В начале этой недели появилась хорошая новость: приказом министра инфраструктуры Украины Владимира Омеляна государственное предприятие «Специализированный морской порт «Октябрьск» переименован в государственное предприятие «Стивидорная компания «Ольвия». Пример разумной декоммунизации и в то же время «штрих» к многолетней идее главного редактора «Дня» о том, что именно Ольвия должна стать николаевским «брендом». Этой теме даже был посвящен один из выпусков глянцевого «Маршрута №1» (за июль 2014 года). Лариса Ившина написала тогда в своей колонке: «Газета «День» хотя и не проводит «раскопку», однако мы просто стимулируем к тому, чтобы люди шире посмотрели на мир и на себя. Если каким-то образом их это «тронет», то, я убеждена, они сами захотят узнать больше. Но им нужно найти и нажать «отправную точку». Именно об этом я думала, посещая Николаев еще во времена, когда мэром был Владимир Чайка, ушедший от нас, но город его благодарно помнит. Беседуя с ним, я спросила: «Что можно назвать брендом Николаева? Как вы это чувствуете?.. Этим вопросам о «ребрендинге» города я застала его несколько врасплох, но он предположил: «Возможно, это наши известные соки?..» Я тогда ответила, что это очень важно, ведь торговые марки создают рабочие места, наполняют бюджет, но я имею в виду несколько другое. Поэтому я спросила: «А как относительно Ольвии?» И он пораженно ответил: «Действительно!» — и начал с восторгом вспоминать и перечислять все «сокровища» Ольвии, в частности и бронзовых дельфинчиков, которые были прапрапредками первых денежных монет. Николаеву нужно что-то, чтобы он ассоциировался с высокой культурой, чтобы было понятно, что это пульсирующая цивилизация, которая не угасла...».
Новость о переименовании стала поводом для актуализации глубинных историко-географических пластов, которую осуществил в своем материале наш автор из Николаева, кандидат географических наук Вячеслав Кулаков.
«Переименовали порт, поду-у-маешь...»
ПРИМЕР ДЕКОММУНИЗАЦИИ
Переименовали один из портов в Николаеве. Дали ему красивое, броское имя. Ну и что, скажете вы: был «Октябрьск» (Сентябрьск, Ноябрьск… какая разница, хотя мы понимаем «откуда ноги растут») – стал «Ольвия». А не «подумаешь»! А ведь это самый древний порт в Украине (хотя в той древности, о которой речь, и порт, и сама Ольвия находились «ровно напротив» - на западном берегу Бугского лимана). А это уже феномен! Но – почему, все-таки, «Ольвия»; ведь топос не совсем правильно указывает истинное место порта в античности?
Мы позволим себе смелость подойти к этому феномену с… нациетворческой стороны, такой важной в наше время. Мы найдем объяснение сакральности самой территории, исходящей от названия. Мы используем известное в науки понятие «фрактал», чтобы показать, как из малого, из топонимического зерна может вырастать мощный колос, название которому «патриотизм».
Древность края зафиксирована историей – и Николаев совсем рядом с античной Ольвией, в пределах её хоры. Поэтому не удивительно, что для нас – тех, кто вырос на этой земле, кто трудится на ней, кто проникся её корнями – историческим прецедентом «истинного» человека был грек, древний эллин.
А древний грек, вынужденный искать пристанища за тридевять земель и три моря от родной ойкумены, не был «добрым» и другого человека не считал добрым.
Он просто всеми фибрами души хотел жить.
И шел к последней трагической грани, чего психологически был лишён человек нашей цивилизации, но к которой нас вновь пытаются вдруг подвести сегодня.
Не станем уточнять, какую из цивилизаций современного мира – с неоднозначно трактуемыми полярностями – следует взять за образец, дабы, всячески придерживаясь концепции sustainable development, скорректированной в 2002 году на «Всемирном саммите по устойчивому развитию» в Йоханессбурге соответственно к «Новой программе цивилизационного развития в XXI веке», добиться той самой «устойчивости в развитии», однако заметим, что выживание и в природной среде, и в культурной – равно как и в мозаичной гиперсреде множества «реальностей» – есть главная предпосылка человеческого креатива, вокруг которого только и наращивается цивилизационный «кристалл».
ПРИМЕР ИДЕАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
Вот и Ольвия, античный полис-государство в Северном Причерноморье, разве не была она полигоном для выживания на голой местности – в приморской степи, настолько суровой, что Овидий, оказавшись в тоскливом ссыльном одиночестве, жаловался в «Письмах с Понта»: «зимой здесь так холодно, что рыбы замерзают во льду, а зима длится девять месяцев»?..
Когда ищешь ментальные огни, которые, как зажигательные смеси, ярко вспыхивают, указывая путь, – разве не к ней, к Ольвии, обращаешься мысленно? Разве не от неё идёт то дивное излучение? Не её ли граждане-борисфениты, крепкие телом и духом, зажгли манящее «?’vеn-tо» – свет, от которого «есмь пошла» святость самой земли?..
Ольвия, эта античная жемчужина Северного Понта, была основана в VI веке до н. э. ионийцами из Милета на высоком берегу лимана, при слиянии его с морем, и названного Ипанисом – будто бы за наличие вокруг озера, «матери Ипаниса», пастбищ диких белых лошадей.
Степной простор, который поглощал и город – собственно полис, и сельские усадьбы – ольвийскую хору, стал главной выразительной чертой окружающих ландшафтов – далью, которая с детства приучала колонистов к бдительности, к постоянному ожиданию нападения, к ощущению, что не-сегодня-завтра их жизнь оборвет стрела налетевшего с севера кочевника, когда тому вдруг станет не по нраву ситуация равноправного партнёрства: на его, в чем он был уверен, «священной» земле.
А то, что эта земля была для скифа – в его скифском мифе – прародиной, засвидетельствовал сам Геродот, оставив нам свои впечатления о Гилее, вытянутом в море полуострове в нескольких лигах от Ольвии.
Где-то там, в болотистых лесах Гилеи, величайший Геракл… совершая свой девятый подвиг… поимел змееногую Эхидну, принудившую его к этому… способствовал появлению трёх сыновей: Агафирса, Гелона и Скифа; от младшего пошли скифы царские, а всё потому, что оставил Геракл всем троим свой лук и пояс с золотой чашей – с условием, что владеть страной будет тот из сыновей, кто сумеет натянуть его лук и опоясаться его поясом; справился с отцовским наказом только Скиф, в дальнейшем получивший от своих благодарных потомков имя Колоксай – Царь-Солнце.
Как же не ожидать эллину отмщения – от самой Степи, от её народа?..
Или самому стать народом?
Новым народом. Другим народом. С тем же характером, но с другими намерениями.
А степью, кроме людей-на-конях, бегали сайгаки, куланы, лисы, зайцы, дрофы. А рыбное население близлежащих рек и лиманов составляли осетровые, скумбриевые, кефалиевые, сомовые, карповые и другие виды рыб, съедобных и вкусных, и было их такое несметное количество, что побратимам своим, «затриморским» далёким, могли они много пожаловать – в обмен на технологические тонкости и конкретные изделия для быта и войны, если и когда война становится бытием.
ПРИМЕР ЭТНОГЕНЕЗИСА
Всё это определило place-of-homeland – новую родину древнегреческих поселенцев, поскольку благоприятно совместились экоусловия и удобное геопространственное положение: на пересечении древних торговых путей.
Этнически смешанное население (другим оно и не могло быть: сюда пришли хвацькі грецькі хлопці, без женщин пришли…) ольвийской хоры (иначе, округи – территории, на которую распространялось влияние Власти и Права той античной цивилизации, что выстроили её в средиземноморской ойкумене люди, объединенные названием «греки», а выходцами были они как раз из этих, северопонтийских, краёв, но сколь глубока их историческая память – нам не ведомо и никому не ведомо… разве что сам?й ноосфере ведомо) занималось земледелием, выпасало скот, ловило рыбу, которой – на выходе-то в море, чем, собственно, и определялось решающее значение ольвийского топоса! – водилось великое множество, слыло по всей ойкумене умелыми ремесленниками, купеческим геном не обделенными, а ещё, все скопом, были они хорошо обученными и дисциплинированными воинами, надежными в защите отчего дома, но главное – они были демократами, способные выбрать себе Лидеров, которые, в свою очередь, были подотчётны гражданам, периодически собиравшимся для этой цели на самом почитаемом месте – на агор?… а богатые помогали бедным, и когда выдавался неурожай, пустели закрома богатых в пользу неимущих, и разбивались вдребезги закладные записки, потому что были из обожженной глины, и этих свидетельств сознательно стертой с памяти зависимости археологи обнаружили достаточное количество, и даже рабы имели у них семьи, но не имели прав: выбирать Лидера и быть избранными.
Так и создали они, в короткие исторические сроки, свою независимую державу, которую прославили эффективыным трудом и умением защитить себя.
Объединенные силы людей разных, но взлелеянных одной территорией, и врага одолевали в большинстве стычек. Одолели они, когда пришло время, а случилось это в 332 году до Христа, и Александра Македонского, до того непобедимого. Ольвию вздумали разрушить, стереть с лица земли и полис, и мелкие поселения 30 тысяч солдат полководца Зопириона, ставленника «Великого» на землях Понта. Так они, борисфениты Ольвии, рассеяли по степи вояк наместника Фракии – и сделали это, объединившись с «варварами», то есть автохтонами, «сеявшими просо», и примкнувшими к ним скифами, с лихим бесстрашием «упокоили» римские когорты, привыкшие к дисциплине и отлаженным приёмам.
ПРИМЕР НАЦИЕТВОРЧЕСТВА
А почему они не дали себя покорить? А потому эта земля была для них священной, а священную землю надо оборонять до конца, до последнего.
Но территория хоры находилась и под божьим покровительством. А святилища, которые назывались extra-urban, оказывается, заранее определяли границы вмешательства в местный ландшафт!..
Таким образом, изначально приграничные земли ольвийского полиса были окружены, как сказали бы сегодня, «священным фронтиром» - некими участками суши, преимущественно, прибрежной, которые, на стыке Земли, Воды и Неба, наиболее притягательны для отображения культа.
Для пущей функциональности требования, определяющие меры предосторожности, сводились к ландшафтной возвышаемости подобных топосов. Благодаря более широкому обозреванию «всего вокруг» они становились оплотом гражданского бдения для борисфенитов – созревшей в определённом геопространстве нации. Иначе: Территорией сформированной нации. Как это следует понимать – опять спросите вы?
Лев Гумилёв в двадцатом веке отметил геосубъектность этногенеза. Как закономерного планетарного явления. Мы, в веке двадцать первом, говорим уже о нациегенетическом явлении. И – сформулируем его сущность.
Территория рождает нацию. Нация не меняет территорию, а сформированная территорией нация закрепляется на ней, и уже другой территории эта нация иметь не будет.
Давайте продолжим рассуждение вместе… Земля сначала… – край, land, где мы общностью, данной нам свыше, у-местились, то есть нашли свое место на планете; самоутверждение – потом: кто такие «мы». Почему мысль не впереди «процесса», не опережает намерение, а лишь результирует его – в формулировании: «на-а-ция!»?
Почему мы любим свой флаг и поём: «Моя страна…», почему?..
Потому что так мы выражаем наши эмоции гордости. Мы патриоты – а патриотизм есть непреходящее, внутренне выстраданное, поклонение знакам национальной идентичности. Патриотизм – это религия почвы; не намерение и не архетип, а коллективное чувство сакральной полноценности в осознанном как «родной» вмещающем ландшафте.
Итак, мы сами сформулировали дефиницию, то есть определение. Нация – это продукт у-мещения.
А умещение «в чём-то» всегда компактно. Оно направлено «внутрь», а не «вовне».
Но случается, что: «а-мы тут а-главнее, а-все остальные а-будут у нас на посылках»… Поиски «своего места» есть причина завоевательных войн. «Дайте мне еще территорий, и все немцы будут счастливыми!» «Дайте мне еще территорий, и пролетарии всех стран будут счастливыми»…
Я могу привести другие примеры – пожалуйста! Но вы прекрасно подберёте их сами, понимая, что все они будут антиимпериалистические. А как же иначе: идущий в чужую землю всегда будет агрессором, а расширяя не-свою, но ставшую «своей» среду обитания, волей-неволей становится захватчиком, бандитом, агрессором, империалистом. Поэтому тот, кто знает, что такое «империя», кто осилил её агрессорскую сущность, без труда сам подберет аналог.
ПРИМЕР ПАТРИОТИЗМА
А чем николаевец может гордиться, так это тем, что свою родную землю как территорию, как «лэнд», он репрезетирует для остальных в виде научно доказательного фрактала – части украинского целого. Земля как планета рождает геосубъекты; равным другим геосубъектам выступает Украина: в виде привычной нам state-nation – крепкой нации-государства. Но зерном этой современной нации было некое conglomeration of diverse peoples – скопление у-мещенных субэтносов, судьбой обреченных делить территорию не на сферы влияния, а на со-в-местное проживание. На условно очерченной территории в низовьях рек Днестра, Южного Буга и Днепра в определенное время – античное, а, может, и несколько раннее – родилась нация, именуемая нами борисфенитами.
Они очертили свои границы. Границы своей нации. Охват границ сетью святилищ extra-urban (внегородских) возник не случайно; он являлся системой взаимосвязанных сакральных зон…
Античный Ахилл, властелин Понта, который был для людей, создавших полис, превыше других очеловеченных богов, в условиях «смешения этносов» уступил часть огромной своей духовной власти местному божеству Борисфену, а всё потому, что «дух местности» и есть Борисфен – бог огромной реки и окружных земель. Место ольвиополита, «местечкового» гражданина, занял борисфенит – хозяин всего Северного Причерноморья.
На юге, на острове Левке, который сегодня называется Змеиный, возвышалась «опора богов, принявших кровь Фетидова порождения»: святилище Ахилла, обожествленного ольвиополитами героя Троянской войны – Понтарха, владыки Понта Эвксинского; на юго-востоке – extra-urban Ахиллов Бег на Тендровской косе; еще восточнее, в Гилее – а это современный Кинбурнский полуостров, в виде глубоко вытянутый в море песчаной косы, – греки воображали себе среду обитания богини Луны и самый дремучий лес на косе назвали ее именем: «священная роща Гекаты».
На востоке – южнее той местности, что сегодня и называется «Порт Ольвия», возвышалось святилище богини Деметры; от неё в жизни античного грека – и понтийца-полукровки в том числе – зависело многое: и урожай, и… в элевсинских мистериях проходила инициация юношей; еще одно Ахиллово святилище находилось на юго-западе – на мысу Бейкуш, выходящем в другой лиман, который сегодня называют Березанским, а древнее его название не сохранилось, учитывая, что во времена Геродота лимана не было, но общая конфигурация была примерно такой же, репрезентируют лиман как речку Брезант, от которой и пошло название и острова, и лимана, что означает «крутосклонный»; на севере хоры, где между двух рек, Ингулом и Бугом, вырос на большом полуострове город Николаев, находился extra-urban, воздвигнутый в честь Апполона.
Для античных греков принцип выбора местонахождений внегородских святилищ – согласно сторонам света в территориальной структуре полиса – объясняется предназначением именно им быть сакральными оберегами конкретного региона освоения.
ПРИМЕР НАЦИЕТВОРЧЕСТВА - 2
В государственном гимне современной Украины есть слова, подтверждающие эвристическую мысль о территориальном «зерне» украинской нации (корректнее будет сказать: об одном из «зерен»…): «…запануем и мы, братья, на своей сторонке!». То есть, мы, которые генетически ощущаем притяжение именно этой земли, будем хозяевами на своей территории, «в своей стране»; о чужих странах вообще нет речи – мы там не хотим и не будет «панувать». Но за свою «душу и тело мы положим»…
…А вы говорите: «переименовали порт, поду-у-маешь…»
POST SCRIPTUM, который вряд ли расценят как назидание – и всё же…
Продолжается и в наше время трансформация национальной идентичности. Повествование о земле ольвийской важно уже потому, что соотносит исследованную нами «сакральную полноценность» с духовной предрасположенностью и ольвиополита, и нашего современника, который, задумываясь о значении для своего народа памяти поколений, избавляется от колониального патернализма где-нибудь в субэкваториальной Африке (и не только – увы, и в ближнем своём окружении ты встретишь аналог африканца, «не ведующего, что творит» его сосед: а он «своё» творит, не оставляя тебе право на «твоё»).
…Память поколений отражалась на жизни внутри полиса – внешними факторами сакрализованность ольвийского пространства не исчерпывалась. Ведущее место в пантеоне борисфенитов занимал древний бог Бог-Солнце – Апполон, которому поклонялись земледельцы-дануняне, обитавшие здесь, на территории от Дона до Дуная (дон-/дан- на санскрите: «водный поток», «река»), еще со времён, когда в междуречье больших рек сеяли просо и пшеницу, ковали мечи и рала, и колесницу, на всякий случай, изобрели тоже здесь… бог, который оставался верховным покровителем Ольвийского государства ровно столько, сколько длилась его история, а длилась она тысячу лет.
Культ «поддерживался на государственном уровне» – сказали бы сегодня. Главным местом почитания была непосредственно Ольвия; там, на агоре, доверенными лицами – союзом мольпов – приносились посвящения Апполону Дельфинию. В березанских (на острове Березань найденных) граффити он фигурирует как Целитель, то есть «бог, который излечивает». Поклонялись и Апполону Ликею, когда привечали его как защитника пастухов и охранителя скота (эпитет ликейский означает «волчий»), и Апполону Таргелию (в честь этого бога пели особые песни и приносили в жертву быков и овец).
Что мы же мы имеем, с точки зрения гуманитарной географии?
А имеем то, что Ольвийский полис и его хора (порт «Ольвия» территориально и акваториально входит в неё) оказались топосами, контуры которых очерчены богами и защищены ими от любого постороннего вмешательства, от нежелательного вторжения, от недоброго взгляда и агрессивного намерения.
Таков наш второй итоговый вывод…
