Политика американского президента Дональда Трампа во многом не вписывается в те правила, к которым привык мир. И это постепенно меняет традиционные отношения в геополитике. Последний саммит G7 в Канаде это ярко продемонстрировал. В западном лагере между партнерами возникла проблема единства, что не может не играть на руку России, которая ведет войну против Украины. Последние визиты канцлера Германии Ангелы Меркель, а затем президента Франции Эммануэля Макрона в Россию — это успех Путина. Аналогично можно сказать и по поводу заявления Трампа о необходимости вернуть Россию в G7. Все это должно стать предметом серьезного анализа в Украине. Как себя вести в этом треугольнике: США — Европа — Россия? Беседуем с министром иностранных дел Украины (2003—2005 гг., 2010—2012 гг.) Константином ГРИЩЕНКО.
— Украинский политзаключенный Олег Сенцов, которого российская власть по сфабрикованному делу приговорила к 20 годам лишения свободы, уже почти месяц голодает в тюрьме. Что может повлиять на ситуацию, чтобы освободить Сенцова?
— Только повышение политической коммуникации по этому поводу, а это значит, что вопрос украинских политзаключенных включаться в повестку дня переговоров, которые ведутся президентом США, руководителями европейских стран с Москвой. Украина же, конечно, должна в первую очередь постоянно затрагивать этот вопрос в мире. Но это не является гарантией того, что будет тот ответ, который мы ожидаем. Ухудшение состояния здоровья и реальная опасность жизни Сенцова будут серьезным фактором влияния, но не думаю, что Москва так легко это будет воспринимать. Четкий план, который сегодня дал бы результат, вряд ли кто-то может предложить.
ФОТО НИКОЛАЯ ТИМЧЕНКО / «День»
— Устоит ли единство ЕС перед Москвой?
— Я думаю, это больше заслуга не Кремля, а реакция на политику американского президента Трампа. Нежелание прислушиваться к мнению европейских политиков, игнорирование их национальных интересов приводит к тому, что лидеры ЕС ищут альтернативу. И, наверное, на континенте они не видят другой альтернативы, чем Москва, хотя это неадекватно, конечно. То, что существует разочарование Европы в вопросе как-то влиять на США, следовательно, она ищет возможность действовать независимо, в том числе наводит мосты с Кремлем, это реакция на то, что сильно раздражает Европу. Также нужно учитывать то, что американцы очень мало теряют от санкций против России, основной груз падает на плечи европейцев, поэтому они все больше задумываются над тем, стоит ли продолжать нынешнюю политику.
— В чем заключается логика политики Трампа по отношению к ЕС — это сугубо экономические интересы или что-то большее?
— Вообще говорить о логике политики Трампа можно, но ответов пока никто не дал. Поведение даже не американской администрации, а лично Трампа — это серьезный предмет для исследования психологии и политики принятия решений, корни которых кроются в желании нравиться базовому электорату. Лозунг, что вся глобальная политика является внутренней, локальной политикой, уже приведена к высшему знаменателю. И поскольку базовый электорат Трампа имеет очень упрощенное понимание роли международных отношений, роли США в этих отношениях, то он выполняет то, что обещал (обеспечение внутреннего рынка, создание новых рабочих мест за счет возвращения производства американских кампаний в Штаты и так далее). При этом не обращается внимание на советы и мнения высокопрофессиональных экспертов, в том числе и приближенных советников самого Трампа. Поэтому должны быть сформулированы совсем новые критерии, которые могут быть здесь применимы. Но логика, которая работала при предыдущих администрациях, больше не работает.
— Какое имеет влияние политика Трампа на устоявшиеся правила в мировой геополитике?
— Очень необычно жить в ситуации, когда непредсказуемость стала правилом. Раньше это было редким исключением, а сегодня все должны считаться с тем, что ни личные отношения Макрона с Трампом, ни значение торгово-экономических масштабов между США и Германией, ни уровень традиционного доверия между Штатами и Великобританией больше не являются определяющими факторами. А что может являться определяющим, пока никто не нашел. Никто не может объяснить чрезвычайную симпатию Трампа к Путину, ведь никаких очевидных политических преимуществ это ему вроде бы не дает. Несмотря на то, что США как государство проводят жесткую политику, вводя новые санкции против России, роль президента является чрезвычайно весомой. Да, он не может в любой момент полностью отменить или уменьшить объем санкций, но он точно может влиять на их вввод и имплементацию, а главное на отношение американских и европейских корпораций к их выполнению. Следовательно, мы живем в мире, где никто однозначно не может повлиять на события, кроме самого Трампа. И чем дальше такая непредсказуемость охватывает новые регионы, тем больше он сам не в состоянии будет остановить развитие тех или иных событий. Это намного усложняет работу дипломатий любого государства.
— Можно ли сказать, что в ситуации частичного хаоса выигрывает Россия?
— Сказать, что они выигрывают, будет преувеличением, потому что цена, которую им придется платить за это, очень велика. Впечатление силы или уверенности, которые они пытаются демонстрировать в мире, стоит им очень дорого: ограничение экономических возможностей, сужение каналов доступа кредитных ресурсов, нежелание многих банковских структур иметь с ними дело и т.д. И все это будет грузом еще долгое время. Если по Донбассу теоретически ситуация может быть решена в дальней перспективе, то с Крымом этот груз будет сопровождать Россию очень долго. Я не думаю, что умные люди в России довольны тем, что произошло. Да, на сегодняшний день Россия в тактическом понимании извлекает определенные выгоды, причем больше не благодаря своим усилиям, а потому, что так складывается ситуация. Те же решения Трампа, например, по «иранскому вопросу» создали дополнительное напряжение или поднятие пошлин для своих партнеров.
— Все-таки останется ли Европа единой?
— Будет борьба двух тенденций. Евроскептики и популисты будут раскачивать лодку, но ничего альтернативного предложить они пока не способны. Европа не может себе позволить центробежные тенденции, если хочет выдерживать конкуренцию с такими игроками, как США и Китай. И, как видим, альянс Франции и Германии за последнее время только укрепился. Это две основные экономики Европы. Думаю, дискуссий будет много, но никто не готов отказываться от евро. Убежден, что Европа сохранит свои позиции. Мое личное мнение по поводу выхода Британии из ЕС позитивное. Она никогда не считала себя Европой. Конечно, есть позиция Венгрии, Польши, Италии. Кстати, многие выражают мнение, что это даже к лучшему, что в Италии выбрали тех, кого они выбрали. Этот опыт, скорее, приведет к тому, что впоследствии вернутся более опытные и понятные силы, которые не будут создавать лишних волн в Европе.
— По вашему мнению, удастся ли остановить «Северный поток-2»?
— Польша точно уже исчерпала свои возможности, а Украина их и не имела. На сегодняшний день США являются главным барьером на пути реализации этого проекта. Если будут применены санкции против немецких компаний, что, правда, приведет к еще большим обострениям трансатлантического сотрудничества, тогда такой проект будет отложен. Попытка немецких политиков обнадеживать, что сохранится транзитная роль Украины, — это еще хуже, чем будапештские гарантии.
— Главный вопрос — какую политику в этих реалиях проводить Украине?
— К сожалению, мы опять возвращаемся к тезису, которым руководствуется Трамп, — вся политика является локальной. Прежде всего, мы должны иметь такое правительство, которому будут доверять как украинское общество, так и внешние партнеры. Речь идет не только о Западе, нынешней власти не доверяет практически никто. Не знаю никого, кто бы не имел проблем с восприятием того, каким образом нынешняя власть выполняет свои декларации и обещания. Поэтому не стоит надеяться, что на наши инициативы будет какая-то реальная реакция. Это первое. Второе — сегодня уже все ждут результатов украинских выборов. Ритуальные встречи, конечно, будут, и можно обращаться к королям, наследным принцам с просьбой помочь с миротворцами, а они с удовольствием будут говорить — да, но на выходе вряд ли мы что-то получим. Поэтому главное в настоящий момент — сохранить стабильность, однако это не значит, что не нужно выходить с конкуренцией идей.
— Каких изменений стоит ожидать после парламенских выборов?
— Не берусь сейчас оценивать, какой спектр политических сил попадет в парламент, так как большинство сегодняшних политических прожектов базируется на флюидном положении вещей, когда все может измениться достаточно глубоко. Возможность изменения власти существует, но это зависит от многих факторов. Нужно наконец вводить какое-то стратегическое планирование, мы не можем принимать бюджеты только на годовой основе. Стратегическое планирование должно быть хотя бы на три-пять лет, потому что без этого мы никогда не выйдем из ямочных ремонтов, не построим мосты, социальные объекты и т.д. Власть люстрирует или фильтрует профессиональные кадры, а затем удивляются, что никто не выполняет ее же решения. С этим нужно заканчивать. Нужно уметь отстаивать свои позиции с кем угодно: МВФ, ЕС, США, Россией...
— Вы лично планируете принимать участие в выборах?
— Это стоит делать, когда у нас будет пропорциональная система и когда ты являешься частью команды, которая идет с профессиональной программой, а не раздает продуктовые наборы или показательно строит какие-то площадки. Политическая сила должна предлагать реальные изменения и выставлять людей, которые способны что-то предложить обществу в целом. Я не исключаю, что буду принимать участие в выборах, но решение буду принимать ближе к выборам. Надеюсь, до этого будут приняты изменения к избирательному законодательству, которые позволят политическим силам быть независимыми от конкретных спонсоров, а сама система предвыборной конкуренции будет больше ориентирована не на популизм, а на реальную программу.
