Владимира Семиноженко считают одним из самых молодых действительных (и активно действующих) членов Национальной академии наук Украины. Но все его почетные звания и достижения трудно перечислить. Достаточно сказать, что он, дважды (1992, 2000 гг.) лауреат Государственной премии Украины в области науки и техники, лауреат Международного конкурса в области ядерной физики (1999 г.). У него свыше 420 научных трудов, больше 80 патентов и изобретений. Среди публицистических произведений академика «Украина: наука и инновационное развитие», «Инновационная стратегия украинских реформ», «Украина: путь к постиндустриальной цивилизации» и другие.
Ученый и политик (он несколько раз избирался в парламент Украины) является одним из авторов нашей первой Конституции. Он был первым министром науки и технологий, трижды вице-премьером Украины, возглавлял Государственное агентство по вопросам науки, инноваций и информатизации Украины, работая в котором, обеспечил создание основ электронного правительства. Покинув государственную службу, Семиноженко снова с головой окунулся в реальную науку, продолжив руководить Научно-техническим комплексом «Институт монокристаллов» НАН Украины. А в прошлом году его переизбрали председателем Северо-Восточного научного центра НАНУ и министерства образования и науки Украины и членом Президиума НАН Украины.
Так что в день рождения Владимира Петровича «День» имел все основания не только поздравлять именинника, но и интересоваться, чем и как живет современная украинская наука.
— Куда сегодня идет наша наука: вперед к мировому уровню или в каком-то другом направлении?
— К счастью, о нашей науке в родных пенатах еще вспоминают, а кое-кто за рубежом даже утверждает, что она — это главное, что у нас сегодня есть и предлагает наращивать сотрудничество именно в этой сфере. Мир воспринимает нашу страну не только как территорию, где разгорелся серьезный, в том числе и военный, кризис, но и как страну науки.
В отличие от всех других сфер общественно-экономической деятельности, наука либо мировая, либо о ней вообще не говорят. Не бывает науки украинской или, скажем, польской. Наука только мировая. Потому что ученый должен показывать всему миру свои результаты, а если они не соответствуют мировому уровню, то он их просто не может нигде показать — он нигде не сможет опубликовать результаты своих исследований, да и патент его никто не купит и никто не станет внедрять его разработки. А если ученый может показать мировому сообществу какой-то свой результат, то это означает, что он уже на мировом уровне.
Активность украинских ученых сегодня очень высокая, хотя численность их на тысячу работающих у нас в среднем раза в три меньше, чем в Евросоюзе. При этом государство выполняет свои обязанности лишь в объемах, которые в 10 раз меньше, чем предписано законодательством по отношению в ВВП. Повторяю, сегодня наша наука, безусловно, находится, по определению, на мировом уровне. Но в кризисном, как и вся страна, состоянии. Кризиса, тяжелее нынешнего, не было с начала 90-х годов. И все же именно наука — это та сфера, которая в состоянии влиять на конкурентоспособность Украины.
— А есть ли сегодня в нашей стране молодые ученые, способные возродить былую славу страны и ее науки? Есть ли в Украине мотиваторы для них и для будущих поколений, которым предстоит двигать науку?
— Главная мотивация в науке — это природная любознательность, стремление достичь результатов, чтобы утвердиться в этой жизни и в общественном мнении. Не менее важны и материальные мотивы. Но если первая — это неотъемлемая черта человека, а тем более молодого, то вторая, к сожалению, очень часто выталкивает молодых ученых за пределы страны. Но в НАНУ сохраняются коллективы, включая и тот, который я имею честь возглавлять, где треть научных сотрудников это молодые ученые. Они не только показывают хороший уровень знаний и работы, но и заряжают своей энергетикой весь коллектив. И не случайно в Украине уже стало традицией, что научная молодежь избирается в ученые советы институтов, молодые сотрудники становятся членами советов директоров научных объединений. Я не боюсь быть банальным, когда повторяю, что молодые ученые — это будущее Украины.
— Удовлетворяет ли вас техническая база сегодняшней украинской науки? И каким должен быть ее бюджет, чтобы она хотя бы приблизилась к той, которая существует в развитых странах?
— Если согласиться с определением, что наука либо мировая, либо ее вообще нет, то понятно, что материальная база науки должна измеряться в валютном эквиваленте. Это должно относиться не только к стоимости приборов и установок, но, честно говоря, и к зарплате. Потому что ученый — это очень гибкий человек. Когда его приглашают в другие страны, то он вынужден сделать соответствующий выбор и переехать в другие страны на зарплату, которая, как минимум, в 10 раз выше, чем дома. А финансирование академии с 13 года уменьшилось в валютном эквиваленте в четыре раза. В тех странах, которые понимают, что без науки они неконкурентоспособны, я не беру в пример Европу и США, ситуация другая. Скажем, в Пакистане средняя зарплата профессора в 7 раз выше, чем у министра. И, тем не менее, у нас пока есть кому работать. Без НАНУ не решаются ни проблемы национальной безопасности, ни сложнейшие задачи в энергетике, в том числе атомной.
Некоторые наши институты, хотя я чувствую ваш скепсис, сумели своими силами обеспечить себе очень хороший технический и технологический уровень. Иначе им бы не удалось представлять свои результаты, сделало бы невозможным заключать договора о научном сотрудничестве с ведущими лабораториями мира, что для многих наших организаций стало теперь основным источником доходов. Но наука не может стоять на месте. Считаем: примерно ста нашим институтам нужно основательно обновить все оборудование. А его комплект, скажем, в области материаловедения, может стоить от 5 до 10 миллионов долларов. Получается, нам, если помечтать, необходимо полмиллиарда. Кого-то эта цифра может смутить. Но это была бы самая лучшая инвестиция в Украину из всех, которые могут реализоваться. Эта мечта просто обязана осуществиться...
