События последних недель актуализировали вопрос, который и до этого периодически выходил на первый план общественного дискурса, — возможна ли в Украине честная и ответственная журналистика? Кажется, именно так должна формулироваться на концептуальном уровне проблема, показанная наглядно «казусом Сергея Лещенко». А на уровне повсеместных разговоров в городском транспорте, где не употребляются ни слово «дискурс», ни понятие «концепт», дискутируют о том, все ли в Украине журналисты продажные, а если вроде бы и не все, то за сколько можно купить самых принципиальных и боевых из них? Примерно так же ведут речь и об антикоррупционерах: сколько стоит направление их внимания в нужную сторону или осуществление операции «закрой глаза, да как можно сильнее»?
Ну, а то, что целый ряд известных журналистов публично поддержали Лещенко и Ко — мол, все законно, средства легальные, покупка квартиры оформлена верно, и нечего заглядывать в чужие карманы, — только подняло градус общественных настроений. Ведь посполитые граждане (не суть важно, с высшим образованием или со средним) считают, что не может журналист-расследователь, который разоблачает преступные сделки сильных мира сего, зарабатывать на этом достаточно большие средства; а вот пулю в лоб или автомобильную катастрофу заработать честный антикоррупционер может, и такое случалось и случается не только в Украине. Точно так же и руководительница неприбыльной организации не может зарабатывать миллионы, если, конечно, эта неприбыльность не является средством отмывания чьих-то неправедно добытых денег. Правы ли эти граждане, те самые «маленькие украинцы», как их назвал когда-то популярный, а ныне уже забытый политик? Как по мне, имеют. А еще они имеют полное право считать деньги в чужом кармане, если это карман политика, чиновника или просто знакового публичного деятеля. Ведь граждане-избиратели должны (да, именно должны!) контролировать истеблишмент, иначе они теряют саму возможность быть гражданами, как это случилось, скажем, в некоторых соседних странах, и не только в них...
Да, действительно, вполне вероятно, что все деньги, которые имели в своем распоряжении фигуранты нынешнего скандала, — это законно добытые деньги, и все документы оформлены правильно. Но существуют же общественная мораль и журналистский этос; по крайней мере, они должны существовать. И их нормы могут далеко не всегда совпадать с буквой закона. Объясню на примерах.
Такой нестандартный марксист, как Анатолий Луначарский, утверждал в свое время: ведущей чертой буржуазного этоса, то есть культурных образцов и норм поведения, является честность. Ведь какие нормальные товарно-денежные отношения, какое расширенное производство, какое развитие национальной экономики возможны при отсутствии честности в деловых операциях? Можно, конечно, стремиться «утопить» конкурента, но нельзя при этом выходить за определенные рамки (пусть и не очерченные правовыми нормами), потому что игнорирование правил игры повернет против тебя силу не только закона, но и обычая.
Впрочем, к честности (несокрушимости «купеческого слова») буржуазный этос на наших поприщах не возводился. В начале ХХ века в среде серьезных предпринимателей было принято приблизительно треть чистой прибыли пускать на личные потребности, столько же — на расширение или модернизацию производства, а остальное — на благотворительность, на социальные потребности населения. Нельзя сказать, что эта система была идеалом социальной гармонии, но она все же работала — даже в условиях самодержавия, которое ограничивало и экономическое развитие, и социальное партнерство, и политические права предпринимателей. А вот нувориши во время Первой мировой войны, «сев» при содействии государственной бюрократии на выгодные заказы (система «откатов» заработала тогда в полную силу), эту традицию сломали. Они оформляли свои сделки законным образом, но при этом гребли все под себя. И такое поведение стало не самым последним фактором общей ненависти нищих вообще ко всем состоятельным в 1917-м.
Поэтому кажется, что некоторые знаковые журналисты и антикоррупционеры (то ли лица, которые пытаются объединить эти два качества) слишком уж подобны упомянутым нуворишам последних лет существования Российской империи. Ведь, кажется, нужно считаться с общими настроениями в нищей стране и с тотальным неверием в то, что честный журналист может зарабатывать в этой стране миллионы, не обслуживая кого-то из «денежных мешков». А еще учитывать стоит журналистский этос (к счастью, он все же существует, хотя и во фрагментированных частях журналистского сообщества), объективную потребность действовать так, чтобы общественное доверие к масс-медиа не уменьшалось и далее (а в последний год такое уменьшение стало фактом). Так как установка — «я возьму свое табло, а там хоть трава не расти», — не совместима ни с профессиональным этосом, ни с нормами деятельности в современном обществе. Это — психология наемника, кондотьера, грабителя-оккупанта, а не честного и ответственного гражданина, тем более борца-антикоррупционера.
На этом можно было бы поставить точку, если бы еще не одна приметная вещь. По какой-то причине герои скандала в своих антикоррупционных расследованиях почему-то избегают — по крайней мере, в последние годы — рассказов о действиях персонажей, которые стояли у истоков кланово-олигархической системы в Украине, которые и создали эту атмосферу почти тотальной коррумпированности органов власти всех уровней. По какой причине, интересно, резкое повышение благосостояния антикоррупционеров совпало с изменением векторов их расследований и разоблачений? Я понимаю, что здесь тоже все законно: о чем хочу, о том и пишу, — но вписываются ли чудеса такого пошиба в журналистский этос и простые нормы нравственности?
