Ольга-Мария Юлиановна Кобылянская осталась в глазах близких людей гордой и неподвижной ...
Полтора десятилетия назад вернувшись в Черновцы, на средства от продажи своих произведений в Советской Украине писательница наконец выкупила родительский домик.
Последние пяти лет жизни, после повторного паралича в 1938 году, писательница потеряла способность самостоятельно ходить. С мая 1929 г. до самой смерти за больной родственницей ухаживала семья приемной дочери - племянница Галина-Елена Панчук-Кобылянская (внебрачная дочь брата Александра), ее муж и двое милых детей. Собственных потомков у Ольги Юлиановны Кобылянской так и не появилось, поэтому чужой семейный очаг оказался таким уместным. Как-то быстро блеснула и погасла жизнь - в одиночестве, нищете, без средств на лечение ...
Из жизни она едва не пошла насильственно. Соседи говорили, что зимой 1942-го кто-то из своих, местных горожан, "доброжелательных" черновчан (агент №8) сообщил румынской сигуранце (тайная полиция), и от военной администрации Буковины жандармерия получила приказ круглосуточно следить, искать повод, чтобы арестовать (!) "коммунистическую пропагандистку", писательницу, весьма уважаемую в СССР.
***
Когда в июне 1940 г. на Буковину зашли красные, в местных просоветских газетах запестрели пропагандистские статьи, якобы подписанные О.Ю.Кобилянськой. О них литератор и понятия не имела. Более того, когда по случаю 35-летия литературной деятельности, ее притащились поздравлять представители новой власти, писательница высказала, в каких реалиях находится, говоря:
- Со мной все в порядке, спасибо ... Только бы в Черновцы большевики не пришли!
Румынским фашистам в марте 1942 г. тоже с ней не повезло.
Они уже готовили показательное судебное дело, и даже из жизни немощная Ольга Кобылянская ушла сама, бледная и несломная Гортенза. Как отомстила оккупационная власть? Запретила печатать некролог на украинском языке и произносить любые речи над могилой. Даже после смерти Ольга Кобылянская льнула к Украине, но на стене в застекленной рамке поблек засушенный букетик эдельвейсов, ее любимых цветов.
***
На Родину у О. Кобылянской был путь многострадальный.
Она родилась 27 ноября 1863 года в г. Гура-Гумора в уезде Сучава, и это было тогда Герцогство Буковина, Австро-Венгрия (ныне - г. Гура-Гуморулуй, Румыния). Девочка была четвертым ребенком в многодетной семье присяжного писаря Юлиана Яковлевича Кобылянского (1826- †?), который принадлежал к благородному роду, имел собственный герб, был родом из Галичины. Однако бумаги о благородном происхождении по легкомыслию деда, Якова Кобылянского, нотариально не подтверждались, так как он считал, что для благополучия сыну достаточно ума в голове. Это произвело впоследствии большое влияние на судьбу писательницы.
Мать, ополяченная немка Мария Иосифовна Вернер (1837-1906), происходила из семьи, давшей миру немецкого поэта-романтика, драматурга Захария Вернера (1768-1823). Любимой темой для своих исторических драм этот искренний друг поэта-романтика Эрнеста Гофмана (1776-1822) выбирал столкновение язычества ... с христианством.
***
Ольга росла не изнеженной барышней, возилась по хозяйству: убирала, готовила, штопала...
Однако, даже в подростковом возрасте, имея друзей среди сверстников, чувствовала себя одинокой: среди книг росла бледная «Гортенза».
Красивая женщина почти всю жизнь стыдилась собственных фотографий:
- Мне совершенно стыдно, что моя фотография пошла в мир, по городку Кимполунгу (Двоеполье)
***
Ольге Кобылянской в юности посчастливилось сорвать цветок, являющийся символом сильного мужчины. Тогда она и понятия не имела, что цветок окажется роковым. Потому что он обусловил неотвратимость ее одинокой судьбы.
Казалось, различные человеческие таланты направляли ею в разные стороны, определяя различные роли в жизни. В частности, в 1884 году актрисе любительского театра Ольге Кобылянской предложили ангажемент, но девушка, учитывая суровые семейные взгляды на мораль и отношение к сцене, предложение решительно отвергла.
С другой стороны, как и другие дети уездного канцеляриста Юлиана Кобылянского, зимой Ольга охотно каталась на коньках, летом вместе с братом Степаном ездила верхом. Так она добиралась - не ради развлечения - в ближайшие села послушать грустные гуцульские песни, увидеть быт и нравы простых буковинцев.
***
Первые рассказы начинающей писательницы, созданные на немецком языке, издатели снисходительно возвращали, мол, несовершенны - язык, композиция, характеры. Единственное, что девушке дарило утешение, это прогулки по природе, особенно - на коне, верхом. [Sic!]
- Я плачу от горя и негодования в этих строках. Разве у меня нет, что есть и пить? Мне хорошо живется, так чего мне еще надо? О Боже, мне надо четыре стены, кусок хлеба, лошадь и покой...
В тот мучительный период становления Ольга неожиданно нашла поддержку у новой знакомой. Ею оказалась дочь уездного врача София Окуневская (1865-1926), которой во Львовской академической гимназии филологию преподавал ... ее брат, Юлиан Кобылянский. Это была одна из самых талантливых воспитанниц.
Подруга была яркой личностью. В Галичине София Окуневская вызвала сенсацию, потому что в 1886 году заведение смогли закончить только 13 девушек. Не случайно в январе 1896 года соискательница стала первой в Австро-Венгрии женщиной-врачом.
Так вот. Прочитав Ольгины рассказы, София вместе со свояченицей, писательницей и украинской феминисткой Натальей Кобринской (1855-1920) уговорили молодую писательницу творить именно на украинском языке. Особым вниманием отличалась Софья. Она учила Ольгу украинской фонетике, вовремя давала новинки украинской литературы - не забывайте, Ольга росла в немецко-румынской среде.
***
Сначала немецкая культура Ольгой Кобылянской легче воспринималась, так как возникли личные контакты с известными немецкими и австрийскими редакторами, издателями. Это общение позволило напечатать на немецком язке такие произведения, как "Природа" ("Natur"; 1887), "Битва" ("Schlacht"; 1895), "Некультурная" ("Ungebildete"; 1897).
С 1883 года особое значение приобрели длительные контакты начинающей писательницы с немецким писателем, редактором литературно-научного журнала "Компания" ("DieGesellschaft") Людвигом Якобовским (LudwigJacobowski; 1868-1900). При случае в Дрездене старший брат Максимилиан Кобылянский показал новеллы сестры литератору. Тот, еврей по происхождению, но немец по культурологической ориентации, всю жизнь сам терзался дуалистичностью, художественно воссоздав интимную трагедию тогдашнего иудейства в юношеском романе «Страдания еврейского Вертера" ("WertherderJude"; 1892). Мне кажется длительное время бледная буковинская «Гортенза» не знала, в какую сторону склониться и к какому берегу пристать.
Не забыли, что девичьей фамилией матери Ольги Кобылянской была ... Вернер?
- Люди добрые, не упрекайте меня, что мои мысли и чувства полны вечной печали. Что я могу сделать... Если бы вы могли заглянуть в мое сердце? Нет, все равно вы ничего не поняли бы. Может, у меня два сердца? Или два характера? Почему я не такая веселая, как другие, почему я не имею покоя? Почему веселый поток человеческой жизни обходит меня? Моя тоска никогда не нарадуется, я страдаю, как страдают романтики.
Когда в начале 1890-х годов сотрудничество с Людвигом Якобовским наладилось, Ольга Кобылянская напечатала по-немецки статью "Марко Вовчок и ее рассказы", а также направила ряд переведенных украинских писателей. Временное онемечивание молодой писательницы имело и положительные последствия, значимые произведения немецких литераторов начали печататься в переводах на украинский язык, а к процессу двустороннего диалога европейских культур присоединились Леся Украинка, Осип Маковей, Денис Лукиянович, Антин Крушельницкий, чьи переводы помещали передовые для своего времени издания - черновицкая газета "Буковина" и львовский журнал "Литературно-научный вестник".
Чуть позже такие национальные светочи, как Леся Украинка (1871-1913) утверждали: немецкий язык, как и немецкая культура, помогли Ольге Кобылянской выйти в широкий мир общечеловеческой культуры. Вместе с тем обоюдоострый меч образования прокладывал путь не только общеевропейской эрудиции, но и идеям женской эмансипации, которые медленно просачивались в Западную Украину.
***
... Ольга Кобылянская принялась писать на украинском языке.
Это очень болезненный перелом в сознании творца, потому что меняет не азбуку, а образ мышления. В августе 1888 года 25-летняя мемуаристка закончила обычную запись в дневнике обращением к воображаемому читателю:
- Будьте здоровы и рассматривайте меня как психологическую загадку.
Сильная женщина, как никто другой, нуждалась в поддержке, то есть, была открыта для ... романтических отношений. Между прочим, пол в подобных ситуациях особого значения не имеет. Не стала исключением и Ольга Кобылянская, когда безумно влюбилась в доктора Евгения "Геня" Озаркевича (1861-1916), младшего брата ... Наталии Кобринской.
- Я очень много думаю о Гене, думаю так и сяк. Он просто из вежливости просил лично передать привет мне, правда? Может, но теперь образ его так отчетливо предстает в моей памяти, что я снова его люблю ... Геня, с такими большими, милыми глазами.
***
Все пошло наперекосяк: двуязычие, идея феминизма, живопись, художественная литература. Венский студент, но - не столичная штучка, у него был казацкий характер; из воспоминаний современников, это был всегда решительный, веселый молодой человек, который безупречно владел настоящим даром для каждого общества - рассказывать интересные, захватывающие истории. Во время учебы на медицинском факультете Венского университета, Евгений Озаркевич сразу стал членом венского академического объединения "Сич". И на заседаниях того первого (1) Украинского студенческого общества народнического направления юноша неоднократно и охотно выступал с обстоятельными рефератами и докладами.
Возвращаясь на Буковину, Геня, этот украинский вольнодумец, этот гуцульский Базаров, не кичился, а как человек действительно знающий последние общественные события и новые литературные течения, знакомил провинциалов с революционным движением украинцев, как в Вене, так и во Львове, в частности, продвигал в круг интеллигентов фигуру Ивана Франко.
Как забилось девичье сердце, как запела, наслушавшись страстных рассказов, душа! Взбудораженные чувства едва успевал записывать дневник, а 21 января 1884 года у Ольги Кобылянской томно вырвалось:
- Я ... Я очень, очень хотела бы выйти замуж за Геня!
Было ли это первой и последней любовью сильной женщины, которая так и не нашла себе более сильной пары? Господь с вами. В девичьих дневниках 1883-1891 гг. изобилуют более двадцати мужских имен: Степан, Олесь, Ясь Урицкий, Василий, далее - Козуб и Эрнст Зерглер, Евгений (Геня) Озаркевич, Апель, Стефан, Осип Маковей. Столько тех, напротив имен которых Ольга-Мария писала глагол "люблю". Или тех, за кого готова была пойти замуж. Добавьте еще несколько безымянных незнакомцев, рядом с глаголом "люблю", и получится куча симпатий за восемь лет!
Однако встреча и любовь к Гене стала эмоциональным катализатором. Потому что, с тех пор как Евгений Озаркевич уехал дальше: сеять разумное, доброе вечное - в девичьем сердце поселилась грусть и твердое убеждение.
Взбудораженная юношеским чувством, она призналась дневнику:
- Мысль одна, которая теперь душу мою согревает: быть «русинковціловдушов».
Над решением Ольги Кобылянской писать на украинском языке в свое время размышляла румынская новеллистка украинского происхождения Ирина Левинская (1907-1990), которая могла на месте выяснить природу отношений пары:
- Общение с Евгением Озаркевичем, его взгляды на мир, высказанные в частых дискуссиях, открыли ей новые аспекты украинской мира, которых она не могла представить в плоскости небольшого буковинского города. Много новых чувств потрясло молодую девушку, оставляя глубокий след в душе. И снова вспыхнула жажда писать, но уже по-украински. И она начала изучать украинский язык.
***
У Кобылянской было свое видение развития феминизма в Украине.
Кто такие украинцы, так это общеизвестно: на одну булаву три гетмана. Показали упрямый характер украинки: на один феминизм куча лидеров.
Летом 1892 года Ольга Кобылянская написала статью "Равноправие женщин", выступила с очерком "Женское представление в Чикаго" (журнал "Народ"), в 1893 году альманах "Наша доля" напечатал ее обзор о женском движении в странах Западной Европы, а 14 октября 1894 года писательница сделала публичный доклад "Немного об идее женского движения".
В том же году она открывала библиотеку и начала учить грамоте чужих детей. Писать она не бросала ни на день. Те холодно-романтические произведения должны были согреть пустоту, возникающую в душе, лишенной любви. За свободу начинают бороться, когда не хватает любви. И как дать свободу женщинам, когда у самой нет мощных эмоций? Возникал замкнутый круг из риторических вопросов.
Еще раз напомню проклятого Герри Юнга, который крайне точно обрисовал – как будто Ольгу Кобылянскую имел в виду:
- Искусство является видом врожденной системы, которая захватывает индивида и превращает его в собственный инструмент. Творец не является человеком доброй воли (derPersnlicheMensch), который стремится к своим целям, но личностью, которая позволяет искусству реализовывать внутреннюю цель через себя.
Растрепанные мысли собрало воедино решение: отныне она будет писать исключительно на украинском языке! Поэтому рассказ на немецком языке "Она вышла замуж" (1886) автор переделала в ... украинскую повесть под названием "Людина" и напечатала в 1894 году в журнале «Заря». Литературно обработанная идея феминизма постучала в окно нашего дома. Произведение, изначально написанное под непосредственным влиянием Натальи Кобринской, с посвящением писательнице, когда-то было рассказом.
Как не стремилась издатель, госпожа Н. Кобринская в свое время впихнуть его в первый выпуск женского альманаха "Первый венок" (1887), однако литературный редактор издания, Иван Яковлевич Франко, только молча улыбнулся (вот вихревые бабы!), усы подкрутил, но ... твердо отказал. Слишком слабым показался ему рассказ.
В конце концов, повесть "Человек", опубликованная в 1894 году в журнале "Заря", стала первым в украинской литературе произведением, воплотившим в себе феминизм.
***
Большие страдания оборачиваются большими встречами, большие встречи заканчиваются сильными чувствами ... с рукописью "Лореляй" - "Царевны" в редакции журнала "Народ" познакомилась Леся Украинка, на которую произведение произвело впечатление.
Прошло время, но сильные эмоции не прошли. На заседании "Литературно-артистического общества" в Киеве в 1899 г. Лариса Петровна произнесла доклад "Малорусские писатели на Буковине", где определила творчество Ольги Кобылянской, как "высокоценное художественное явление" современной украинской литературы.
С тех пор изображать духовный мир героинь, можно было под любым углом зрения – делая упор на поиск, в основном, личного счастья, минуя социальные проблемы, активной позиции в жизни и необходимости бороться с неблагоприятными обстоятельствами. На самом деле чувства между подругами по литературе возникли глубокие, возможно, об этом и идет речь в первом драматическом произведении Леси Украинки "Голубая роза" (1896). Напомню, с выпускником Киевского университета Сергеем Мержинским (1870-1901) поэтесса познакомилась только ... 20 июля 1897 года в пригороде Ялты - Чукурлари, где поэтесса тогда лечилась.
***
Исследовательница вопроса Лидия Рябцева в статье "Эдельвейсы от Ольги Кобылянской (к 150-летию Ольги Кобылянской)" кратко изложила дальнейшие события:
- С 13 июня 1901 года у Ольги Кобылянской в Черновцах более месяца гостила Леся Украинка. Потеряв любимого, Сергея Мержинского (3 марта 1901 года он умер в Минске - А.Р.), поэтесса плохо себя чувствовала. Проникшись болью подруги, Ольга тоже ходила в черном платье. Они жили в одной комнате, гуляли по городу, сердечно общались. Исследователи жизни Ольги Кобылянской отмечают, что по натуре она напоминала мать. Была такой же домашней, заботливой, нежной, внимательной к ближним, заботилась о них. Лесе Украинке всегда не хватало материнского тепла и нежности (Ольга Кобылянская была старше почти на восемь лет - А.Р.). Не имели опыта по проявлению сердечных чувств, наверное, и сестры поэтессы. Возродить измученную душу Леси после смерти любимого могла только любящая душа, не скованная, щедрая на нежные чувства. Этот душевный клад поэтесса полностью нашла в Ольге Кобылянской.
***
В обществе Леси Украинки, ее матери Елены Пчилки и другой родни Ольга-Мария Юлиановна Кобылянская провела с неделю в августе 1899 года.
Воспоминания о подруге и Гадяч произвели на буковинскую орлицу глубокое впечатление. Под влиянием разговоров она написала 27 июля 1900 года поэзию в прозе "Там, где звезды пробивались", напечатанную в ... "Буковинском православном календаре" за 1901 год. С тех пор переписка между писательницами продолжалась до 1913 года.
Может, у вас сложится другое впечатление, но мне кажется, что письма, наполненные высокой поэзией и ... интимной лирикой, украсили тот епистолярий, символически закодированный в язык, понятный только влюбленной паре:
- Мой дорогой волшебный цветок! Мне кажется, что цветок папоротника, если бы он существовал, то был бы Вам подобный ... Дорогой, далекий цветок лотоса! - обращалась Леся к Ольге.
***
Чем больше подступали сумерки, тем сильнее взгляд цеплялся за дорогие сердцу безделушки. Вот обычная бутылка, но с черноморской водой; ее подарила подруга, румынская художница Лея Прункул.
Так никогда в жизни Ольга-Мария Юлиановна и не была на море.
Только глядя на тот сувенир, в двух очерках писательница описала море.
Взгляд обязательно останавливался на застекленной рамке: там, на стене, хранился давно поблеклый букетик эдельвейсов. Любимых цветов.
В юности на вершине восточно-карпатской горы Рареу, возле первой столицы Валахии, далекого румынского городка Кимполунга (Двоеполья), Ольга-Мария лично их собрала.
Вы, только, посмотрите, сколько любимых вещей накопилось в шкафу!
Хорошая кварта, когда-то привезенная из Киево-Печерской лавры.
Трубка отца Юлиана Яковлевича.
Камень с Тарасовой могилы в Каневе.
Позвав племянницу, бледная «Гортенза» просила подвинуть ее ближе к окну и нетерпеливо начинала прислушиваться, когда молодой голос трогательно начнет ...
Александр РУДЯЧЕНКО
