Открытие выставки, представляющей очередной этап новых наработок, в феврале, в собственный день рождения, (или вокруг этой даты), стали для Ольги Петровой хорошей традицией. Меня в этой, полной молодого задора и творческого энтузиазма, женщине — художнике и философе, ученом и писателе, искусствоведе и публицисте — поражает необыкновенная работоспособность, любовь к жизни, желание открытий, приобретения новых знаний и новых впечатлений. Все это «выливается» в новых книгах и научных исследованиях, картинах и статьях, талантливых учениках и выставках. Все это бесконечно радует ее почитателей как в Украине, так и далеко за ее пределами.
Концептуальные основы классического авангарда, отцами-основателями которого по праву считают Франца Марка и Василия Кандинского, гласят, что искусство развивается по принципу решительного отказа от «калькирования» природы и натурализма. Каждый видит окружающий нас мир, но художник, абстрагируясь от него, создает собственную реальность.
Нефигуративная живопись, представленная в экспозиции Ольги Петровой «Wordless. Первоэлементы», — демонстрирует непобедимое желание ухода от мира материального к духовным исканиям, созданию собственного мира. В котором каждый, всматривающийся в картину, открывает собственный «третий глаз», и обретает новую эмоциональную гармонию.
Выставка собрана из работ разных лет — от 1996 до 2018, и интересна трансформацией ощущения времени, как самим художником, так и его зрителями. Так, «Возрождение», написанное в 1996 году, пронизано светом надежды. А в «Синем-Ш», — нестыковка разновеликих, угловатых фигур «придавлена» тяжелым, темным кадмием.
— Для адекватного восприятия искусства нефигуратива (композиций «без слов»), — говорит Ольга ПЕТРОВА, — особое значение приобретает культура услышать зрителя, его интуитивное постижение произведения как наваждение. Этот диалог зрителя с произведением является драгоценной возможностью в согласии двух индивидуальностей — автора и реципиента. Василий Кандинский считал, что диалог важен при условии, что «желание сказать « произведением встречает просветленное любовью желание «услышать» произведение», потому что «объяснение само по себе не способно приблизить человека к нефигуратива».
