой ментальности, то есть глубокого осмысления новых ценностей и моделей социального уклада, соотношение их с нашей собственной историей. Если же, подвергаясь влиянию европейских партнеров, мы просто будем копировать их риторику и наследовать определенные внешние проявления, это только ослабит наше государство и будет приводить к постоянному воспроизведению предыдущего положения дел. Условно говоря, кто бы ни победил Януковича, со временем он будет становиться таким же «Януковичем».
Круглый стол, состоявшийся в Институте философии НАНУ, без сомнений можно считать шагом в этом направлении. Очевидно, что такие мероприятия выполняют и другую важную функцию: обращаясь к насущным проблемам общества, научное сообщество оправдывает в глазах последнего необходимость своего собственного существования. Ведь в последнее время слишком много людей, в частности при власти, пытаются подвергнуть сомнению эту аксиому.
