21 ноября 2013 года. В вечерних новостях — Юрий Бойко, который на русском языке зачитывает из письма официальную позицию Кабинета министров, подбирая слова и запинаясь. В тот осенний день правительство Николая Азарова остановило процесс подготовки к подписанию Украиной соглашения об Ассоциации с ЕС. С этого решения власти три года назад начались события, которые вызвали тектонические сдвиги, — не только в Украине, но и во всем мире.
Украинские медиа представили сообщения о смене внешнеполитического курса государства преимущественно без комментариев, или вместе со своей оценкой, которая сводилась к неутешительному выводу: «Пропало все» (это — цитата из заголовка одного Интернет-издания от 21.11.2013). Несмотря на все притеснения и преследования, в стране тогда была свобода слова — конечно, частичная, но все равно — была. Тоталитарное государство власть построить не осмелилась, потому что до 21 ноября еще пыталась делать вид, что идет в Европу, и сохранила свободные медиа и доступ к социальным сетям.
«Встречаемся в 22:30 под монументом Независимости. Одевайтесь тепло, берите зонтики, чай, кофе, хорошее настроение и друзей. Перепост всячески приветствуется!» — это легендарный пост журналиста «Української правди» Мустафы Найема, которой он обнародовал в Фейсбуке 21.11.2013, где-то около 20.00.
Принято считать (почему — это отдельный разговор), что именно эта заметка стала толчком для начала Евромайдана. Также этот пост зафиксировал начало движения многих представителей СМИ в политику, но это, наверное, также тема отдельной статьи — не о журналистике, а о журналистах.
Нужно отметить, что впервые слово «Евромайдан» появилось именно в социальных сетях, именно в эти дни, 21—22 ноября 2013 года. Хештег #Євромайдан тогда сразу попал в тренды Twitter. Но все же от настоящего информационного взрыва нас отделяло еще несколько дней.
Первые ошеломляющие новости, которые все изменили и вызвали настоящее информационное цунами, появились утром 30 ноября. Помню хаотический эфир «Эспрессо ТВ» — было заметно, что телеканал не готовился к субботнему марафону в прямом эфире, но кровавое избиение студентов заставило изменять программу.
Именно в ответ на первое столкновение было создано сообщество Евромайдан-SOS и его страница в «Фейсбуке», которая стала постоянным источником информации о ходе событий. Наверное, с того времени традиционная журналистика на Евромайдане уступила активистам и блогерам, которые сообщали на своих страницах новости о протестах, — сначала в Киеве, а затем в регионах.
Все время, пока продолжался Евромайдан, социальные сети — преимущественно «Фейсбук» — были основным источником получения оперативной информации. Сведения поступали круглосуточно, и тысячи украинцев с тех пор постепенно привыкли просматривать свою ленту новостей в «Фейсбуке» целый день, перед сном, просыпаясь ночью и спросонку рано утром.
Еще одной составляющей «евромайдановской» журналистики стали прямые телетрансляции и «стримы» — видеовключения из эпицентра акций протеста. С помощью интернет-технологий каждый мог стать очевидцем событий — даже из-за границы можно было увидеть то, что происходит на центральной площади столицы Украины прямо сейчас.
«Помню одну из первых трансляций Евромайдана, — рассказывает главный редактор киевского бюро «Радио Свобода» Инна Кузнецова. — ...Услышав о стриме, она [Руслана], прежде чем отвечать, обратилась к собравшимся: «Люди, благодаря этой видеокамере, нас сейчас видит весь мир, давайте зажжем фонарики наших мобильных и скажем: «Украина — это Европа». «Слова о «всем мире» были в тот момент очень большим преувеличением, но преувеличением пророческим, — добавляет Инна Кузнецова. — Потому что уже через три дня нас начали узнавать на улицах, а наши трансляции с Майдана брали интернет-сайты и телеканалы. Еще через неделю некоторые видео «Радио Свобода» из Киева можно было увидеть на CNN, разрешение на их использование просили ведущие мировые агентства и известные кинодокументалисты».
Для жителей городов, где проходили протесты, прямые эфиры и «Фейсбук» стали основной мотивирующей силой, которая передвигала их с диванов на холодные и опасные улицы. Именно так люди собирались на киевский Майдан со всех районов столицы ночью 11 декабря, во время штурма...
Наиболее шокирующие кадры за все время противостояния были 18—20 февраля 2014 года. Благодаря тому, что у тех, кто не боялся, были камеры, а те, кто был с камерой, не боялся, мы смогли наглядно увидеть цену, которую заплатила страна за требование евроинтеграции.
«Когда ты видишь, как убивают людей, трудно сохранить спокойствие и оставаться фотографом. Потому что в первую очередь ты — гражданин этой страны», — считает Александр Ратушняк. Он работал fashion-фотографом, но с началом протестов пошел на Майдан. Его снимки вошли в перечень самых поражающих фотографий Революции Достоинства. Один из самых известных кадров — «Противостояние на Институтской. Побитые милицией отец и сын идут по улице» — был сделан 18 февраля. «Перед атакой силовиков видел, как так называемые «правоохранители» набирали в руки камни, у одного из них даже за пазуху был засунут молоток. Зачем? А через некоторое время на Институтской я увидел два привидения. Сначала я не поверил своим глазам: в центре города шли двое людей, лицо и одежда которых были ярко красные от крови... Казалось, что это персонажи какого-то жуткого фильма ужасов, но это были живые люди, и кровь была настоящей», — такую аннотацию добавляет Александр к своему снимку.
Руководитель турфирмы Игорь Захаренко до начала протестов в основном снимал роскошные курорты и экзотичные путешествия. 20 февраля он снял самые шокирующие кадры расстрела Небесной Сотни на Институтской. Отснятый материал Игорь передал в редакцию «Радио Свобода». А затем выложил в своем «Фейсбуке» со словами: «Мои видео и фотографии увидел весь мир. Но сам я еще не успел их увидеть. Поэтому выкладываю все фотографии. Может, кто-то узнает себя, родственников, друзей. Многих уже нет в живых...». Потом Игорь Захаренко рассказывал в интервью, что этот день, 20 февраля, ему еще долго снился...
...Во время столкновений с силовиками журналистов били, и даже убивали, но репортеры и активисты Евромайдана продолжали снимать, стримить, писать весь период протестов. Украинцы — и весь мир — имели возможность постоянно получать информацию о том, что происходит в Украине. Несмотря на разное отношение собственников СМИ к Евромайдану, в медиа не было засилья откровенной лжи или пропаганды в «стиле Раша ТВ». Это, бесспорно, результат еще первого Майдана. После «журналистской революции» 2004-го, когда журналисты пообещали говорить только правду, украинские медиа, действительно, изменились, и, как оказалось, неотвратимо. Конечно, манипуляции в медиа остаются и совершенствуются, но очень радует, что даже технологии влияния на общественное мнение усиленно маскируются под объективность и соблюдение журналистских стандартов. Это, действительно, очень ограничивает возможность манипулирования. И поэтому, хотя в медиасфере «есть над чем работать», можно констатировать, что два Майдана, хотя и не справились со всеми своими задачами (это еще мягко сказано), но точно обеспечили нам возможность открытого обсуждения самых сложных тем, свободу высказываний и плюрализм мыслей.
